Казнить нельзя?

Многие сослуживцы сержанта Боу Бергдала, обмененного обамовской администрацией на пятерых боевиков-талибов, обвиняют его в дезертирстве. Есть даже неподтвержденные свидетельства того, что, оставив свой пост, он слонялся по афганской деревне и пытался выяснить у местных жителей, где находятся талибы. Он хотел сдаться им в плен. Поэтому большинство военных уверены, сержант - дезертир.

Такого же мнения придерживается и большинство американцев, которые, согласно опросам, считают, что Бергдала нужно предать военному трибуналу и судить за  военное преступление. А по военному уставу за дезертирство в военных условиях, а в Афганистане именно такие условия, дезертиру полагается смерть. Для военных  - расстрел.

Правда, скорее всего Пентагон не пойдет на обострение скандала, Бергдала не отдадут под суд, а даже если и отдадут, то обвинят не в дезертирстве, а в оставлении места службы, что является менее серьезным проступком и не влечет за собой такого сурового наказания.

Впрочем, что значит сурового? Когда в последний раз в американской армии наказывали за дезертирство? Даже уклонистов от иракской войны обвиняли в оставлении места службы. 

Да и ранее армия старалась не нагнетать обстановку. В период с 1942 по 1948 год за дезертирство перед трибуналом предстали 2678 американских солдат, 49 были приговорены к расстрелу. А расстрелян был всего лишь один – рядовой Эдди Словик. Все это происходит потому, что армейское руководство не хочет лишать жизни своих солдат, если они не совершили преступления, связанного с убийством сослуживцев. И лишь в деле Словика от этого правила отошли.

Жителя Детройта Эдди Словика не сразу призвали на войну, поначалу рекрутеры отказались от него из-за его уголовного прошлого. Словик отсидел полгода в тюрьме за воровство. Однако чем дольше шла война, тем ниже критерии предъявлялись к новобранцам, и в 1944 году Словик был призван в армию, и отправлен в Европу на пополнение изрядно выбитого состава 28 пехотного полка. Он катастрофически боялся оружия, но, несмотря на его просьбы, солдат был направлен в пехоту.

В первой же стычке с немцами, когда его взвод попал под огонь, Словик  перебежал к стоящим по соседству канадцам. Канадцы оказались славными ребятами, они недель шесть терпели дезертира, подкармливали его, и лишь потом вернули американцам.

Но Словик тогда не пострадал, его просто предупредили, что следующий побег будет расценен как дезертирство со всеми вытекающими последствиями. Однако это вразумление не подействовало, и в тот же день Словик оставил позиции своего полка и перебежал на позиции соседнего подразделения. Где вручил офицеру письменное признание в своих намерениях оставить войну.  

«Я был настолько напуган, - говорится в признании Словика, - что когда мой взвод двинулся вперед,  в атаку, я не смог даже пошевелиться (так он объяснял свой первый побег). И пришел уже в себя, когда взвод перешел на другую позицию без меня.  Я рассказал о своих проблемах своему командиру, и объяснил, что если мне придется опять идти в атаку,  я, скорее всего, вместо этого сбегу. Но командир сказал, что ничего сделать для меня не может. Поэтому я сбежал во второй раз, и сбегу еще, если мне придется ходить в атаку». 

Однако такое несколько ненормальное признание не произвело ожидаемого эффекта. Офицеры полка не хотели раздувать скандал, и штабист, отвечавший за юридические вопросы, предложил Словику сделку. Солдат оправляется служить дальше, а офицеры делают вид, что ничего не произошло.

Однако Словик воевать не хотел, он отказался от сделки. Очевидно, он рассчитывал, что военный трибунал приговорит его к тюрьме, и он сможет переждать войну за решеткой. Увы, это ему не удалось.

После того как психиатр признал его вполне вменяемым, он предстал перед трибуналом.

Суд над дезертиром состоялся 11 ноября в прифронтовой полосе. Девять офицеров полка, в основном штабисты, были назначены судьями, один офицер представлял обвинение, другой стал защитником Словика. 

«Суд продолжался недолго, - вспоминал один из участников этого процесса Бернард Келлерман, - и большую часть времени потратили на уговоры Словика вернуться в строй. За  это суд готов был отказаться от всех обвинений. Уговорить рядового нам не удалось. Так что через полтора часа он был приговорен к расстрелу». 

Наверное, все же ему бы удалось сохранить жизнь. Но на его несчастье через несколько недель после трибунала немцы начали контрнаступление в Арденнах и американская армия начала стремительно отступать.

«Офицеры, приговорившие Словика к смерти, до операции в Арденнах, что называется, не нюхали пороха, - вспоминает Киммельман, - они не участвовали в столкновениях с врагом, и лишь когда началось немецкое наступление большинство из нас поняло, что такое дезертирство, и что чувствует человек под обстрелом врага. Мы видели, как наши солдаты сдаются в плен. И если бы этот опыт был у нас во время трибунала, приговор был бы другим.

Да и во время самого суда было допущено много ошибок, сегодня у меня вызывает сомнения квалификация психиатра, та и его защитник ничего не понимал в судопроизводстве. Сегодня я считаю, что этому парню просто не повезло». 

Словику действительно не повезло, чтобы остановить панику среди солдат, генералу Дуайту Эйзенхауэру понадобился пример. И этим примером стал рядовой Эдди Словик. Генерал отверг его просьбу о помиловании и утвердил приговор.

Перед расстрелом Словик так и сказал, что расстреливают его не за дезертирство, а в назидание другим.

31 января 1945 года дюжина французских солдат расстреляла американского дезертира.

Вдова Словика семь раз подавала прошение о помиловании. Ей отказали семь президентов.

Н.Летов