Радиация для нищих

Эдди Зегерс не отставал от меня три недели. Звонил, посылал электронные письма, оставлял сообщения на мобильном телефоне в виде коротких посланий. Просил, молил о встрече, даже требовал. А я делал все возможное, чтобы наши пути-дорожки не пересекасались.
Дело в том, что Зегерс - активист целого ряда всевозможных движений и организаций, к которым я не испытываю особого уважения: "экологи", "правозащитники", "антиглобалисты", "пацифисты" и прочие борцы за тотальную демократию, не знающую предела. И отнюдь не потому, что я мечтаю застроить территорию страны атомными электростанциями, выловить из рек и озер всю рыбу, подарить жене с десяток норковых шуб или вести еще десять лет "бессмысленную" войну в Ираке, а совсем по иной причине: эти организации созданы словно под "определенный стандарт" в некой аналитической лаборатории, где все заранее просчитано.
Активизируются по первому приказу (обычно данное действие происходит после электронной рассылки по соответствующим адресам), прекрасно финансированы, снабжены умелыми администраторами и менеджерами, словом, организаторы сего действа не живут по "законам хаоса и анархии", которых придерживаются подавляющее большинство их паствы. И я не удивлюсь, если однажды выяснится, что сила, направляющая эту, на первый взгляд, стихийную волну, находится где-нибудь на границе Пакистана или Афганистана, или, что страшнее для нас, намного севернее либо восточнее...
Но Зегерс вцепился в меня хваткой рассвирепевшего бультерьера и по просьбе главного редактора портала (он и шефа достал), мы "состыковались" в одной из кафешек в Бронксе, у которой в дневные часы одно явное преимущество перед другими собратьями - сюда мало кто заходит и можно свободно поговорить о всякой ерунде. На что, собственно говоря, я и настроился.
Эдди меня разочаровал. Я рассчитывал увидеть двадцатилетнего паренька с гривой до пояса, выдающего знакомый набор речевок, а моим собеседником оказался толстощекий мужчина пятидесяти лет, отлично выбритый, и в костюме с синим галстуком. Если болезнь не проходит в юные годы, то впоследствии она приобретает хронический характер и не поддается лечению. Значит, Зегерс - тот самый случай, и мне в который раз неслыханно "повезло".
- Я читал ваши статьи, мистер Корриндж, - без предисловий начал он бодрым голосом супервайзера "Вербокайфа", выступающего на съезде своих единомышленников ("Вы знаете, на какую сумму мне удалось продать нашей продукции?! Сморите на меня, делайте как я, и вы тоже сможете достичь таких же высот!"), - вы умеете отхлестать противников так, что они голову поднять боятся! Нам нужен именно такой человек как вы - на карту поставлено слишком много! Судьба цивилизации!
Когда говорят "высокие слова" и в дело вступает напыщенный пафос, мои скулы начинает сводить от скуки. Тут главное не показать всю степень своего отвращения - иных это здорово оскорбляет.
- И чем скромный журналист может помочь Вселенной? - поинтересовался я.
- Не Вселенной, а цивилизации, - уточнил Зегерс. - Многое, что представляется нам сегодня малоинтересным или не имеющим особого значения, уже завтра предстанет совсем в ином виде. Насколько вы разбираетесь в последствиях радиационного излучения для человеческого организма?
Мне ничего не оставалось, как беспомощно пожать плечами.
- Наверное, как все. В курсе школьной программы. Да и в колледже чуть-чуть говорили об этом. Не забудьте, что у меня совсем иной профиль образования!
- Не важно. Радиационное излучение представляет реальную опасность для человека. Это, можно сказать, аксиома. Не так ли?
- Думаю, да. По крайней мере, нас так учили.
- На самом деле подобное утверждение не столь далеко от истины. Но для того, чтобы погрузить вас в тему глобально, я хотел бы сначала коснуться предыстории вопроса. После открытия радиации человечество пыталось применять ее совсем не в той, знакомой нам, области. Смотрите! И Зегерс протянул мне распечатанный на принтере листок с интернетовскими выдержками.

"Радиация стала прорывом в науке начала двадцатого века. Благодаря ей мы станем жить лучше, красивее и дольше. Никакое открытие еще не сулило потребителям столько неожиданных и приятных сюрпризов!"

"Сегодня в наших магазинах, имеющих филиалы во многих городах Америки, вы можете купить необычайные товары - костюмы, светящиеся в темноте, чай с приятным вкусом, соду, мгновенно растворяющуюся в воде, кремы для восстановления волос, мороженное, поднимающее вам настроение... Все товары содержат радий и торий, и прошли проверку на качество!"

"Спешим представить вам "Радхитор" - радиоактивную воду, насыщенную элементами тория. Ее употребление позволит каждому мужчине почувствовать себя героем. "Радхитор" не только решает ваши проблемы с желудочно-кишечным трактом, уничтожает психические заболевания, нивелирует неуверенность и растерянность, но и восстанавливает сексуальную энергию. В шестьдесят лет почувствуйте себя двадцатилетним!"

"Германия также не осталась в стороне от поветрия, охватившего крупные страны Европы. Тут популярны радиоактивный шоколад в железных коробках, позволяющий "сковывать" радиацию, зубная паста, обладающая лечебным эффектом (торий предохраняет зубы и десны от разрушения), сигареты, в которых радиация сводит на нет пагубное воздействие никотина и, разумеется, радиоактивная вода, пользующаяся у нас особым вниманием со стороны публики...
Профессор Вильгельм Лодинг-Штайнер уверяет, что это только начало массового использования радиации в широких промышленных целях - для более серьезных разработок в данной области требуются дополнительные капиталовложения. Национал-социалистическая рабочая партия готова поддержать этот грандиозный проект, сулящий здоровье и процветание великому немецкому народу!"

- Ну и что? - спросил я. - Все, приведенное здесь, относится к первой половине двадцатого века. Да, я никогда не слышал о подобном применении радиации, но вы ставите вашего визави в неловкое положение: мне надо решать задачу, не зная ее сути. Что вы хотите сказать - радиация, на самом деле, приносит пользу? И это после Хиросимы, Нагасаки и Чернобыля?
- Нет, вы меня неправильно поняли, - ответил с недовольной гримасой Зегерс. - Радиация, разумеется, вредна во многих отношениях. В те же годы американский бизнесмен Байерс, поверивший рекламе и выпивавший ежедневно по пузырьку радиоактивной воды, спустя четыре года умирал от рака лицевой челюсти - об этом также писали в газетах. Были и другие претензии и иски, что, в конце концов, вынудило ретивых производителей прекратить поставку подобных "изделий". Хотя опыты во многих странах мира по изучению воздействия радиации на человека продолжались.
В частности, в Германии, упомянутый в материалах профессор Лодинг-Штайнер, поставил перед собой цель благодаря необычному радиационному режиму создать супер-крыс, способных превосходить своих сородичей по всем показателям. Не знаю, насколько удачны были его эксперименты, но ими заинтересовались руководители Третьего рейха. Дошло до того, что в 1942-1943 годах, на территории лагеря Майданек, осуществлялись некоторые манипуляции, связанные с радиоактивным воздействием. Тому есть случайные свидетельства, которые трудно связать в одну картину. Именно благодаря этому имя профессора, как и его "деятельность", не всплыли во время Нюрнбергских процессов. Имелась и еще одна, очень веская, причина...
- А это уже интересно, - заметил я, до сей поры довольно безучастно выслушивающий толстяка Эдди. - Мне приходилось читать о медицинских исследованиях нацистских ученых и об их опытах на узниках концлагерей по разным направлениям, но там никогда не упоминалось о радиации! Ведь и тема сама, насколько мне известно, была сфокусирована в основном на создании "оружия возмездия", атомной бомбы. На выполнение этой задачи Гитлер бросил лучших немецких и австрийских физиков. Вряд ли бы он стал "распылять силы" на сомнительные проекты, ведь профессор...
- Лодинг-Штайнер, - подсказал Зегерс.
-...вот именно, наверняка неплохо разбирался в радиационных проблемах?!
- Одно не мешало другому. Тем более, насколько я могу судить, опыты на заключенных проводились с иной целью - той, которая преследовала Гитлера еще до восхождения на престол рейха: создание сверхчеловека, а потом и сверхрасы, некого подобие легендарных нибелунгов...
- И насколько далеко зашел профессор?
- Трудно сказать. Радиация может творить с живым организмом всякое, все зависит от дозы облучения, качественных составных излучения, и еще от массы факторов и нюансов. Мне, не будучи специалистом в этой области, трудно оперировать какими-то точными показателями, я только ссылаюсь на доступную в Интернете информацию. Даже сейчас, спустя столько лет, среди ученых существует две научные школы: одна из них считает, что радиационное воздействие в любом виде и количестве (даже минимальном) губительно для живого существа, другая, напротив, отстаивает ее благотворное влияние. Естественно, при соблюдении определенных условий.
Ко второй принадлежат многие английские ученые - посмотрите на досуге доклад сотрудника Королевского колледжа Пола Даббинса, - да и американские, тут стоит обратиться к работам Джона Камерона, утверждающего, что радиация в "разумных дозах" чрезвычайно полезна для организма и способна вылечить некоторые серьезные заболевания не только в области онкологии.
Но вернемся к нашему немецкому профессору, чья дальнейшая судьба достаточно своеобразна. В конце войны, когда ее исход был предрешен, Вильгельм Лодинг-Штайнер почему-то оказался не на западе, а на востоке Германии, где и затерялся в советской зоне оккупации, несмотря на его розыск нашими военными юристами. Возможно, мы бы никогда не узнали о продолжении многообещающей карьеры профессора, если бы не скромная публикация 1949 года в журнале издательства "Посев", принадлежавшей Народно-трудовому союзу...
- Постойте, пожалуйста! - остановил я несколько увлекшегося рассказчика. - О чем идет речь? Я не слышал о подобном издательстве и не знаю этой организации.
Зегерс усмехнулся.
- Простите, - спустя секунду сказал он. - Моя реакция на ваши вопросы - зеркальное отражение реакции человека, передавшего мне эту информацию, на мои собственные, почти полностью идентичные с вашими. Народно-трудовой союз был создан после гражданской войны в России и принадлежал оппозиционным Ленину и коммунистам силам. Его штаб-квартира находилась в Париже, а главной задачей организации была критика сталинского режима. Ее составляли интеллектуалы, понимавшие, что бороться с Советским Союзом можно только в идеологической плоскости.
Время от времени через "железный занавес" проникали какие-то беженцы, сумевшие прорваться через пограничные заслоны, доходили письма и рукописи, критикующие советский режим и показывающие его пагубную суть. Девиз "Посева" утверждал: "Сила не в Боге, а в правде!". Часть из пришедшего таким образом материала публиковалась в журнале, вызывая ненависть у московских руководителей.
- Солженицын? - спросил я. - "Архипелаг ГуЛАГ"?
Зегерс пожал плечами:
- Не знаю. Честно говоря, мне трудно ответить на вашу реплику, мои знания тут крайне поверхностны. Возможно, Солженицын и сотрудничал с НТС. Но дело в другом. Одному из американских военных следователей, занимавшихся поиском "профессора радиации", и знавшим русский язык, попался рассказ, вышедший в "Посеве". Обычное описание будней рядового советского заключенного в сибирском лагере. Но фрагмент оттуда наводил на некоторые серьезные размышления...
* * *
"Семенов прошел мимо вертухая и прямиком направился в комнату майора Фролова.
- Вызывали, гражданин начальник? - спросил он, привычно вытянувшись.
- Да, Виктор Леонидович, - поднял на него глаза хозяин кабинета. Майор Фролов отличался иезуитской памятью и любил называть своих "подопечных" по имени-отчеству. Только в его устах звучали они откровенной издевкой. - Пойдешь в двадцать второй барак, к доктору Лодингову!
- Куда?! - осипшим голосом переспросил заключенный.
О двадцать втором бараке, как и о его "смотрителе", докторе Вильяме Лодингове, в лагере шла дурная слава. Мало того, что место для строительства барака было выбрано на самом отшибе, вдали от других зданий, и тщательно охранялось вертухаями с овчарками, но и попадавшие туда зеки больше в свои бараки не возвращались. Их вообще никто не видел. Говорили, что таинственный доктор проводил на них какие-то исследования, организованные чуть ли не из самой Москвы. Раз в месяц в лагерь приезжал крытый черный фургон со столичными номерами: оттуда сгружали продолговатые серые ящики, напоминавшие гробы. Зеки шутили: неужто у нас в Забайкальске деревьев недостаточно, чтобы из первопрестольной сюда волочь, или снова план по лесоповалу не выполнили? Но шутки были какие-то невеселые и несли в себе скрытую угрозу.
- В двадцать второй! - повторил, не без некоторого раздражения, майор. - У тебя от холода уже уши начали мерзнуть,Семенов?
- Никак нет, гражданин начальник. Вещи с собой брать?
- Какие вещи, дурак! - покачал головой Фролов, удивляясь тупости подотчетного ему "контингента". - Отнесешь папку с бумагами. Передашь доктору Лодингову. И все! Никаких разговоров!

* * *
Снег скрипел под ногами Семенова, когда он дошел до двадцать второго барака. Пропуск, выданный ему Фроловым, заставил вертухаев расступиться и унять беснующихся на поводках собак.
Заключенный потопал ботинками по половику и постучал в дверь.
- Заходите! - раздался глухой низкий голос с ярко выраженным прибалтийским акцентом.
Невзрачный человечек в белом халате, бросив мимолетный взгляд на посланца, взял у него из рук серую папку, бросил ее на заваленный бумагами стол, и кивнул на дверь, мол, пошел отсюда!
Семенов поторопился выполнить его молчаливое указание - уж больно тягостное ощущение исходило от окружавшей барак атмосферы.
Вечером, после поверки, матерый зек Угрюмый, спавший на соседних нарах, прошептал ему:
- Тебя, Сема, слышал, доктору показывали? В двадцать второй барак ходил?
- Было дело. Папку с бумагами относил.
- Значит, показывали, - вздохнул Угрюмый. - Но видать не приглянулся ты нашему немцу. Иначе Вильям тебя бы оставил. Они ведь как - сначала на кровь смотрят, на вес, и на все прочее, - даром нас медсестры все время мучают?! - а потом, кто подходит, к самому направляют, к немцу. А тот, по старинке, "на глазок". Понравится ему человечек или нет. Не оставил. Повезло тебе.
Хотел Семенов спросить и о немце со странной фамилией Лодингов, и еще кое о чем, другом, но промолчал: "авторитетам" не задают вопросов - надо будет, сами расскажут".
* * *
- Вы считаете, что профессор Лодинг-Штайнер невесть каким образом обернулся доктором Вильямом Лодинговым в советском лагере? - усомнился я.
- Так считал не я, а сотрудник американской разведки, попутно разыскивающий нацистских преступников. Он направил свой рапорт руководству, но там эту версию, основанную на рассказе из русского эмигрантского журнала, как и вы, восприняли с изрядным скепсисом.
Я тоже отношу себя к скептикам и прагматикам, но когда мне попались в руки мемуары Джорджа Рейфорда, того самого американского офицера, работавшего в Западной зоне оккупации Германии, решил на всякий случай поискать в Интернете доктора Вильяма Лодингова, несмотря на гигантскую давность лет - а чем черт не шутит, когда бог спит? И что же?! В 1953 году вместе с группой товарищей инженер Вильям Лодингов был направлен в Коммунистический Китай для укрепления концерна "Совкитметалл", совместного промышленного объединения двух стран. Вероятно, профессор Лодинг-Штайнер там и остался, сочтя климат Поднебесной более благосклонным для своих дальнейших опытов. По крайней мере, больше никаких упоминаний о нем нет.
- Почему вы так в этом уверены? - спросил я.
- Да потому что вся его проклятая методика по внедрению радиоактивных элементов в товары народного потребления вовсю функционирует, словно она лежала где-то на дне океана, как плавучая мина времен Второй мировой войны, а сейчас всплыла, дабы взорвать свое смертоносное чрево... Конечно, самого профессора давно нет в живых, но его экспериментальные наработки, увы, остались. Вы следите за сертификатами поступающей к нам из Китая продукции? Уверены, что они проходят должную экспертную проверку в соответствии с мировыми стандартами?
Я пожал плечами.
- А теперь смотрите! - Зегерс вынул из сумки маленького плюшевого медвежонка, положил его на стол и достал два миниатюрных дозиметра. - Давайте проверим!
Он обвел аппаратом игрушку.
- Ничего. Все в порядке. Медвежонок отвечает принятым нормам. А теперь попробуем вот этот...
Второй дозиметр тут же запищал, едва Эдди поднес его к передней лапе куклы.
- Видите, какие тут цифры, Майкл?! Вы бы подарили своему ребенку такого замечательного зверя?!
- В чем тут дело? - не понял я. - Это же одинаковые дозиметры!
- Одинаковые дозиметры, из одной уважаемой фирмы. Просто второй из них, выдавший сигнал тревоги, сделан в США, семь лет назад, а первый - три года назад, в Китае, куда было переведено производство из-за дешевых рабочих рук и снижения себестоимости продукции. Вот и весь секрет. "Китайские дозиметры" не улавливают "собственную" радиоактивность. Изобретательных людей при необходимости можно найти и в Пекине, и в Шанхае, или еще где-то там... Я не силен в названиях китайских городов и провинций.
Зегерс тяжело вздохнул и продолжил:
- Когда четыре года назад у моей шестилетней дочери обнаружил смертельную болезнь, врачи никак не могли понять причины ее возникновения. Так бы ничего и не поняли, не вздумай мой отец вытащить из сундука в подвале нашего дома старый дозиметр: куклы, платья, носки, одеяло, простыни - абсолютно все было пропитано радиоактивностью. И если взрослый организм до поры до времени с этим потоком еще справляется, то слабые, лишенные иммунитета, дети практически обречены на тотальное уничтожение.
А ведь фактически вся продукция из Китая в той или иной степени подвержена этой напасти. Не могу утверждать, намеренно они этим занимаются или здесь замешаны чисто экономические интересы: мы ведь знаем по опыту тридцатых, как раз с этих исследований начинал свою карьеру профессор Лодинг-Штайнер, что радий и торий делают вещи более привлекательными и дешевыми, та же краска, светящаяся в темноте... И чем все это заканчивается?..
- Что случилось с вашей дочерью? - спросил я.
- Эмми на небесах, - печально улыбнулся Зегерс, - но мы еще остаемся здесь. После смерти малышки я бросил свою работу, ушел из семьи и посвятил всю жизнь борьбе с этим злом. Для этого и вступил во все известные вам организации, учитывая их глобальный характер и борьбу против засилья корпораций и монополий. Но что интересно, стоит мне поднять вопрос о китайской продукции, как вокруг словно вырастает высокая, каменная стена - наши руководители, призывающие свергнуть Джорджа Буша или разорить Билла Гейтса, слепы и глухи к моим призывам, и это наводит на нехорошие мысли. Еще немного, и я сам обвиню себя в паранойе по поиску международного заговора. А пока товары с "радиацией для нищих" - богатые их просто не покупают! - расходятся по всему миру, плодя больных и уродов. Подсчитайте на досуге, господин Корриндж, много ли у вас в доме товаров китайского производства и насколько они опасны для вашего существования? Только не прибегайте для этого к произведенным в Китае дозиметрам.
* * *
- Ну, как наш милый Эдди? - поинтересовался главный редактор, позвонив мне тем же вечером. - Ты удовлетворил его потребность в общении? Не волнуйся, этот сумасшедший носится по всем изданиям - бумажным и виртуальным, штурмует приемные телекомпаний и радиостанций... Надо относиться к таким типам по-доброму, без злобы: они своими безумными чудачествами немного разукрашивают наше серенькое бытие...
- Конечно, босс, - ответил я, опустив трубку телефона. Аппарат китайского производства отдавал приятной голубой краской. Меня всегда умиляло то, что он чуть-чуть светился в полной темноте. До сегодняшнего дня.
Перевод с английского и подготовка к публикации Тимур КРЫЛЕНКО
Майкл КОРРИНДЖ,
Нью-Йорк