Жертвы Холокоста

История далекая и близкая

Адвокат Петр Самойлович Рабинович  любезно предоставил в наше распоряжение главу из готовящейся к печати в издательстве «Либерти» книги «Я защищал в Москве и Нью-Йорке». Желающим приобрести эту книгу-воспоминание советуем обратиться в Издательство «Либерти» по тел. 212-213-2136.
Факты, приведенные в этой главе, а также имена жертв Холокоста являются подлинными и взяты из адвокатской практики автора.
Когда в 1941 году началась война, Светлане Хусид было 4 года. Она жила в Киеве с родителями и шестилетней сестренкой Мери. Папу сразу призвали в армию, а эвакуироваться семья не успела – обе девочки болели корью. Едва немцы вошли в Киев, их сосед Артеменко поспешил донести, что в квартире проживает еврейская семья. Однако мама, Эмилия Борисовна Котлова, не стала ждать визита гестапо – она убежала с детьми из дома.  Поселились они на Пушкинской улице в квартире доброго знакомого - профессора-педиатра. Перед эвакуацией он оставил маме ключ и попросил приглядеть за квартирой.
29 сентября 1941 года евреи Киева по немецкому приказу отправились в последний скорбный путь - к Бабьему Яру. Среди них была и Эмилия Котлова. Оставив детей в квартире, она на минутку выбежала на улицу за молоком, и здесь ее увидел знакомый домоуправ, который самолично повел Эмилию к Бабьему Яру...
Зайдя за проволоку, Эмилия поняла, что ее ожидает смерть. Внешне она не была похожа на еврейку, хорошо знала украинский, специально на случай ареста носила вышитую украинскую кофту.
Эмилия стала кричать, что она украинка и пришла только затем, чтобы проводить подругу. Стоявшие за проволокой жители Куреневки стали доказывать, что она их соседка, украинка. И ее выпустили.
Эмилия была одной из немногих евреек, избежавших Бабьего Яра. Ее рассказом заинтересовался Илья Эренбург во время подготовки «Черной книги». Он же помог семье получить комнату после войны, когда местный прокурор отказал в возврате жилья с формулировкой: «Вы добровольно оставили квартиру во время оккупации...» Но до всего этого, до встречи с Эренбургом, до возврата квартиры было еще очень далеко.
Прибежав домой, Эмилия схватила девочек и решила отправиться с ними в Житомир к сестре Риве, работавшей в областном пединституте. На попутных подводах и пешком они добрались до этого города только для того, чтобы узнать, что Рива и ее дети закопаны живыми в саду этого самого пединститута...
В деревню, в глушь... Только там, где никто их не знает, можно попытаться спасти детей. Но как туда пробраться, если кругом полицейские посты?
По дороге полицейский поймал перепуганную мать с двумя плачущими детьми. Эмилия показала справку, выданную Верой Ивановной Сухазанет, завучем школы, где работала учительницей. В справке говорилось, что Эмилия Борисовна Котлова, по национальности русская, сдала свой паспорт на прописку в отделение милиции на Пушкинской улице города Киева. Во время бомбежки это отделение сгорело, и проверить, сдала ли в самом деле Котлова паспорт, было невозможно. Увы, одной справки оказалось недостаточно, и детям устроили допрос отдельно от матери. Девочки признались во всех смертных грехах - четырехлетняя Света в том, что она не любит кашу, а шестилетняя Мери - что ее мама не любит фашистов, но боится говорить об этом вслух. Ответить же на вопрос, какой они национальности, дети не могли: они не понимали, что это такое...
Тогда из ближайшей православной церкви был приглашен священник. Поговорив с Эмилией, он понял, что она еврейка, но сказал, что это русская семья...
В этом рассказе мы еще встретимся с украинцами и русскими, которые спасали семью Котловых и других евреев. Благодарность им вечная, а особенно безвестному священнику из Житомира.
На их счастье, переводчиком в гестапо оказался украинец из Закарпатья. Он знал первого мужа Эмили – Россольского, они оба были из Мукачева. И он тоже подтвердил, что Эмилия русская...
Какое везение – завуч, священник, переводчик!.. А большинству евреев, пытавшихся спастись под чужим именем, не повезло, они погибли...
Но семье Котловых предстояло прожить на оккупированной территории еще долгих тридцать месяцев, и каждый день мог стать последним в их жизни.
Котлова с детьми добралась до села Помостовка, где их приютили добрые люди. Мама даже устроилась работать в украинской школе: не хватало учителей. Однако директор школы, бывший коммунист Кащенко, называл маму долгополой жидовкой за ее длинное городское пальто – больше ей нечего было надеть. Три раза вызывал Кащенко гестапо: за каждого выданного еврея немецкие власти давали три тысячи марок и корову... Маму даже выводили на расстрел, но пьяные полицейские стреляли в воздух.
В хату, где жили Котловы, каждый вечер приходил пьяный украинец-полицай. Он заставлял детей ночами на коленях молиться перед иконами:
- Побачим, яки ви москали...

Я не случайно привел эту цифру: тридцать месяцев нечеловеческих страданий Светланы Хусид на оккупированной территории. Ведь по немецким правилам для получения Светланой пенсии от Германии достаточно и восемнадцати месяцев пребывания в этом аду...
В свое время я от имени Светланы подал документы на назначение ей пенсии, но ее долго не назначали. Почему? Может быть, у нее недостаточно документов? Отнюдь, даже больше, чем надо. Имеется справка от 3 сентября 1942 года, выданная старостой Помостовки, с печатью на двух языках «Burgermaisterei Pomostiwka. Zitomir» и «Сiльские Управленiе Помостiвкi Житомирского Району», подтверждающая, что мама, Россольская (по первому мужу), русская, действительно находилась там во время оккупации.
Оставим пока причины, по которым Светлане Хусид, больной и нуждающейся женщине, долго не назначали пенсию и обратимся к судье Софии Ланской, еврейке из Минска, чудом спасшейся от верной смерти в Минском гетто.
Соне было шесть лет, когда ее вместе с мамой, дедушкой и семьей маминой сестры загнали в Минское гетто. Сначала убили дедушку, потом тетю с детьми, потом повели в колонне убивать и Соню с мамой. Но здесь ее мама проявила необычайную находчивость – она обратилась к немецкому офицеру, сопровождавшему колонну, на ... итальянском языке, утверждая что она итальянка, родившаяся в России. Дело в том, что до замужества мама работала в передвижном цирке и там в обществе клоунов-итальянцев немного выучила итальянский. В свой смертный час она вспомнила язык Леонардо да Винчи и Гарибальди, и это спасло ее и дочь. Точнее их выручил офицер-итальянец, вызванный гестаповцами в здание оперного театра, где размещалась немецкая комендатура. Выслушав ее жалкие тирады на итальянском, он подарил ей и дочке жизнь, заявив, что мама, конечно, итальянка. Этот офицер спас их от немедленной смерти, но не смог избавить от ужасов и страданий в немецких лагерях для подозрительных лиц, куда Соня с мамой были заключены. До иx освобождения Красной Армией они мыкались по лагерям, каждый день умирая от голода и страха быть разоблаченными...
Справка: в Минское гетто было заключено сто тысяч евреев - все еврейское население Минска и еврейские беженцы. Минское гетто и все его обитатели, за исключением нескольких спасшихся евреев, были уничтожены в 1943 году.
Соне тоже долгое время не назначалась пенсия, хотя она находилась на оккупированной территории почти 4 года: с июля 1941-го по май 1944-го, а не 18 месяцев, как требует положение...
К ходатайству о назначении пенсии Людмиле Лагудиной, еврейке, пережившей оккупацию в Одессе, в Украине, мы приложили справку о том, что она посещала в оккупированном городе с 13 сентября 1943 года по 5 марта 1944 года курсы машинописи Широцкого на Большой Арнаутской, дом 32. Ее отец был заживо сожжен румынами, как и многие евреи в Одессе, а Людмила и ее мама прятались на Дальних мельницах. Появляться в городе было смертельно опасно, т.к. их могли в любую минуту выдать.
Несколько раз ее задерживали жандармы, но Людмила выдавала себя за болгарку: купаясь в море с болгарскими мальчишками и девчонками, она немного научилась говорить по-болгарски...
Пенсия Людмиле тоже не была назначена, хотя она прожила в страхе и мучениях на оккупированной территории более двух лет.
Справка: В Одессе немцы и румыны убили сто тысяч евреев - практически все еврейское население, оставшееся в городе. Причем румыны сожгли заживо в морском порту около двадцати тысяч человек...
Когда немцы захватили Артемовск в Донбассе, то приказали всем евреям с вещами явиться в парк Горького. Геня Губерблат и ее мама не пошли на бойню. С маленькими узелками они бродили по Донбассу из одного села в другое. В Енакиево одна русская женщина сжалилась над ними и дала им копию паспорта на имя Емельяновой Анисии, а в паспорт была внесена дочь Нуждина Анна. Так Геня Губерман стала Анной Нуждиной. Возраст их почти совпадал. По копии этого паспорта староста Краматорска Бережной предоставил им временное жилье. Он же через пару месяцев отправил их как подозрительных лиц на работы в Германию.
Три года Геня пробыла в лагере Узбертцен, что возле Гамбурга, таская 70-килограммовые мешки и погибая от голода. Но страшнее голода и болезней был страх разоблачения: многих убили только за то, что они на поверку оказались евреями.
В еврейском альманахе «Советиш Геймланд» в 1973 году была опубликована трогательная история о том, как через 25 лет после окончания войны отец Гени, фронтовик Цалик разыскал дочь и жену, чудом переживших оккупацию. Заодно в этой статье было рассказано и о судьбе самой Гени. Мы получили эту статью из Москвы и приложили ее к ходатайству о назначении пенсии, которая тоже долго не назначалась.
Справка: в Артемовске, небольшом городке Украины, немцы убили 1300 евреев – все еврейское население города.
Мы рассказали о четырех еврейках, сумевших выжить только потому, что они назвались русской, итальянкой, болгаркой...
Это спасло им жизнь, хотя не избавило от страданий, голода и болезней. А сколько евреев было раскрыто и убито? Характерно, что среди выживших под чужими именами нет ни одного мужчины. Думаю, читателям понятно, в чем причина.
Теперь настало время объяснить, почему ни одной из перечисленных жертв, равно как и другим (к сожалению, очень немногим) евреям, спасшимся от неминуемой смерти под чужим именем (истинным жертвам нацистских преследований), пенсия долго не назначалась.
Первоначально Министерство финансов Федеративной республики Германии (ФРГ) не согласилось включить в число лиц, имеющих право на получение пенсии, тех евреев, кто скрывался на оккупированной территории под чужим именем. Даже дети не имели права на получение пенсии, если находились на оккупированной территории с матерями, жившими под чужим именем.
Верят ли чиновники ФРГ в то, что чудом добытая справка о нееврейском происхождении была панацеей от бед, листком, дарующим жизнь? Еще до войны в СССР, стране коммунистической диктатуры, царили шпиономания и всеобщая подозрительность, в городах и поселках был введен строгий казарменный учет – каждый житель должен был иметь паспорт, прописку и трудовую книжку.
Даже в мирное время появление в глухой деревне незнакомого человека тотчас порождало подозрения, и вездесущий НКВД с помощью добровольцев – председателей сельсоветов и комсомольских активистов – старался проверить его и разоблачить. Во время войны место НКВД занял его собрат – гестапо, поддерживаемый военной мощью нацистской армии, а добровольцев стало еще больше: полицаи и старосты (иногда те же председатели сельсоветов), негодяи, получавшие деньги и корову за выданных евреев, и просто обыватели, боявшиеся расстрела за сокрытие евреев. Третий рейх Гитлера создал беспрецедентную в истории машину по уничтожению евреев, и ускользнуть от этой страшной машины дано было единицам... Неужели чиновники ФРГ серьезно думают, что эти единицы, пережившие Холокост, ныне пожилые и больные женщины, спаслись благодаря фальшивым именам? Пусть они ознакомятся с рапортами полевых комендатур, из которых следует, что были раскрыты подлинные имена тысяч и тысяч евреев, попавшихся с фальшивыми документами. Эти погибли. А выжили только считанные и только благодаря праведникам – так сейчас называются святые люди, спасавшие евреев вопреки людоедской пропаганде Третьего рейха и созданной им истребительной машине.
Мне представляется, что причина невыплаты пенсии этим лицам совершенно в другом. Был приказ (ordnung) Третьего рейха о том, что все евреи должны пойти на смерть – в Бабий Яр, в Минское гетто, в Одесскую слободку, в парк Горького в Артемовске и во многие другие места. И подавляющее большинство евреев погибло мученической смертью в строгом соответствии с этим немецким ordnung.
Оказались, однако, что евреи, которые нарушили этот ordnung, обманули немецкое государство, выдали себя за неевреев и уцелели. И немецкое государство даже сейчас, через много лет после крушения Третьего рейха, не простило евреям нарушения немецкого ordnung и лишало их выстраданной пенсии.
Этого нельзя сказать об отношении властей ФРГ к бывшим офицерам и солдатам СС и вермахта Третьего рейха, с рвением истребившим шесть миллионов мирных евреев, из которыx полтора миллиона - дети.
Только в 1996 году и только по нетрудоспособности министерство финансов ФРГ выплатило этим ветеранам, в том числе палачам СС и концлагерей (даже проживающим за границей) 7 700 миллионов немецких марок, (примерно 5 млрд. долларов), что в несколько раз больше, чем всем евреям-жертвам нацистских преследований за тот же год. И это - не считая стоимости бесплатного медицинского обслуживания и пенсии по старости, выплачиваемых ветеранам-преступникам.
Что же в этом удивительного – они ведь выполняли ordnung и за это должны быть награждены немецким государством, в то время как евреи, нарушившие людоедские приказы Третьего рейха и спасшиеся под чужим именем, должны быть наказаны.
Я иногда думаю: кто же действует под чужим именем – бывшие несчастные жертвы нацистских преследований или чиновники демократической страны ФРГ, заботливо следящие за выполнением ordnung Третьего рейха? Через много лет эта вопиющая несправедливость была устранена, и евреи, спасшиеся на оккупированной территории от уничтожения под чужим именем, были включены в список лиц, имеющиx право на получение пенсии.
Времена меняются к лучшему. В ФРГ и Австрии приняты законы об уголовной отвественности за отрицание Холокоста. По нему надавно австрийский суд осудил на 5 лет лишения свободы гражданина Австрии. Сама же Германия расширяет год от года круг лиц, имеющих право на компенсацию. К сожалению, все это часто случается слишком поздно.