Искусство невозможного
С чьей-то «легкой» руки таким вопросом с некоторых пор стал арабо-израильский конфликт. И стало приличным для влиятельных государств участвовать в разрешении этого конфликта. Вот уже в течение нескольких лет Россия на международном уровне продвигает идею проведения в Москве международной конференции по Ближнему Востоку.
Слов нет, личная встреча лидеров государств, вовлеченных в конфликт, зачастую способствует прекращению конфликта. В новейшей истории такие случаи известны. Великолепным мастером создания таких ситуаций, когда непримиримые, казалось бы, враги, садились за стол переговоров и находили взаимоприемлемые условия прекращения конфронтации, был генсек ООН Даг Хаммаршельд. Да, бывали люди в наше время...
Ныне, в эпоху, когда политика стала всего лишь одним из аспектов того, что называется «public relations», участие того или иного политика в том или ином международном мероприятии оценивается не по результатам мероприятия, а по его «престижности», а также и по тому, насколько «влиятельным» является принимающее государство. И ситуация все больше напоминает теннис – победа в «нераскрученном» региональном турнире дает спортсмену меньше, нежели простое участие в каком-нибудь «Open Anywere».
В конце марта представитель Евросоюза, «непосредственно причастный», как сообщалось, «к переговорам в рамках ближневосточного мирного процесса», сообщил прессе о том, что предложение России о проведении очередной ближневосточной мирной конференции в Москве получило европейскую поддержку. Названа и дата – форум должен состояться в конце 2009 года.
Что это – долгожданная новость? Но тот, кто внимательно следит за международными событиями, хорошо помнит, что еще в прошлом году во время встречи «квартета» в Шарм-аш-Шейхе генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун заявил, что «2009 год - это удачный год для проведения конференции в Москве». Поскольку никто из участников встречи не дезавуировал высказывание генсека, стало быть, все они, в том числе и Евросоюз, считали уже тогда, что место проведения конференции выбрано.
Тем не менее в российских СМИ о поддержке европейцами проведения конференции именно в Москве сообщается так: «Это не только желание российского правительства, но и достигнутая договоренность в рамках «квартета», - сообщил Марк Отте журналистам в Москве, где он встречался со своим российским коллегой и обсуждал планы проведения конференции».
Ну зачем Марк Отте упомянул о «желании российского правительства»? Куда как лучше было бы просто сообщить о том, что да, европейцы хотят, чтобы это произошло в Москве. А теперь, после того как всплыло «желание», в сообщениях само собой появилось разъяснение, что Россия «уже четыре года добивается права провести у себя международную мирную конференцию по ближневосточному региону».
Значит так: уже четыре года руководство России имеет что сказать как коспонсорам «мирного процесса», так и участникам конфликта. Иначе оно не стремилось бы с таким упорством собрать в своей столице все заинтересованные стороны и, подобно фокуснику, вытащить из шляпы то, что может убедить всех в бессмысленности дальнейшего противостояния. Примерно так, как это произошло в январе 1966 года, когда премьеру СССР Косыгину удалось примирить в Ташкенте Индию и Пакистан. Не беда, что через пять лет слегка притушенный конфликт вылился в самую кровопролитную войну между этими двумя странами, зато «Ташкентская конференция» вошла в энциклопедические словари, а имя индийского премьер-министра Шастри, скончавшегося на другое утро после подписания договоренностей, до сих пор носят улица и площадь столицы бывшей Узбекской ССР.
Но тогда возникает вопрос – зачем надо ждать четыре года. Ведь каждый год конфликта означает, что еще какое-то количество людей погибает в нем. Если есть реальная возможность избежать этого, надо ею воспользоваться. Но нет, все эти четыре года прошли в рутинных поездках российских дипломатических чиновников разного ранга по региону, включая и визит российского президента, который со свойственной ему прямотой мотивировал поставки ракет ПВО Сирии тем, что это должно предотвратить полеты самолетов израильских ВВС над дворцом Асада на малой высоте. Пожалуй, это был единственный четкий сигнал Израилю с российской стороны за прошедшее с тех пор время.
Впрочем, и сама идея проведения некоей конференции в Москве появилась именно тогда. СМИ сообщали, что в Кремле родилась идея провести трехсторонний саммит Россия–Израиль–Палестина, на что в канцелярии израильского премьера заметили: «С тем же успехом мы можем предложить России провести мирную конференцию по Чечне в Иерусалиме».
Может быть, Россия оказала благотворное влияние на события во время Второй Ливанской войны? Нет. Этот период был ознаменован скандальным обнаружением в арсенале «Хезболлы» противотанковых ракет российского производства, которые «просочились» в Ливан из соседней Сирии. Еще запомнилась эвакуация из Ливана людей, имеющих российские паспорта, что вызвало горькое чувство у израильтян, имевших точно такие же паспорта, но живших по эту сторону границы, в израильских населенных пунктах, обстреливаемых ракетами «Хезболлы». Восстановление российскими военными мостов в Ливане. Что еще? Ну, припоминается аналогичная эвакуация из Газы. А еще среди русскоязычных израильтян до сих пор идут разговоры, что, имей она на то желание, Москва могла бы употребить свои связи с ХАМАСом для освобождения израильского солдата, уже три года находящегося в плену у террористов.
Дипломатию часто называют искусством возможного, имея в виду, что решение того или иного конфликта может лежать лишь в поле заведомо реализуемых действий. Сможет ли еще одна международная конференция, даже проведенная в Москве, примирить исламские страны с существованием Израиля? Попробуйте ответить на этот вопрос сами. И тогда у вас наверняка появится ощущение, что тем, кто в российском МИДе определяет ближневосточную политику, конференция нужна лишь для того, чтобы добавить к своему «послужному списку» еще один пункт.
