В ТАНДЕМЕ • НеприкрытаЯ правда наркомании

Дела житейские

Мне больно и не может быть больней,
И даже коль нежданно враг жестокий
В живот вонзит кинжал по рукоять,
Не потекут потоки вспять,
И стона не издам сильней.
Как россыпь слов безжалостно колючих
Иголками вонзилась в сердце мне -
Моя кровинка на мертвящем дне...
Печалюсь я и мучаюсь от боли
Лишь потому, что ты на гиблом поле
Цветы любви искала - не нашла,
Не тех богов просила и звала.
Тавром Морфей пометил, мертвый знак -
Облитый кровью, опиумный мак,
И млечный сок поверг тебя во мрак.
Безумный кайф запеленал глаза,
Все перепуталось, что можно, что нельзя.
Не видишь и не слышишь ты меня,
Краса горит от адского огня
Былинкой трепетной на черном поле том.
Померкнул свет, потерян отчий дом.
Страданий матери на свете нет сильней...
О Боже, дочь спаси
Или убей за ней!
Галина Краснова,
“Молитва матери наркоманки”

Эпиграфом к этому материалу я взял стихи немало пережившей и замечательной самоотверженной женщины - Галины Красновой. Поразился, насколько соответствует нижеизложенная ситуация содержанию этих безыскусных, но написанных кровью и болью сердца строк. Насколько? Пусть оценит мой добрый читатель.
Дочка Юля и мама Оля. Рослые красавицы-блондинки, изумительно похожие, разве что мать чуть полнее и немного ниже ростом. Обе промышляют в районе старой таханы мерказит, обе наркоманки со стажем. Смотрятся как сестры - клиентам, жаждущим необычных ощущений, в радость, интересно сразу с двумя “сестричками” порезвиться. Ну и заработки соответственно неплохие. Живут дружно и весело - семья Ульяновых отдыхает. О будущем женщины не думают, а зачем: есть сегодня деньги на дурманящее зелье и на оплату убогой комнатенки - все хорошо, прекрасная маркиза!
Как дошли до жизни такой? По шаблону, разве что мама стала принимать наркотики только для спасения любимой дочери, но “безумный кайф запеленал глаза” и Оле, волевой респектабельной даме сорока трех лет. Скоростным локомотивом под откос покатились на пару.
Юля родилась у студентки-первокурсницы Оли в результате безумной, увы, кратковременной вспышки - любовной горячки. Предмет страстной любви экзальтированной девушки, узнав о беременности, скоропалительно исчез. Погоревала Оля, да и плюнула: на ее век с ее красотой кавалеров хватит. Об аборте и слышать не хотела - прониклась святым чувством материнства сразу. Исполнилось “девице”-красавице восемнадцать в декабре двадцать второго числа (самый короткий, как и Олина любовь, день в году), утром исполнилось, а вечером того же дня разродилась в телесных муках. Родила белокурого ангелочка, нарадоваться не могла - живая кукла. Растила мама дочку, холила и лелеяла, заодно оттачивая на обожаемом дитяте свой педагогический талант. Окончила без особого напряга пединститут, да не просто, а с красным дипломом, почти не распылялась на случайные связи, а отдавала все силы самосовершенствованию и воспитанию любимого чада. Талант педагога проявился реально: показатель - блестящая защита кандидатской диссертации как раз к шестнадцатилетию дочери, умницы и тоже отличницы.
А дальше: полное разочарование в российских реалиях и поспешное отбытие в Израиль. Здесь Олины способности проявились в другой сфере - стала ученая дама успешной бизнес-леди с непременными атрибутами: большая уютная квартира в Тель-Авиве, шикарная машина и стабильно растущий счет в банке.
А куколка Юленька тем временем училась на биофаке престижного университета. Апогей достижений, живи и радуйся, но настигла большая беда: подсадили друзья-доброжелатели Юленьку на иглу, превратилась куколка в матерую наркоманку буквально в течение года, страшного года для обеих женщин.
Мама щадила несчастную - больную дочку: подкидывала ежедневно просимую сумму в пределах разумного, но когда требования перешли все мыслимые пределы, а поведение заблудшей дщери приняло провокативно-вызывающий характер, мама, обдумав ситуацию, проявила железную волю - категорически отказала в материальной поддержке и потребовала немедленно обратиться к врачу-наркологу. Юля в ответ расхохоталась, истерично прокляла “непонимающую” мать и покинула родной дом, а заодно унесла в объемистом (унаследованном) корсаже все мамины золотые побрякушки. Оля отчаялась бегать в поисках обнаглевшей дочери по злачным районам города. Один раз упорхнула Юленька на мотоцикле с каким-то хахалем прямо из-под носа опешившей мамаши и показала, оглянувшись, средний палец, вот и все! В полицию обращаться обессиленная женщина не хотела, сидела дома, тупо уставивишись в окно и позабыв обо всех делах насущных. Исчезла дочка на две бесконечные недели, но все-таки приползла домой как побитая собака, отощавшая, исцарапанная, голодная и со свежим фингалом под левым глазом. У Оли от сострадания закружилась голова - кулем рухнула страдалица на мозаичный пол. Пришла в себя через какое-то время и увидела сидящую на диване, поникшую, трясущуюся в ознобе дочь. Вот тогда и произошел знаменательный - судьбоносный диалог.
- Доченька, любимая, роднулечка, красавица моя, ну брось ты эту гадость, этот яд! Посмотри в зеркало, на кого ты стала похожа? Я спасу тебя! Прямо сейчас поедем к врачу!
- Мамочка, милая, я поеду, но только завтра утром. А сейчас дай на дозу. Дай, умоляю! А то умру прямо здесь. Не могу сладить с собой. Спаси, дай денег!
И тогда в мудрой голове матери созрело “спасительное” решение.
- Хорошо, я дам денег на две дозы. Одну ты вколешь мне, и я докажу, что бросить эту мерзость можно, причем легко. Докажу на своем примере, а ты пойдешь лечиться. Согласна?
- Да, мамочка, да, только дай уже денег!
И Оля дала деньги, и дождалась “нечаянной радости”, и ввела ей родная дочь недрогнувшей рукой в тонкую вену губительный героин. И уснули вместе в обнимку на широкой маминой кровати...
Утром Юля только взглянула на мать, а та уже расстегивала кошелек... И пошло, и поехало...
Через неделю ситуация приобрела фатальную необратимость: Оля уже физически не могла жить без наркотика. Кололись вместе, кайфовали в сладких грезах врозь - каждая на своем ложе. А потом вдруг Юля вновь исчезла, но свихнувшейся маме было не до этого, ее мучила одна задача - выйти на дилера (поставщика). Хватило ума добраться до старой таханы, а там проблем с этой бедой нет.
Пользоваться “баяном” (шприцем) Оля научилась быстро - способная. Денежки есть, что еще для счастья надо. И кололась потихоньку, постепенно увеличивая дозы, и таяли потихоньку заработанные денежки. Бизнес пришлось передать в чужие - загребущие руки, правда, хватило ума пока не трогать ценную недвижимость - квартиру. Так и жила в постоянном кайфе, а в редкие минуты прояснения сумеречного сознания вспоминала о дочери.
Но однажды на старой тахане, где искала встречи с постоянным поставщиком губительного зелья, увидела Оля любимую доченьку. Кинулись друг к другу, обнялись и возрыдали. Нераскумаренная Юля надеялась поймать “хлебного” клиента (попадались некоторые иногда - вместо установленного таксой полтинника по стольнику отваливали!), а тут маменька богатенькая, не иначе судьбы подарок нежданный. Купили по дозе, раскумарились дружненько в первом же дворе заброшенном, и только тогда Оля критически взглянула на бывшую куколку.
- Что, не нравлюсь? - поймав осуждающий взгляд матери, подбоченилась немытая наркошка. - Сейчас приведу себя в порядок. С этими словами достала из обшарпанной сумки вилку (почему-то?!) и с ее помощью попыталась причесать спутанные серые лохмы. Руками разгладила грязную юбку и туго затянула черный пластиковый пакет на распухшей до безобразия правой ноге.
- Что с ногой? - жалобно пролепетала Оля.
- Да один бродяга герпесом наградил. Никак сволочь не проходит. Смотри, - рванула пакет с ноги, и предстало перед Олей страшное зрелище: смрадная, кроваво-гноящаяся язва на голени, а вокруг кожа багрово-синяя.
- Тебе же к врачу надо!
- Заживет, чепуха! Не будем об этом, - снова привычным движением запеленала голень куском черного “дворницкого” пакета. - До свадьбы заживет, - и снова заплакала, судорожно тряся похудевшими плечами.
Успокоившись, поведала о жизни своей бесталанной за последние полгода. Сняла обдолбанная путана недорого комнатку под лестницей в районе интернациональной улицы Левински и принялась молотить на хлеб насущный (пара бурекасов или булочек в день) и на кайф вожделенный, да не только для себя, а и для милого дружка-бездельника - тоже. Все бы ничего, но жажда уколоться порой была так велика, что, взяв с клиента деньги, тут же исчезала за заветной дозой. Попался ей как-то клиент не в меру нервный да нетерпеливый, ждать не стал и в пароксизме страстного гнева поджег затхлый  деревянный топчан, служащий для греховных утех. Пожар быстро потушили, а разъяренный хозяин Юльку выгнал, да еще поколотил изрядно на прощание. Сейчас необязательная путанка облюбовала себе местечко тихое за мусорным баком - благо что лето - и там на картонках и отдается почти по любви - полтинник не деньги.
- Мамочка, клиентов нет, губы болят, сил нет терпеть (губы потрескались и почернели), в иной день и на дозу заработать не могу. Как жить - не знаю, - со злостью отшвырнула окурок. - Идти надо, мама, может, повезет - поймаю лоха.
- Доченька, я буду жить с тобой. Хочешь - дома, хочешь - квартирку снимем, - потянулась в материнском порыве обнять несчастную, но та отстранилась.
- Делай, мамочка, что хочешь. Тебе виднее.
Оля, не потерявшая остатки благоразумия, задорого сдала свою роскошную квартиру, а взамен сняли на двоих аж десятиметровую комнату на тахане. Ну, прямо рантье местного масштаба! К счастью, герпес не перешел в рожистое воспаление, нога у Юли постепенно заживает. Мама кормит дочку полезными йогуртами - дочка на глазах поправляется. Работают в тандеме. Жизнь продолжается! 
Леонид ЖИВОВ