РАДОСТИ СУРОВОГО ВРЕМЕНИ
История далекая и близкая
Очень часто приходится слышать фразу: “Да что раньше? Раньше и вода была жиже”. А я на все сто процентов убежден, что раньше люди были более дружелюбными, особенно в суровых ситуациях военного времени. И в качестве примера хочу привести два небольших, но ярких эпизода
Война, весна 1943 года. Голод. Два-три раза в неделю в некоторых магазинах продавали так называемое “коммерческое” тесто (без карточек). По одному килограмму в руки. Ближайший из таких магазинов был на расстоянии четырех километров от нашего поселка. Транспорта не было. Естественно, очереди были сумасшедшие, поэтому приходилось занимать их с вечера. Нас, четверых мальчишек-одногодок, родители отправили за этим тестом (нам было по 9 лет).
Дети и тогда, несмотря на голод, отсутствие соответствующей одежды и обуви, оставались детьми. Ну, какой девятилетний ребенок мог выстоять всю ночь в очереди?! Мы затеяли беготню, игры, периодически появляясь у магазина, чтобы нас не теряли. Очередь стояла не у дверей магазина, а с торца здания, где росло несколько берез и стояло 2-3 скамейки. Кто-то из нас придумал оригинальную “шутку”:
“Давайте напишем объявление, что теста не будет!”
Шутка нам понравилась, у кого-то оказался кусочек мела, и мы написали на дверях: “Теста завтра не будет. Учет”. Проходившие мимо прочитали, оповестили остальных. Понуривши головы, люди расходились домой. Нам было очень смешно, особенно когда открыли магазин, и мы купили аж по 2 раза (больше денег не было). Но ума сразу уйти домой, конечно же, не хватило. Отсутствие очереди насторожило продавцов. Чтобы найти авторов затеи, не требовалось быть детективом. Нас тут же поймали женщины. Стыдили нас с настоящими горькими слезами. У каждой дома были голодные дети и старики. Максимальное наказание я лично получил в виде легкого подергивания ушей. Я думаю, что сегодня все это могло кончиться значительно печальнее.
А второй эпизод, про который я хочу рассказать, произошел в конце 1944 г.
Перед войной папа работал в военном госпитале сапожником и оттуда был призван на фронт. В 1944 году мы получили от него письмо (после почти трехмесячного перерыва), что он тяжело ранен и находится на лечении в городе Орске Оренбургской области. Мама тут же пошла к главврачу госпиталя с просьбой перевезти папу, как бывшего сотрудника, на лечение в Свердловск. Главврач согласился при условии, что мама в пути будет помогать ухаживать за ранеными. Ей оформили не только проездные документы, но и довольствие.
Это мамино путешествие длилось более месяца. Старший брат (1929 года рождения) работал на военном заводе и дома появлялся не каждый день. Дома за старшего оставался я (1934 года рождения). На мне были шестилетняя сестра, трехлетний брат и коза. Я должен был принести воды, истопить печку, прочистить от снега дорожку до дороги, купить хлеб (другие продукты не продавали даже по карточкам). Правда, с обедом помогала соседка, у которой было своих двое детей.
Приехав в Свердловск, мама привезла папу на санках (более четырех километров ей пришлось его тянуть!), причем только на полтора дня. Не отметить такое событие было невозможно. Кроме маминых сестер и их семей, у нас побывало в тот день очень много народа.
Не знаю, в чьем пайке было две чекушки водки. Мама дала мне эту водку со словами: “Сбегай на озеро, попроси у рыбаков рыбки”. Ежедневно на озере ловила рыбу бригада рыбаков для обкомовской столовой. Кстати, еще в 90-х годах прошлого столетия эта бригада продолжала ловить рыбу для партийных бонз. Заветренные, с потрескавшимися руками, курящие, мат через слово, женщины так отнеслись к моей просьбе:
“Водку пусть выпьет папа, а рыбы сколько унесешь, только спрячь, и никому не говори, где взял”.
И это в тот период, когда родителей судили, если у детей, собиравших на полях колоски, находили хоть один. Рыбачки не убоялись стукачества.
Всей тары у меня была сетка-авоська, плюс к этому я прихватил еще пару окуней граммов по 200-250 и бегом домой. Сетку спрятал под пальто. Хоть и были натоптанные тропы в сугробах, да и расстояние чуть более километра - рыба примерзла к животу. Но запомнился на всю жизнь не долго незаживающий живот, а радость этих грубых женщин. Они все радовались, что хоть в одну семью вернулся фронтовик.
А сегодня многие живут по анекдоту: “Такой уж я невезучий: у Васькиного соседа теленок сдох, а у моего только курица”.
Яков УСВЯЦОВ
Война, весна 1943 года. Голод. Два-три раза в неделю в некоторых магазинах продавали так называемое “коммерческое” тесто (без карточек). По одному килограмму в руки. Ближайший из таких магазинов был на расстоянии четырех километров от нашего поселка. Транспорта не было. Естественно, очереди были сумасшедшие, поэтому приходилось занимать их с вечера. Нас, четверых мальчишек-одногодок, родители отправили за этим тестом (нам было по 9 лет).
Дети и тогда, несмотря на голод, отсутствие соответствующей одежды и обуви, оставались детьми. Ну, какой девятилетний ребенок мог выстоять всю ночь в очереди?! Мы затеяли беготню, игры, периодически появляясь у магазина, чтобы нас не теряли. Очередь стояла не у дверей магазина, а с торца здания, где росло несколько берез и стояло 2-3 скамейки. Кто-то из нас придумал оригинальную “шутку”:
“Давайте напишем объявление, что теста не будет!”
Шутка нам понравилась, у кого-то оказался кусочек мела, и мы написали на дверях: “Теста завтра не будет. Учет”. Проходившие мимо прочитали, оповестили остальных. Понуривши головы, люди расходились домой. Нам было очень смешно, особенно когда открыли магазин, и мы купили аж по 2 раза (больше денег не было). Но ума сразу уйти домой, конечно же, не хватило. Отсутствие очереди насторожило продавцов. Чтобы найти авторов затеи, не требовалось быть детективом. Нас тут же поймали женщины. Стыдили нас с настоящими горькими слезами. У каждой дома были голодные дети и старики. Максимальное наказание я лично получил в виде легкого подергивания ушей. Я думаю, что сегодня все это могло кончиться значительно печальнее.
А второй эпизод, про который я хочу рассказать, произошел в конце 1944 г.
Перед войной папа работал в военном госпитале сапожником и оттуда был призван на фронт. В 1944 году мы получили от него письмо (после почти трехмесячного перерыва), что он тяжело ранен и находится на лечении в городе Орске Оренбургской области. Мама тут же пошла к главврачу госпиталя с просьбой перевезти папу, как бывшего сотрудника, на лечение в Свердловск. Главврач согласился при условии, что мама в пути будет помогать ухаживать за ранеными. Ей оформили не только проездные документы, но и довольствие.
Это мамино путешествие длилось более месяца. Старший брат (1929 года рождения) работал на военном заводе и дома появлялся не каждый день. Дома за старшего оставался я (1934 года рождения). На мне были шестилетняя сестра, трехлетний брат и коза. Я должен был принести воды, истопить печку, прочистить от снега дорожку до дороги, купить хлеб (другие продукты не продавали даже по карточкам). Правда, с обедом помогала соседка, у которой было своих двое детей.
Приехав в Свердловск, мама привезла папу на санках (более четырех километров ей пришлось его тянуть!), причем только на полтора дня. Не отметить такое событие было невозможно. Кроме маминых сестер и их семей, у нас побывало в тот день очень много народа.
Не знаю, в чьем пайке было две чекушки водки. Мама дала мне эту водку со словами: “Сбегай на озеро, попроси у рыбаков рыбки”. Ежедневно на озере ловила рыбу бригада рыбаков для обкомовской столовой. Кстати, еще в 90-х годах прошлого столетия эта бригада продолжала ловить рыбу для партийных бонз. Заветренные, с потрескавшимися руками, курящие, мат через слово, женщины так отнеслись к моей просьбе:
“Водку пусть выпьет папа, а рыбы сколько унесешь, только спрячь, и никому не говори, где взял”.
И это в тот период, когда родителей судили, если у детей, собиравших на полях колоски, находили хоть один. Рыбачки не убоялись стукачества.
Всей тары у меня была сетка-авоська, плюс к этому я прихватил еще пару окуней граммов по 200-250 и бегом домой. Сетку спрятал под пальто. Хоть и были натоптанные тропы в сугробах, да и расстояние чуть более километра - рыба примерзла к животу. Но запомнился на всю жизнь не долго незаживающий живот, а радость этих грубых женщин. Они все радовались, что хоть в одну семью вернулся фронтовик.
А сегодня многие живут по анекдоту: “Такой уж я невезучий: у Васькиного соседа теленок сдох, а у моего только курица”.
Яков УСВЯЦОВ
