Еще НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО!

Все книги, какие только могла  разыскать по свету интернетная система Google, исчезли в бездонных книжных хранилищах универсальной библиотеки, о которой когда-то мечтали утописты-книгочеи. Ну как, вы счастливы сейчас? Все эти книги исчезли только физически, как осязаемый предмет, но каждую из них вы можете вызвать на любой компьютерный экран в любом уголке планеты. Кажется чудом, фантастикой. Но такое ли это привлекательное чудо? Вот недавние данные о читательских привычках американцев: все больше читателей беллетристики, все меньше читателей книг. Это значит, что они считывают романы с компьютерного экрана – невыносимо!
Да, для меня, как и для громадного множества книжных читателей, привыкших листать книгу, оценивая ее читабельность, переворачивать, читая, страницы, оставлять пометки на полях, вдыхать с наслаждением запах печатной книги, ощущать добротность ее кожаного или матерчатого корешка (да и много других, связанных с книгой, духовных и физических радостей), - да, для верных читателей книги такое интернетное чтение – ненормально, противоестественно, ну просто патологично. А этот простой естественный жест – взять книгу с книжной полки, без нелепого посредника в виде компьютерной мыши, а сакраментальное чтение в постели перед сном, а захватывающее чтение в любом виде транспорта, в любом месте и в любом положении – лежа, сидя, стоя! Недаром Джон Апдайк незадолго перед смертью выступил со страстной защитой бумажных книг и печатных слов, послав одновременно проклятие грядущему дигитальному будущему.

С одной стороны...

...смертный приговор книге вроде бы необратим. В самом деле, книга как источник информации безнадежно устарела. Судьба таких книг предрешена. Например, все кончено с энциклопедиями. Все энциклопедии, вместе взятые, включая устрашающую Британнику, капитулируют перед всемогущей интернетной Википедией. Словари больше не существуют на бумаге. Величайший из них, Оксфордский словарь английского языка, покорно преобразился в виртуальном пространстве, где стал вдвое больше, более актуальным и более удобным в обращении.  А эти громоздкие, неподъемные тома под названием «телефонные книги»? Они устарели еще больше, чем пишущие машинки. У книг – самых совершенных в мире устройств по хранению, поиску и получению знаний – была долгая и славная жизнь, но сейчас их дни сочтены. Им уже скоро не будет места в «бумажном мире», который так сокрушенно оплакивал Апдайк.
 Уже немало в Америке городов, где нет совсем книжных магазинов. Где жители уже не знают прелести прогулки по магазину, где «пахнет книгой», где можно оценить эстетически книги, выставленные на продажу, подержать их в руках, перелистнуть и постепенно сделать свой выбор. Вы думаете, только малым книжным магазинам грозит смертельный приговор? Куда там! Большие и популярные сетевые книгопродавцы тоже трясутся от страха за свою жизнь: закрывают филиалы, увольняют работников, подумывают о банкротстве.
Поскольку книги туго идут, страдают традиционные издательства (имеется еще и  самиздат). Почти все нью-йоркские издатели увольняют навсегда или на время редакторов, подсчитывают каждое пенни, круто урезают списки новых книг, полагаются почти исключительно на блокбастеры-бестселлеры. Имеется и новая черта в этом повальном издательском мандраже: некоторые издатели отказываются принимать и рассматривать новые рукописи, предпочитая переиздавать доходные старые.

Небольшое
отступление
о «Пингвине»
и «Русском базаре»

Вот, к примеру, уважаемое издательство «Пингвин», филиалы которого разбросаны по всему свету – от Великобритании и США до Канады и Австралии, регулярно выпускает по шести-семи книг в год в переводах с русского языка. Этот издательский отдел, ведающий русской литературой, так и называется «Русские классики». Да, только классики. Никаких новых, не испытанных временем, имен. Мне это известно не только по интернету, но и по тем, ставшим уже рутинными, посылкам из «Пингвина», которые получает редакция «Русского базара». За несколько лет в редакции сложилась даже небольшая библиотека из этих англоязычных русских книг. Какие это прекрасные, изысканно и дорого изданные и многократно переизданные тома: Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский, Бабель, Булгаков, Ахматова и т.д. Это – устойчивые «гудселлеры», на которых издательство не экономит, выпуская их в твердых переплетах и не размениваясь на дешевые пейпер-бэки. У этих «русских классиков», переведенных на английский язык, - более элитный круг читателей, у которых эстетические запросы и требования к книге выше, чем у рядовых книжников, что прекрасно учитывает издательство. Все это я узнала из телефонного разговора с главным рекламистом «Пингвина» Шаннон Тумей.
Нет, «русские классики» никак не пострадали от экономического обвала. Их издают все качественнее и дороже, а иногда и в суперобложках. Интернетная жадная пасть им не грозит: вряд ли найдется какой-нибудь придурок или лох, считывающий «Войну и мир» с экрана. «Пингвин» регулярно посылает свои дорогущие тома в «Русский базар» для информации и рекламации, надеясь завербовать, если газета откликнется на их присылы, больше читателей и покупателей англоязычных русских классиков. Это расширение аудитории, подумала я, происходит за счет новоприезжих русскоязычников, которые даже если теряют постепенно свою родную речь, не хотят оставаться вообще без русской литературы. На этом наш разговор с Тумей закончился, а «Русский базар» в тот же день получил в подарок новую книгу от «Пингвина».

С другой стороны...

в 2008 году невероятная цифра – 480,000 книг были напечатаны или распространены в США – колоссальный прирост по сравнению с 375,000 книг, выпущенных в 2007-м. Это резкое увеличение книжной продукции произошло за счет самопечатных книг и репринтов редких изданий. В основном – за счет американского самиздата.
В университетах программы для начинающих писателей процветают, а писательские конференции следуют одна за другой, предлагая никому не известным авторам подключиться к профессионалам и отточить на деле свое мастерство. В Америке 8 процентов взрослого населения, или 17 миллионов охвачены вдохновением, пишут и пишут книги, в основном «для личного удовлетворения». И не только пишут, но и печатают их самиздатно. Может быть, они – не заядлые читатели, но они точно – писатели. Страну захлестывает коллективная графомания. Чем меньше американцы читают, тем больше они пишут.
Эти дилетанты, к чьим услугам – издательства, традиционные и интернетные, печатающие книги по заказу и оплате авторов, уже наступают и теснят на книжном рынке профессиональных писателей. Например, самиздательство Xlibris выпустило 19,000 титулов в 2008 году – в шесть раз больше, чем самое крупное в мире издательство «Рэндом Хауз». Это не значит, что самиздатных авторов непременно заметят и прочтут. Большинство писателей, пользующихся за деньги печатными станками самиздательств, распродают менее 200 книг. Но среди них есть уже порядочное количество хорошо продажных авторов и даже бестселлеристов.
Неиссякаем поток графоманов. Но и профессиональных авторов, которые зарабатывают на жизнь писанием книг, тоже невпроворот – 185,000! Хорошо это или плохо – все возрастающая уйма книг, которых не может упомнить ни один книголюб или продавец книжного магазина? Тут без компьютера не обойтись. Одни считают, что книжный поток сбивает с толку читателей, отпугивает их и гонит прочь из книжных магазинов. Другие, напротив, радуются притоку самобытных талантов, новых даровитых авторов, которых побудили к писательству творческие программы, разбросанные по всей Америке. Критики единогласно признают, что никогда еще американская литература не была так глубока, сильна и этнически разнообразна.
Но этот, явно положительный, оптимистический факт можно истолковать иначе, более пессимистически: у американцев сейчас больше талантливых писателей, чем времени или желания их прочесть. В прошлом году 55% штатников вовсе не брали книгу в руки – ни одну! А те, кто читает, осиливают в среднем одну книгу за год. И с каждым годом этих принципиальных нечитателей становится все больше. На писательские орды приходятся разрозненные отряды читателей. Явное перепроизводство авторов, книг, литературы...

Что делать?

А ничего. Во всяком случае, ничего крутого. Никакими вещими рецептами или финансовыми бэйлаутами, как это делал во времена Великой депрессии Франклин Рузвельт, книжному делу не поможешь. Все утрясется само собой, книжные издатели и магазины сведут, наконец, свои счеты с интернетом, но книга, само искусство производства книги не исчезнет. Одни считают, что пора проститься с этим даром Гутенберга. Другие, напротив, полагают, что именно сейчас – самый подходящий и блистательный момент для этой древней технологии. Издатели смогут или не смогут вычислить, как делать деньги заново (книжное дело никогда не способствовало устойчивому обогащению), но их продукт получил шанс на обновленную жизнь: и как физический объект, и как идея, и как набор литературных форм.
Как технология, книга подобна молотку. Иначе говоря, она совершенна: инструмент, идеально подходящий своему назначению. Молотки разнообразны и вариативны, но они никогда не устареют. Точно так же – велосипеды живы и здоровы. Их изобрели в доавтомобильный век, и по скорости и километражу их быстро обогнали мотоциклы и все типы моторных скутеров. Но нет ничего допотопного в велосипедах. По продажам они обогнали автомобили.
Конечно, множество других вещей на глазах устаревает и выходит из употребления: грампластинки, видеокассеты, даже компакт-диски дышат на ладан. Самый раз сейчас встрять печальному книголюбу со своими сентиментальными вздохами о старомодной книге – как приятно ощущать тяжесть книги в вашей руке, как чудно пахнут страницы, как сладостно потрескивает корешок, когда вы раскрываете новую книжку. Но все это не по существу. И - не аргумент. По существу и по делу: книгопечатание – вполне жизнеспособная технология. Печатные книги не вымирают, не выходят из употребления. Само употребление их – вот что меняется.
Устаревшие грампластинки, видеокассеты, телеграфы и кинокамеры – все они хранят и снабжают нас битами информации – самой разнообразной и разновидной. Слова также можно конвертировать в биты, но заметно что-то исключительное и загадочное, что-то глубоко духовное и непосредственное в этом молниеносном скачке со страницы в читательский мозг. Или еще такой многозначительный факт. Мы не говорим – любитель пластинки или поклонник видеокассеты, или фанат текста. Но мы говорим – книголюб и меломан и фанат искусства.
Чтение чтению рознь. Есть процесс поиска, подбора и приватизации информации, а есть – глубокое погружение в текстуальные миры: романы и биографии и различные формы повествовательной документальной литературы. Это – книги, которые захватывают вас и которыми вы хотите завладеть.
С вторжением интернета многое преобразилось в книжном мире буквально на наших глазах: издание, продажа и распространение книг; роль библиотек и книжных магазинов; все формы пользования книгой для исследований, консультаций, хранения информации; изменилось, казалось бы, все – кроме простого акта чтения книги от начала до конца.
Как может старомодный книгоиздатель выжить в этих ужасных условиях? Лучше ему забыть об экономии на производстве и массовом рынке. Пусть не рассчитывает на мгновенный блокбастер и крупные баксы. Он не выгадает на быстром распространении книг и не выиграет в конкурентной борьбе, срезав цены на книги. Обо всем этом прекрасно позаботится интернетная сеть.
Пусть вернется к старомодной идее: что книга, напечатанная типографской краской на прочной бумаге, кислотостойкая для долголетия, - есть произведение искусства. Пусть добивается красоты книги изо всех сил. Для знатоков такая, эстетически пригожая, книга будет самым драгоценным и желанным приобретением.