Владимир Войнович: С Чонкиным я в расчёте...

Культура

Бытует мнение, что сатирики в жизни люди угрюмые. Приводят в пример Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Зощенко. В качестве исключения из этого правила я могу привести обратные примеры: Булгаков, Ильф и Петров и... мой собеседник.
- Владимир Николаевич, в Москве недавно вышла третья часть «Чонкина». Она будет переведена, как предыдущие, на английский язык?
- Да, и довольно скоро. Итак, с Чонкиным я в расчете, на это понадобилось около полувека.
- Несколько слов о содержании третьей книги...
- На канале РТР пару недель назад закончился конкурс-не конкурс под названием «Имя России». Первое место, согласно опросу телезрителей, занял Александр Невский, третье – Сталин. По неофициальным же данным, именно он занял первое место. В третьей книге «Чонкина» я вернулся к этому персонажу и сделал, мне кажется, важное открытие о его происхождении. Вам известна версия о том, что отцом Сталина был не сапожник Виссарион Джугашвили (Джугаев), а царский генерал – путешественник Николай Михайлович Пржевальский. Если взять фотографии молодого Сталина и генерала, сходство очевидно. Но я доказываю, что Сталин не только сын Пржевальского, но и ... лошади Пржевальского! (Смеется). Низкорослой такой лошадки, открытой Пржевальским во время одного из его путешествий. Этой ненаучной версии посвящено довольно много страниц третьей части “Чонкина”. Версия эта основана на убеждении, что такое чудовище, как Сталин, женщина родить не могла.
- Вас заставили уехать из Советского Союза, и в 1980 году вы поселились в Мюнхене. Говорят, все боялись общаться с вами, все – кроме Булата Шалвовича Окуджавы...
- Да, он приехал ко мне в деревню под Мюнхеном, где я снимал на лето жилье, в день своего рождения - 9 мая 1985 года. Мы оба были страшно рады встрече, гуляли, без конца говорили, выпивали, а когда он уехал, я повторял строки Пушкина, обращенные к Ивану Ивановичу Пущину:

  Мой первый друг, мой друг бесценный!
 И я судьбу благословил,
 Когда мой двор уединенный,
 Печальным снегом занесенный,
 Твой колокольчик огласил...
- Несколько слов о вашем участии в написании текста нового Гимна России.
- Я сочинил его в 2000 году. К тому времени Советский Союз рухнул, мы пришли к чему-то новому, но по-прежнему держались за Ленина, не могли забыть Сталина. И царя-батюшку прославляли, и коммунизм, и капитализм вроде не такой уж плохой, и так далее. И я подумал: ну что это за государство такое? Если оно решило расстаться с прошлым, то надо хотя бы критически посмотреть на него. А если все было хорошо, то надо продолжать строить коммунизм.
Всю эту мешанину прошлого с настоящим я решил отразить в новом тексте гимна, написанном, как и требовалось, на старую музыку. Текст был опубликован в газете “Известия” – тогда это было еще возможно, сейчас – нет.
Через несколько дней после публикации мне позвонил депутат Госдумы Сергей Юшенков – потом он был убит, убийцу ищут до сих пор - и сказал, что хочет представить мой текст в Госдуме.
Многие депутаты, в том числе тогдашний Председатель Госдумы Юрий Селезнев, бывший министр культуры коммунист Николай Губенко, сильно ругались, но текст все-таки поставили на голосование.
- Каковы же, Владимир Николаевич, итоги голосования в Думе? И прочитайте хотя бы одно четверостишие гимна и припев.
- Представьте себе, мой гимн набрал 27 голосов! Я считаю это большим достижением (смеется). Начну с припева:

Славься, отечество наше привольное,
Славься, послушный российский народ,
Что постоянно меняет символику
И не имеет важнее забот.

А теперь , если позволите, прочту подряд два четверостишия своего варианта гимна – мне они представляются довольно актуальными:

Сегодня усердно мы Господа славим
И Ленину вечную славу поем.
Дзержинского скоро на место поставим,
Тогда уж совсем хорошо заживем!

Всем выдадим все: офицерам–квартиры,
Шахтерам – зарплату, почет - старикам.
А злых террористов замочим в сортире,
Ворам-олигархам дадим по мозгам!

- Вы вывели закон смены первых лиц России: лысый – шевелюристый. Он и сегодня работает?
- Мне кажется, да. Смотрите: Ленин -Сталин - Хрущев - Брежнев - Андропов- Черненко – Горбачев – Ельцин - Путин – Медведев. Все сходится (смеется).
- Еще о политике, если предыдущий вопрос считать политическим: Путин вернется во власть, как вы считаете? Или он никуда из нее не уходил и не собирается?
- Мне недавно рассказали анекдот, он и будет ответом на ваш вопрос.
К родителям Медведева приехали старые друзья, спрашивают: - Ну что, как дела у Димы, где он, как устроился?
- А что, вы разве не знаете? - спрашивают родители. – Он у Путина президентом работает (смеется).
- Как вам представляется будущее России?
- Ближайшее будущее мне не кажется радужным, потому что... Нет, лучше так: Россия вернулась сама к себе. Была советская власть, так? Она для русского народа, для огромной страны, каковой является Россия, противоестественна. Потом, в начале 90-х годов прошлого века, вроде бы произошла революция. После которой пришел Путин, олицетворяющий собой то ли тоталитарный режим, то ли авторитарный, то ли режим “вертикали власти” – шут его знает. Но все хотят подчиняться, слушаться и благодарить за счастье жить начальника.
Во всем мире ускоренно идут цивилизационные процессы, люди ездят, смотрят, как живут другие страны, работают СМИ, телевидение, интернет. Поэтому в конце концов и Россия станет цивилизованной страной, но пройдет до этого тяжелый, тернистый путь.
- У вас, Владимир Николаевич, трое детей. Из них только дочь, живущая в Мюнхене, пошла по вашим стопам. Вам нравится ее творчество? Пишет ли Оля на русском языке? Замужем ли она и подарила ли вам внуков?
- На русском языке она не пишет, потому что выросла в Германии. Оля  свободно владеет семью языками, то есть знает их грамматику, а русскую грамматику не учила, поэтому писать по-русски не может. Первая книга дочери мне очень понравилась, потом вышли еще три, тоже, на мой взгляд, хорошие, но первая книга есть первая: свежее дыхание и тому подобное. Дочь не замужем, внуков у меня нет.

P.S.
В качестве приложения к интервью привожу стихотворение Владимира Войновича, вызвавшее негодование министра обороны и протесты военнослужащих - от рядовых до генералов и выше.

В сельском клубе разгорались танцы.
Требовал у входа сторож-дед
Корешки бухгалтерских квитанций
С карандашной надписью “билет”.

Не остыв от бешеной кадрили,
Танцевали, утирая пот,
Офицеры нашей эскадрильи
С девушками местными фокстрот.

В клубе поднимались клубы пыли,
Оседая на сырой стене...
Иногда солдаты приходили
И стояли молча в стороне.

На плечах погоны цвета неба...
Но на приглашения солдат
Говорили девушки: “Не треба.
Бачь, який охочий до дивчат”.

Был закон взаимных отношений
В клубе до предела прям и прост:
Относились девушки с презреньем
К небесам, которые без звезд.

Ночь, пройдя по всем окрестным селам,
Припадала к потному окну.
Видевшая виды радиола
Выла, как собака на луну.

После танцев лампочки гасились...
Девичьих ладоней не пожав,
Рядовые молча торопились
На поверку, словно на пожар.

Шли с несостоявшихся свиданий,
Зная, что воздастся им сполна,
Что применит к ним за опозданье
Уставные нормы старшина.

Над селом притихшим ночь стояла...
Ничего не зная про устав,
Целовали девушки устало
У плетней женатый комсостав.