Кому нужна в Америке одинокаЯ женщина?

Дом был обнесен высоким забором. Это был особенный забор, ни на какой другой непохожий. Плотно сбитый, ни щелочки, ни глазка, а поверху для пущей важности протянута колючая проволока. И каждый раз, когда Лиля вспоминала о том своем последнем подмосковном лете, перед глазами ее возникал этот забор. Она стоит перед ним усталая, нагруженная сумками и кончиками затекших от напряжения пальцев, пытается открыть неподдающуюся калитку.[!] Калитка противно скрипит, а потом вдруг широко распахивается, открывая взору заросшую травой дорожку, по бокам усаженную кряжистыми невысокими яблонями. Под одной из них стоит худенький темноглазый мальчик лет пяти в буденовке. На его тонких как спички ножках неуклюжие ортопедические ботинки, в руках - кружка с мыльным раствором. Он макает в кружку соломинку и старательно выдувает мыльные пузыри. Они разлетаются в разные стороны, подхваченные легким ветерком, и медленно опускаются на кусты малины, на густую некошеную траву, и заходящее солнце играет на их радужных боках.
Две женщины входят вслед за Лилей в незапертую калитку. Поровнявшись с ней, они сворачивают на дорожку, ведущую к хозяйскому флигелю, и громко переговариваются друг с другом, нисколько не заботясь о том, что Лиля их слышит.
- Смотри, Дарья, у других людей дачники, а у Максимовны кибуц, еврейский колхоз, - говорит одна и заливисто смеется.
- А Максимовне все равно, что мечеть, что кибуц, - в тон ей отвечает другая. - Они лето отбудут и уедут, а деньги - какая разница с кого брать? Ей самой их рожи не нравятся. Какие-то они чересчур вежливые. А буденовец этот... они его Мишей назвали. Да какой он Миша? Мойша он! Ой, не могу, Мойша - буденовец! Одна нога короче другой, видать с полки упал. А уж возятся они с ним - книжки читают, гимнастики делают, а он все равно - того, все равно с приветом... Как начнет говорить - будто каши в рот напихал. Ни хрена не понять. Эй, Максимовна, ты что, не видишь, гости идут, ставь самоварчик! -
В словах женщины было столько первобытной злобы, что Лилино сердце сжалось от боли. За что она так? Что ей сделал мой ребенок? Как горько слышать все это. Слышать и делать вид, что тебе плевать на них. А может, только так и надо, иначе не выживешь.
Это был один из прощальных приветов бывшей родины. Лиля помнит этот день так ясно, будто все было вчера. Они тогда долго сидели с Борисом за чаем. Мишка и старенькая тетка Бориса, которая жила с ними на даче, давно спали. Лиля перемыла посуду, сложила Мишкины игрушки.
- Боря, я в последний раз говорю с тобой на эту тему. Больше нет сил. У меня давно собраны все документы. Остается только получить твое согласие. Ты и без меня знаешь, мальчика надо спасать. Его болезнь здесь не лечат, вчера я еще раз была на консультации у врача, и он еще раз это подтвердил. Если ты не поедешь, значит...
- Значит ты поедешь одна, я знаю, что ты хочешь сказать, Лиля. Знаю, но ничего не могу с собой поделать, не могу решиться на отъезд...- муж говорил все это, не глядя Лиле в глаза, опустив голову, и у нее было ощущение, будто это не он, а совсем другой человек.
Она с недоумением посмотрела на него:
- Боря, ты это серьезно?
- Да. Серьезно. Я боюсь, что не вынесу того, что меня ожидает. Здесь я себя человеком чувствую, меня все уважают - и на работе, и по общественной линии... И язык английский мне дается очень туго... Да нет, я очень люблю сына, пойми меня правильно, просто мое место здесь. Я не могу, не могу решиться на отъезд. Ты сильная, Лиля, а я...
- Боря, какая работа, какая общественная линия? У нас болен сын, мы должны сделать все, что в наших силах, мы не имеем права поступать иначе. Ему скоро в школу идти, а школ для таких, как он, нет. В обычной школе его задразнят, затравят. Ну не молчи, скажи что-нибудь! - Борис поднял голову, посмотрел на нее.
- Ну что ж, если ты решила - уезжай. Плюнь на все прожитые годы, на то, что нас связывало. Уезжай! Только ответь мне, да и себе тоже, на один-единственный вопрос: Кому нужна в Америке одинокая женщина с больным ребенком?
Кому нужна в Америке одинокая женщина с больным ребенком? Одинокая женщина нужна своему ребенку, нужна себе самой. Она нужна агентам по трудоустройству - оказывается, в Америке бухгалтеру из Москвы с хорошей головой и приличным английским можно найти работу! С одинокой женщиной с приятным характером охотно общаются соседи по дому и сослуживцы. Она нужна горластым щенкам из приюта для бездомных животных, куда они с сыном ездят по выходным. Сначала они просто играли с собаками, кормили их, а потом Мишка упросил Лилю взять одного щенка. Так что теперь их трое - одинокая женщина, ее ребенок и уморительный щенок.

Когда Мишка пошел в школу, Лиля очень нервничала. Он ведь не такой, как остальные дети. То часами сидит на месте, рисует, возится с конструктором, а то, прихрамывая, топает по дому и ничем его не удержать, хоть гвоздями к стулу прибивай. И все же со временем он стал куда спокойнее. И говорить он стал гораздо лучше! Ему помогало лечение, помогали занятия в школе по специальной программе. Там, в России, она со страхом ждала того дня, когда мальчик пойдет в школу. О таких детях, как ее сын, там многие люди говорят с ухмылкой, а то еще покрутят пальцем у виска. И неважно, что он любит читать, играет в шахматы, хорошо рисует. Он не выглядит как обыкновенный мальчик, значит он «того».
А он не «того» - он просто другой!
Как-то в выходной они сидели с сыном в парке через дорогу от дома. Лиля читала книжку, Мишка играл со щенком. На соседней скамейке кто-то произнес имя. Лиля прислушалась. Две немолодые женщины так увлеклись беседой, что ни на что другое внимания не обращали.
- Да это же Лиля, она в нашем доме живет, - сказала одна. - Вы только подумайте, как ей не повезло. Молодая, интересная, а ребенок инвалид. Вы видели его ноги?
В груди у Лили что-то сжалось, в горле встал комок. Она проглотила его, встала со скамейки, подошла к женщине и сказала, глядя ей прямо в глаза:
- Знаете, я очень счастливый человек. Мне повезло с сыном. Он добрый, умный, красивый. Не жалейте меня. Я счастливая мать!
Сердце у нее колотилось, в голове гудело. Она сделала над собой усилие, подняла голову и, улыбаясь, пошла к выходу из парка. За ней, прихрамывая, шел Мишка, а рядом весело бежал толстый беспородный щенок. Каждый день, не успевала Лиля прийти с работы и наскоро перекусить, начинал звонить телефон.
- Лиля, можно к вам сегодня прийти, мне к воскресенью надо укоротить юбку?
Каким же мудрым человеком была ее покойная мать. Она научила Лилю шить. - Доченька, в жизни всякое может случиться. Ты еще меня вспомнишь. - Мамочка, я тебя помню, я думаю о тебе каждый день. Мне так тебя не хватает!
Мишка приходил из школы в три часа, она с работы - в шесть. Если бы не шитье, кто бы помог ей оплачивать бебиситера? Не иначе как к папе в Австралию пришлось бы обратиться за помощью. Она слышала, что он туда подался с новой женой.
А потом она познакомилась с Севой. Маленький, невзрачный, в громадных очках...
- Я понимаю, я не герой вашего романа, - сказал он ей вскоре после того, как они познакомились на дне рождения у ее приятелей. - Но я постараюсь изменить ваше мнение обо мне. Вот увидите!
В той непростой жизни, которую она вела, ей так не хватало человека, на которого она могла опереться, которому могла бы довериться. А Сева не витал в облаках, но зато крепко стоял на ногах.
Прошло три года. Они по-прежнему жили на той же улице, но только уже не в квартире, а в собственном доме. Сева открыл мастерскую по ремонту кондиционеров, работы было много.
- У вас золотые руки, - говорили ему заказчики.
- И умом Бог не обидел, - добавлял Сева, когда заказчик уходил. Эту фразу он теперь часто повторял по любому поводу. Лиля, как и прежде, работала бухгалтером. С работы всегда торопилась домой.
- Лилечка, вы изумительная хозяйка, - говорила свекровь. - И когда вы все успеваете - и работать, и готовить, и дом в порядке содержать? И ведь Сева человек требовательный, характер у него нелегкий, с первой женой так и не смог ужиться, а вот с вами ладит. Так вы ему понравились, что взял вас с больным ребенком. Не посмотрел ни на что...
Нет, Лиля не спорила. Не глотала слез обиды. Просто не реагировала. Поздно что-то доказывать старому человеку. Ее не изменишь. Себя тоже. Просто она мать. И Лиля - мать. А дети разные.
У них на улице появились новые соседи, бывшие киевляне. Приятная супружеская пара лет 40-45, Лида и Юрий. И Сева, который раньше по вечерам лежал с газетой у телевизора, теперь уходил к новым соседям играть в бильярд или карты.
Как-то вечером, когда Севы не было дома (он уехал навестить заболевшую мать), к ним позвонила соседка.
- Лиля, почему вы к нам не приходите? Берите мальчика и идите к нам.
И в самом деле, почему она никогда не берет Мишу с собой? Он ведь играет в шахматы, обожает книги про приключения. Мальчик был счастлив. Он обыграл Юру в шахматы, посмотрел вместе с ним его коллекцию монет, рассказал Юре историю одной редкой монеты. Когда они уходили, сосед обнял мальчика за плечи:
- Да ты, оказывается, эрудит! Приходи к нам почаще, хорошо? Мы будем очень рады. Воображаю, как Сева гордится. Такого умного, такого начитанного парня вырастил.
- Вы ошибаетесь, - вдруг тихо сказал мальчик. - Не растил он меня. Мама меня растила.
- Лиля, не надо было Мишку с собой к соседям брать, он им какую-то чепуху о марках наговорил, - сказал ей через пару дней Сева.
- Да почему чепуху, он очень интересные вещи рассказывал...
- Он и это знает, и то. Он у нас гений. Лучше не ставь себя и меня в неловкое положение. Ты же умная вроде женщина, должна понимать.
Сын все свободное время сидел над книгами или играл сам с собой в шахматы.
- Миша, ты бы погулять пошел...
- С кем, мама? Один не хочу. Давай пойдем вместе.
- Хорошо, пойдем. Она брала с вешалки пальто, но тут же слышала раздраженный голос мужа:
- Да перестань ты его за ручку водить, не маленький он.
- Сева, он же совершенно один, пойми. Учится в специальной школе, все его товарищи живут далеко отсюда, а с другими детьми он очень трудно сходится. Для него все непросто.
Ей так хотелось, чтобы Сева посидел с мальчиком, поиграл с ним в шахматы, спросил, как дела в школе, а то просто пошел побродить по парку... Когда она начинала говорить с Севой на эту тему, он смотрел на нее удивленными глазами.
- Лиль, хватит того, что ты для него делаешь, и кроме того, я не знаю, о чем с ним говорить. Он сам по себе, я тоже.
Как-то мальчик пришел домой и, не раздеваясь, вошел в кухню, где Лиля хлопотала у плиты, а Сева читал газету.
- Мама, дядя Сева, я хочу вам показать что-то очень интересное. Нас возили на экскурсию в заповедник, и я там нашел вот это. Вы только посмотрите сюда! --Он протянул Севе большой плоский камень, покрытый трещинами. - Видите, это ведь наскальные изображения, которые сделаны индейцами много столетий назад, а может, еще раньше. Вот лошадь, а это - всадник, у него в руках копье...
- Слушай, выбрось эту гадость, - Сева брезгливо отодвинул от себя камень. - Я тебе удивляюсь. Ты же взрослый парень, а придумываешь всякую чушь. Ты знаешь, когда человек много выдумывает, он вырастает вруном. А ты, Лиля, поощряешь...
У Мишки задрожали губы, глаза потухли.
- Я вовсе не врун. А мистер Пайн, наш учитель, сказал, что это неплохое предположение, его только надо подтвердить.
Но Сева уже ушел из кухни, бросив на ходу:
- Лилек, нас вечером Рыскины ждут на чай, ты не забыла?
Она сидела в гостях у приятелей, смеялась вместе со всеми над Севиными анекдотами (он сегодня был в ударе), хвалила хозяйкины пироги, но мысли ее были с сыном. Надо было поговорить с Севой, объяснить ему, что так с Мишкой говорить нельзя. До чего же она стала слабовольная, не может постоять за сына. У Севы нет своих детей, он просто многого не понимает. Что же делать?
Всю дорогу из гостей Сева говорил, не умолкая. Он немного выпил и был в отличном настроении.
- Как хорошо мы провели время, правда, Лиля? И как всем понравились мои анекдоты. И ты сегодня была такая красивая...
- Сева, подожди минутку, я хочу тебе что-то сказать. Ты не должен был так говорить с Мишей. Все дети любят фантазировать...
- Ай, Лиля, что говорить о пустяках, мы так хорошо провели вечер.
- Сева, это далеко не пустяки, это очень серьезно. Прошу тебя, найди хоть немного времени для Миши. Если ты действительно любишь меня и хочешь, чтобы у нас была хорошая семья, ты не можешь исключить Мишу из своей, из нашей жизни.
- Ну, хорошо, я попробую. Но и ты спустись на землю. Смотри на жизнь реальными глазами. Он не был и никогда не будет таким, как все, сколько бы с ним ни занимались. Я ведь ему ни в чем не отказываю. Он хорошо одет, сыт, обут... А уж тебе, Лилечка, какую я создал жизнь. Все кругом завидуют.
- Сева, ради Бога, не надо так часто об этом говорить, лучше напиши один раз золотыми буквами и повесь в рамке над входной дверью.
Перед Новым годом Мишка простудился. Лежал с высокой температурой, ничего не ел.
- Похоже, что ты не собираешься ехать на встречу Нового года, - сказал Сева, заглядывая к Мишке в комнату.
- Сева, мы не можем его оставить, какой Новый год?
- Ну что ж, тогда мне придется идти одному. Я женился не на Мишке, а на тебе!
- Ну что ж, счастливого Нового года.
И молча наблюдала, как Сева надел праздничный костюм, как тщательно причесал свои редкие волосы. Уходя, он снова спросил:
- Может быть, ты все-таки передумаешь?
Вместо ответа Лиля молча покачала головой. Говорить она не могла.
Он прав, он женился не на Мишке.
Она подошла к буфету, достала бутылку вина и пару рюмок. Одну для себя, другую - для Мишки. Подняла свою рюмку:
- За твое здоровье, сынок, за твое будущее!
Не везет ее сыну! Родной отец струсил, не захотел ехать с ним в Америку, зато преспокойно уехал с новой женой в Австралию. Отчим его не замечает, Мишка ему не нужен... Из комнаты мальчика послышался слабый голос:
- Мама, мне плохо, мамочка, не уходи! Спустя несколько минут она дрожащей рукой набирала телефон «скорой». - Пожалуйста, приезжайте поскорей. У мальчика очень высокая температура, он бредит, ему очень плохо.
Мишку продержали в госпитале две недели.
- Редкая форма вирусного гриппа, - сказал ей врач. - Если бы его вовремя не доставили... - он не договорил, а Лиля и не спрашивала, она была счастлива, что все обошлось.
Через месяц она собрала вещи и перебралась с сыном на другую квартиру. Сева был в шоке. На все его просьбы она отвечала одно и то же:
- Сева, я сама виновата. Нам не надо было соединять наши жизни. Ты неплохой человек, ты еще найдешь свое счастье, я уверена. Только не бери женщину с ребенком, это не для тебя.
Солнечным осенним утром Лилю разбудил телефонный звонок. Она взяла трубку и осторожно, стараясь не разбудить спящего рядом с ней мужчину, вышла в соседнюю комнату.
- Да, это Лиля. А с кем я говорю? Это Борис? Здравствуй, откуда ты появился? Из Австралии? И телефон мой разыскал? Молодец! Нет, Боря, я не хочу тебя видеть. Думаю, что и Мишка не захочет, но я все-таки спрошу у него. Оставь мне свой телефон, я дам тебе знать. Миши нет дома. Он учится в университете в другом городе, а сюда приезжает на каникулы. Тебя интересует его здоровье? Ну, до чего же ты чуткий человек, Боря! Как-никак родной отец, не кто-нибудь. Да, я замужем. Кто мой муж? Просто хороший человек. Да, он американец, тебя правильно информировали... Кем я работаю? По старой своей специальности, бухгалтером в большой фирме. Прощай, мне не о чем с тобой говорить.
Она зашла в спальню, присела на кровать и ласково провела рукой по волосам спящего мужчины. Он взял ее руку, прижал к губам:
- Лили, что-то случилось, кто тебе так рано звонил? С Майклом все в порядке?
- Успокойся, мой хороший. С Майклом все в порядке. Он ждет нас в следующую субботу. Это звонил его отец, хочет встретиться. Нет, я не собираюсь его видеть. Я не поддерживаю отношения с теми, кто меня предал.
Она закрыла глаза и снова уснула. И снова она шла вдоль длинного забора, открывала скрипучую калитку и видела под старой яблоней маленького мальчика в нелепой буденовке, увлеченно пускавшего мыльные пузыри. Пузыри медленно оседали на высокую траву, на кусты, и заходящее солнце играло на их толстых радужных боках. Между нею и мальчиком длинная нехоженая тропа... Как он пройдет по ней в своих тяжелых ортопедических ботинках?
- Сынок, иди сюда, я помогу тебе. - Она протягивает к нему руки, но ничего у нее не получается, мешают тяжелые сумки с продуктами.
- Не надо, мама, я взрослый, я справлюсь сам!