Дань истории или благодарность?
История далекая и близкая
В Лас–Вегасе в скором времени появится не совсем обычное новшество – Музей мафии. И если поразмыслить, то где же еще быть первому в истории США музею организованной преступности, как не в городе “вселенского греха”, роскошном и многоликом монументе доллару, апофеоза изысканного обмана, который хоть разочек жаждет испытать на собственной шкуре и кармане каждый житель планеты.
Нет, конечно пальму первенства в создании такого музея мог вполне перехватить и Нью-Йорк, где организованных банд, включая целый преступный синдикат, в середине прошлого века хватило бы на всю страну. Хотя в становлении Нью-Йорка мафия и сыграла немаловажную, даже не во всем отрицательную роль, но ведь не она в отличие от Лас-Вегаса создала его.
С учетом глубинного цинизма и двусмысленности самого факта легального существования игорного бизнеса, способствующего с момента своего возникновения процветанию Невады, благодарные власти и сами невадцы не поставят памятник его зачинателям – бандитам, именовавшимся итальянским словом “мафия”. Это было бы аморально, безнравственно.
Другое дело - Музей мафии. Особенно если между двумя этими словами вставить третье: “Музей борьбы с мафией”. Вот так, пожалуй, получится вполне пристойно. Хотя каждый понимает, что ни учредителей музея, ни его будущих посетителей борьба с этой самой мафией вовсе бы не устроила, поскольку, увенчайся она успехом, и не было бы сейчас Лас-Вегаса – феерического чуда умелого манипулирования человеческими слабостями.
Зато благодаря музею каждый сможет увидеть лица тех, кто подарил им саму идею создания этого чуда посреди безжизненной пустыни, проследить первые шаги ее реализации, увидеть, чего они сумели добиться при жизни, как одевались, в каких лимузинах разъезжали, какой роскошью себя окружали и... как уничтожали друг друга.
Не уверена, что музей получится интересным. Старые выцветшие фотографии. Документы, договоры, пожелтевшие газетные страницы. Сохранившиеся шляпы, трости, шарфы крутых бандитов, заделавшихся в бизнесменов по производству легких долларов. Простреленные пиджаки и жилеты с черными пятнами запекшейся крови... может быть, дубовые столы, за которыми они резались в карты или заключали сделки... Ну и конечно их оружие. А еще – фотографии первых казино, с которых начиналась история захлебывающегося огнями Лас-Вегаса. Но все это великолепно и наглядно, я бы сказала, глянцево-эпически было отражено в многочисленных художественных фильмах про американскую мафию, где даже образы и облик экранных героев соответствовали их реальным прототипам.
Инициатором создания музея выступил не кто-нибудь – сам мэр Лас-Вегаса, Оскар Гудман. Этот человек, которому уже под 70, – юрист с богатым прошлым. В годы своей молодости ему не раз доводилось защищать в суде интересы известных американских мафиози, таких, как Мейер Лански, Ник Скарфо, Энтони Спилотро по кличке “Тони-муравей”, чем он, кстати сказать, и прославился. И когда снимался фильм “Казино”, повествующий в художественной форме о роли мафии в создании “игорной столицы мира”, режиссер Мартин Скорцезе пригласил адвоката Гудмана... сыграть самого себя. И, представьте, он не отказался, чем вошел в историю дважды. Теперь Гудман-мэр ратует за идею создания музея, выражая уверенность, что многочисленные гости Лас-Вегаса не обойдут его стороной.
- Мафия основала нас, – с оттенком гордости констатирует он. И ни чуточки не смущаясь, признается: – Она сделала меня богатым человеком. Роль мафии в становлении Лас-Вегаса – это больше, чем легенда, это факт. И это то, что принципиально отличает Лас-Вегас от других городов.
Федеральное бюро расследований США не просто поддерживает проект, оно активно участвует в его претворении в жизнь. Подготовка к открытию музея идет полным ходом. Уже сформирован Наблюдательный Совет, который возглавит Эллен Ноултон, в прошлом глава отделения ФБР в Лас-Вегасе. В него войдут также представители СМИ и местных туристических организаций. Консультантом музея назначен бывший сотрудник Ноултон. ФБР обязуется предоставить не только хранящиеся в архивах “вещдоки”, но и реальных участников борьбы с мафией, мотивируя это тем, что экспозиция была бы неполной без рассказов тех, кто в свое время ловил отцов-основателей.
По версии 2006 года, музей должен был открыться в этом году (уже не открылся) и разместиться прямо напротив мэрии Лас-Вегаса, в бывшем здании суда, где в 1950-х проходили слушания специального комитета по рэкету. По последней версии, мы будем иметь счастье его посетить только в 2010 году, поскольку специально для музея решено построить здание. Заместитель главы департамента городского управления Лас-Вегаса Бетси Фретуэлл сообщила, что городские власти выделили из муниципального бюджета $7,5 млн только на архитектурный проект. В целом же на создание музея ассигновано порядка $30 млн. Сразу видно, что его учредители подошли к данной инициативе со всей серьезностью и поистине лас-вегасским размахом.
В качестве “гвоздей программы” в экспозиции будущего музея будут представлены знаменитые на весь мир мафиози Бенджамин Сигель (Benjamin Siegel) по прозвищу Багси (что-то вроде “Упертый”), его друг и финансист идеи создания игорного бизнеса в Лас-Вегасе (он же его палач) Мейер Лански и владелец казино Фрэнк “Левша” Розенталь, вернее – все, что с ними связано и что после них осталось.
Мало кто из американцев знает, что крупнейший нью-йоркский мафиози 30-х годов Мейер Лански – уроженец белорусского города Гродно, и его полное имя Марк Сухомлянский. Спасаясь от еврейских погромов на Родине, семья бежала в Америку в 1911 году на пароходе “Курскъ”. Чиновник иммиграционной службы по небрежности вписал в бумаги ему, тогда еще 9-летнему пацану, лишь конец его фамилии “Лански”. Так оно и пошло.
С Багси Сигелем (настоящая фамилия Зигельбаум), родившемся на окраине Бруклина, в семье российских евреев-эмигрантов, их свели подростковые уличные банды. Вдвоем они образовали группировку Баг & Мейер, которая впоследствии превратилась в Murder Incorporated (“Корпорацию убийств”) – полукоммерческое подразделение профессиональных киллеров, которое возглавил Чарли Лучано. Все вопросы кровной мести, все разборки между кланами и группировками решались через эту тайную организацию, на счету которой за 20 лет накопилось до тысячи заказных убийств. Сигель был ее основным профессиональным киллером.
Лански называли королем без короны, казначеем, счетоводом, банкиром мафии. Разбогател он на алкогольных напитках в период “сухого закона”. А когда в 1933-м закон отменили, занялся казино. Скопив огромный капитал, он держал все бразды правления в своих руках, но на коронованную власть не претендовал – таково было его кредо. Умный, хитрый и осторожный, он полностью подчинил себе все мафиозные структуры Америки, объединив их в Преступный Синдикат.
В анонсе к фильму Mobsters (“Гангстеры”), вышедшему в 1991 году, говорится буквально следующее: “Их было четверо. Они были особенными и знали это. Они заставили считаться с собой целый континент, с помощью силы, ума и автомата Томми насадили свои законы. Они стали легендой криминальной истории Америки! На экране оживают великие гангстеры, знаменитые криминальные авторитеты прошлого: обаятельный “Счастливчик” Чарли Лучано, хитроумный Майер Лански, жестокий Бенни “Багси” Сигель и король Гарлема сицилиец Фрэнк Костелло – преступники, похоронившие старые традиции мафии, открывшие новую страницу заокеанских бандитских хроник.”
Для отмывания денег Лански купил оффшорный банк в Швейцарии, контролировал все казино и прочие злачные заведения во Флориде, Новом Орлеане и на Кубе. Игорный бизнес Нью-Йорка принадлежал другому знаменитому гангстеру – Арнольду Ротштейну по кличке “мистер Бродвей”. Мафиози восточного побережья не сразу оценили возможности Запада в плане насаждения игорного бизнеса. Первым среди них сориентировался Сигель.
Выполняя заказные убийства, Сигель нажил себе врагов в Нью-Йорке и в конце 30-х вынужден был ретироваться в Лос-Анджелес. Импозантная внешность, всегда одетый с иголочки, обаятельный и обходительный с женщинами плюс широта натуры, подкрепленная толстым кошельком, он легко и без усилий внедрился в элитное общество звезд Голливуда, которые не могли и предположить, что имеют дело с безжалостным киллером, обладающим молниеносной реакцией и взрывным нравом.
Да он и сам уже пресытился убийствами. У него было все: деньги, дома, машины, женщины. Ему захотелось обыкновенного человеческого счастья. На голливудских тусовках Бенни встретил свою последнюю любовь – молоденькую актрису Вирджинию Хилл со сценическим псевдонимом или кличкой “Фламинго”.
Уже из Лос-Анджелеса Багси обратил свои взоры на Неваду – единственное место в США, где незадолго до этого был узаконен игорный бизнес. Его выбор пал на ничем еще не примечательное поселение посреди пустыни Мохаве с мало что говорящим названием Лас-Вегас. Нужно было обладать завидным воображением и храбростью, чтобы не только рискнуть на такое, но и под реализацию своей идеи взять в долг у “Большого совета” Синдиката (то бишь из бандитского общака) миллион долларов. В его затею поверил только один человек – Мейер Лански. Но этого было более чем достаточно.
Сигель выбрал пустынное место, в стороне от поселений, и взялся за строительство первого отеля-казино, назвав его именем своей возлюбленной: “Фламинго”. Однако довести задуманное до конца не сумел, казино так и осталось незавершенным, а одолженные деньги он начал подворовывать, за что и поплатился жизнью. В 1946 году его застрелили на собственной вилле, в Лос-Анджелесе, – через окно. Грандиозные похороны Бенджамина Сигеля с морем цветов и лимузинов наделали тогда много шума.
Сам Лански прожил 81 год и покинул этот мир естественным путем, пережив и друзей своих, и врагов, не только не схлопотав бандитской пули, но и не попав ни разу на скамью подсудимых.
А Лас-Вегас, запущенный криминальными структурами Америки, разбухал на глазах, набирая обороты. Вслед за Flamingo отели-казино начали вспыхивать один за другим, как огни иллюминации, – Desert Inn, Sands, Dunes, Stardust, Riviera, Hacienda, Sahara, Fremont, Tropicana, Aladdin, Circus Circus... О теневой жизни полубандитского Лас-Вегаса хорошо известно по фильмам и литературе.
Однако вскоре мафия как бы сама себя начала изживать, а следовательно, и сдавать свои позиции в Лас-Вегасе. В 1967 году эксцентричный миллионер Говард Хугес купил казино Sands (“Пески”), после чего оно обрело законный статус. Эту сделку принято считать поворотным моментом от Лас-Вегаса криминального к Лас-Вегасу легальному. На смену мафиозным структурам пришли вполне лояльные перед законом магнаты типа Кирка Керкоряна и богатые компании, сливавшиеся в гигантские корпорации.
В 1971 году “Фламинго” было куплено корпорацией Hilton, имевшей контракт с адвокатом мафии Cиднеем Коршаком. (Это обстоятельство повлекло за собой запрет Хилтону открывать казино в Атлантик-сити.) “Фламинго” живо по сей день, радуя глаз своим великолепным хризантемоподобным цветком из огней в самом центре Стрипа.
А вокруг него вырастали гиганты Caesars Palace, Bellagio, MGM, Mandalay Bay, Wynn... И, наконец, половину Лас-Вегаса начала прибирать к рукам Harrah’s – самая крупная корпорация игорного бизнеса в мире, растворяющая в себе другие компании и строящая казино-отели по всей Америке под разными брендами. Годовой доход Harrah’s составляет порядка $10,8 миллиарда. Так “Город Греха” перевоплощался в “Игорный рай на Земле”. Сегодня он приносит такой доход Неваде, что власти сочли возможным отменить подоходный налог штата на бизнесы и банковское дело. Ну как же тут не испытывать благодарность к отцам-основателям, создавшим базу для нынешнего процветания, как не увековечить их имена и память!
Справедливости ради надо сказать, что Музей мафии в Лас-Вегасе будет не совсем первым. То есть как музей на государственном уровне он будет, безусловно, первым. Но в городе Большого Яблока нашелся свой энтузиаст, открывший по собственной инициативе частный музей нью-йоркской мафии под названием “Сделано в Америке”. Некто Альберт Наш (фамилия, должно быть, не случайно звучит как код для русскоговорящих – его прадедушка выходец из Российской империи.) А бабушка, в прошлом портниха, любит вспоминать, как ее мастерскую однажды посетил “сам” Багси Сигель, что и вдохновило внука на создание музея. Несколько лет он собирал по чердакам и подвалам, в самых неожиданных местах всякую рухлядь, связанную так или иначе с деятельностью, жизнью и смертью известных нью-йоркских мафиози. И набрал аж 1500 экспонатов, оценив свою коллекцию в $1,5 млн. На самом почетном месте в его импровизированном музее красуются фотографии Сигеля и Лански.
За пределами США есть целых два музея (точнее, один из двух вот-вот откроется), и оба, разумеется, в Италии, где в отличие от Америки с мафией еще не покончено. Инициатором Музея мафии в Корлеоне, на Сицилии, выступила опять же мэрия города. “Я давно мечтал избавить сицилийцев от предрассудков и добиться того, чтобы Корлеоне превратился из “мафиозной столицы” в антимафиозную”, – говорит мэр Джузеппе Чиприани. Жители города хотят верить, что открытие музея свидетельствует о принятом наконец Римом решении покончить с “местными” мафиозными традициями и идеологией Cosa Nosrtra.
Ну а другой итальянский Музей мафии открывается в Неаполе, в бывшем доме главы гангстерского клана “каморры”. Помимо материалов полицейских архивов, в нем будут демонстрироваться изъятые у мафиози оружие, лимузины, предметы искусства и драгоценности. А также документальные фильмы про “каморру”.
Так что мафия продолжает жить, по крайней мере, в нашей памяти и будоражить наши умы.
Нет, конечно пальму первенства в создании такого музея мог вполне перехватить и Нью-Йорк, где организованных банд, включая целый преступный синдикат, в середине прошлого века хватило бы на всю страну. Хотя в становлении Нью-Йорка мафия и сыграла немаловажную, даже не во всем отрицательную роль, но ведь не она в отличие от Лас-Вегаса создала его.
С учетом глубинного цинизма и двусмысленности самого факта легального существования игорного бизнеса, способствующего с момента своего возникновения процветанию Невады, благодарные власти и сами невадцы не поставят памятник его зачинателям – бандитам, именовавшимся итальянским словом “мафия”. Это было бы аморально, безнравственно.
Другое дело - Музей мафии. Особенно если между двумя этими словами вставить третье: “Музей борьбы с мафией”. Вот так, пожалуй, получится вполне пристойно. Хотя каждый понимает, что ни учредителей музея, ни его будущих посетителей борьба с этой самой мафией вовсе бы не устроила, поскольку, увенчайся она успехом, и не было бы сейчас Лас-Вегаса – феерического чуда умелого манипулирования человеческими слабостями.
Зато благодаря музею каждый сможет увидеть лица тех, кто подарил им саму идею создания этого чуда посреди безжизненной пустыни, проследить первые шаги ее реализации, увидеть, чего они сумели добиться при жизни, как одевались, в каких лимузинах разъезжали, какой роскошью себя окружали и... как уничтожали друг друга.
Не уверена, что музей получится интересным. Старые выцветшие фотографии. Документы, договоры, пожелтевшие газетные страницы. Сохранившиеся шляпы, трости, шарфы крутых бандитов, заделавшихся в бизнесменов по производству легких долларов. Простреленные пиджаки и жилеты с черными пятнами запекшейся крови... может быть, дубовые столы, за которыми они резались в карты или заключали сделки... Ну и конечно их оружие. А еще – фотографии первых казино, с которых начиналась история захлебывающегося огнями Лас-Вегаса. Но все это великолепно и наглядно, я бы сказала, глянцево-эпически было отражено в многочисленных художественных фильмах про американскую мафию, где даже образы и облик экранных героев соответствовали их реальным прототипам.
Инициатором создания музея выступил не кто-нибудь – сам мэр Лас-Вегаса, Оскар Гудман. Этот человек, которому уже под 70, – юрист с богатым прошлым. В годы своей молодости ему не раз доводилось защищать в суде интересы известных американских мафиози, таких, как Мейер Лански, Ник Скарфо, Энтони Спилотро по кличке “Тони-муравей”, чем он, кстати сказать, и прославился. И когда снимался фильм “Казино”, повествующий в художественной форме о роли мафии в создании “игорной столицы мира”, режиссер Мартин Скорцезе пригласил адвоката Гудмана... сыграть самого себя. И, представьте, он не отказался, чем вошел в историю дважды. Теперь Гудман-мэр ратует за идею создания музея, выражая уверенность, что многочисленные гости Лас-Вегаса не обойдут его стороной.
- Мафия основала нас, – с оттенком гордости констатирует он. И ни чуточки не смущаясь, признается: – Она сделала меня богатым человеком. Роль мафии в становлении Лас-Вегаса – это больше, чем легенда, это факт. И это то, что принципиально отличает Лас-Вегас от других городов.
Федеральное бюро расследований США не просто поддерживает проект, оно активно участвует в его претворении в жизнь. Подготовка к открытию музея идет полным ходом. Уже сформирован Наблюдательный Совет, который возглавит Эллен Ноултон, в прошлом глава отделения ФБР в Лас-Вегасе. В него войдут также представители СМИ и местных туристических организаций. Консультантом музея назначен бывший сотрудник Ноултон. ФБР обязуется предоставить не только хранящиеся в архивах “вещдоки”, но и реальных участников борьбы с мафией, мотивируя это тем, что экспозиция была бы неполной без рассказов тех, кто в свое время ловил отцов-основателей.
По версии 2006 года, музей должен был открыться в этом году (уже не открылся) и разместиться прямо напротив мэрии Лас-Вегаса, в бывшем здании суда, где в 1950-х проходили слушания специального комитета по рэкету. По последней версии, мы будем иметь счастье его посетить только в 2010 году, поскольку специально для музея решено построить здание. Заместитель главы департамента городского управления Лас-Вегаса Бетси Фретуэлл сообщила, что городские власти выделили из муниципального бюджета $7,5 млн только на архитектурный проект. В целом же на создание музея ассигновано порядка $30 млн. Сразу видно, что его учредители подошли к данной инициативе со всей серьезностью и поистине лас-вегасским размахом.
В качестве “гвоздей программы” в экспозиции будущего музея будут представлены знаменитые на весь мир мафиози Бенджамин Сигель (Benjamin Siegel) по прозвищу Багси (что-то вроде “Упертый”), его друг и финансист идеи создания игорного бизнеса в Лас-Вегасе (он же его палач) Мейер Лански и владелец казино Фрэнк “Левша” Розенталь, вернее – все, что с ними связано и что после них осталось.
Мало кто из американцев знает, что крупнейший нью-йоркский мафиози 30-х годов Мейер Лански – уроженец белорусского города Гродно, и его полное имя Марк Сухомлянский. Спасаясь от еврейских погромов на Родине, семья бежала в Америку в 1911 году на пароходе “Курскъ”. Чиновник иммиграционной службы по небрежности вписал в бумаги ему, тогда еще 9-летнему пацану, лишь конец его фамилии “Лански”. Так оно и пошло.
С Багси Сигелем (настоящая фамилия Зигельбаум), родившемся на окраине Бруклина, в семье российских евреев-эмигрантов, их свели подростковые уличные банды. Вдвоем они образовали группировку Баг & Мейер, которая впоследствии превратилась в Murder Incorporated (“Корпорацию убийств”) – полукоммерческое подразделение профессиональных киллеров, которое возглавил Чарли Лучано. Все вопросы кровной мести, все разборки между кланами и группировками решались через эту тайную организацию, на счету которой за 20 лет накопилось до тысячи заказных убийств. Сигель был ее основным профессиональным киллером.
Лански называли королем без короны, казначеем, счетоводом, банкиром мафии. Разбогател он на алкогольных напитках в период “сухого закона”. А когда в 1933-м закон отменили, занялся казино. Скопив огромный капитал, он держал все бразды правления в своих руках, но на коронованную власть не претендовал – таково было его кредо. Умный, хитрый и осторожный, он полностью подчинил себе все мафиозные структуры Америки, объединив их в Преступный Синдикат.
В анонсе к фильму Mobsters (“Гангстеры”), вышедшему в 1991 году, говорится буквально следующее: “Их было четверо. Они были особенными и знали это. Они заставили считаться с собой целый континент, с помощью силы, ума и автомата Томми насадили свои законы. Они стали легендой криминальной истории Америки! На экране оживают великие гангстеры, знаменитые криминальные авторитеты прошлого: обаятельный “Счастливчик” Чарли Лучано, хитроумный Майер Лански, жестокий Бенни “Багси” Сигель и король Гарлема сицилиец Фрэнк Костелло – преступники, похоронившие старые традиции мафии, открывшие новую страницу заокеанских бандитских хроник.”
Для отмывания денег Лански купил оффшорный банк в Швейцарии, контролировал все казино и прочие злачные заведения во Флориде, Новом Орлеане и на Кубе. Игорный бизнес Нью-Йорка принадлежал другому знаменитому гангстеру – Арнольду Ротштейну по кличке “мистер Бродвей”. Мафиози восточного побережья не сразу оценили возможности Запада в плане насаждения игорного бизнеса. Первым среди них сориентировался Сигель.
Выполняя заказные убийства, Сигель нажил себе врагов в Нью-Йорке и в конце 30-х вынужден был ретироваться в Лос-Анджелес. Импозантная внешность, всегда одетый с иголочки, обаятельный и обходительный с женщинами плюс широта натуры, подкрепленная толстым кошельком, он легко и без усилий внедрился в элитное общество звезд Голливуда, которые не могли и предположить, что имеют дело с безжалостным киллером, обладающим молниеносной реакцией и взрывным нравом.
Да он и сам уже пресытился убийствами. У него было все: деньги, дома, машины, женщины. Ему захотелось обыкновенного человеческого счастья. На голливудских тусовках Бенни встретил свою последнюю любовь – молоденькую актрису Вирджинию Хилл со сценическим псевдонимом или кличкой “Фламинго”.
Уже из Лос-Анджелеса Багси обратил свои взоры на Неваду – единственное место в США, где незадолго до этого был узаконен игорный бизнес. Его выбор пал на ничем еще не примечательное поселение посреди пустыни Мохаве с мало что говорящим названием Лас-Вегас. Нужно было обладать завидным воображением и храбростью, чтобы не только рискнуть на такое, но и под реализацию своей идеи взять в долг у “Большого совета” Синдиката (то бишь из бандитского общака) миллион долларов. В его затею поверил только один человек – Мейер Лански. Но этого было более чем достаточно.
Сигель выбрал пустынное место, в стороне от поселений, и взялся за строительство первого отеля-казино, назвав его именем своей возлюбленной: “Фламинго”. Однако довести задуманное до конца не сумел, казино так и осталось незавершенным, а одолженные деньги он начал подворовывать, за что и поплатился жизнью. В 1946 году его застрелили на собственной вилле, в Лос-Анджелесе, – через окно. Грандиозные похороны Бенджамина Сигеля с морем цветов и лимузинов наделали тогда много шума.
Сам Лански прожил 81 год и покинул этот мир естественным путем, пережив и друзей своих, и врагов, не только не схлопотав бандитской пули, но и не попав ни разу на скамью подсудимых.
А Лас-Вегас, запущенный криминальными структурами Америки, разбухал на глазах, набирая обороты. Вслед за Flamingo отели-казино начали вспыхивать один за другим, как огни иллюминации, – Desert Inn, Sands, Dunes, Stardust, Riviera, Hacienda, Sahara, Fremont, Tropicana, Aladdin, Circus Circus... О теневой жизни полубандитского Лас-Вегаса хорошо известно по фильмам и литературе.
Однако вскоре мафия как бы сама себя начала изживать, а следовательно, и сдавать свои позиции в Лас-Вегасе. В 1967 году эксцентричный миллионер Говард Хугес купил казино Sands (“Пески”), после чего оно обрело законный статус. Эту сделку принято считать поворотным моментом от Лас-Вегаса криминального к Лас-Вегасу легальному. На смену мафиозным структурам пришли вполне лояльные перед законом магнаты типа Кирка Керкоряна и богатые компании, сливавшиеся в гигантские корпорации.
В 1971 году “Фламинго” было куплено корпорацией Hilton, имевшей контракт с адвокатом мафии Cиднеем Коршаком. (Это обстоятельство повлекло за собой запрет Хилтону открывать казино в Атлантик-сити.) “Фламинго” живо по сей день, радуя глаз своим великолепным хризантемоподобным цветком из огней в самом центре Стрипа.
А вокруг него вырастали гиганты Caesars Palace, Bellagio, MGM, Mandalay Bay, Wynn... И, наконец, половину Лас-Вегаса начала прибирать к рукам Harrah’s – самая крупная корпорация игорного бизнеса в мире, растворяющая в себе другие компании и строящая казино-отели по всей Америке под разными брендами. Годовой доход Harrah’s составляет порядка $10,8 миллиарда. Так “Город Греха” перевоплощался в “Игорный рай на Земле”. Сегодня он приносит такой доход Неваде, что власти сочли возможным отменить подоходный налог штата на бизнесы и банковское дело. Ну как же тут не испытывать благодарность к отцам-основателям, создавшим базу для нынешнего процветания, как не увековечить их имена и память!
Справедливости ради надо сказать, что Музей мафии в Лас-Вегасе будет не совсем первым. То есть как музей на государственном уровне он будет, безусловно, первым. Но в городе Большого Яблока нашелся свой энтузиаст, открывший по собственной инициативе частный музей нью-йоркской мафии под названием “Сделано в Америке”. Некто Альберт Наш (фамилия, должно быть, не случайно звучит как код для русскоговорящих – его прадедушка выходец из Российской империи.) А бабушка, в прошлом портниха, любит вспоминать, как ее мастерскую однажды посетил “сам” Багси Сигель, что и вдохновило внука на создание музея. Несколько лет он собирал по чердакам и подвалам, в самых неожиданных местах всякую рухлядь, связанную так или иначе с деятельностью, жизнью и смертью известных нью-йоркских мафиози. И набрал аж 1500 экспонатов, оценив свою коллекцию в $1,5 млн. На самом почетном месте в его импровизированном музее красуются фотографии Сигеля и Лански.
За пределами США есть целых два музея (точнее, один из двух вот-вот откроется), и оба, разумеется, в Италии, где в отличие от Америки с мафией еще не покончено. Инициатором Музея мафии в Корлеоне, на Сицилии, выступила опять же мэрия города. “Я давно мечтал избавить сицилийцев от предрассудков и добиться того, чтобы Корлеоне превратился из “мафиозной столицы” в антимафиозную”, – говорит мэр Джузеппе Чиприани. Жители города хотят верить, что открытие музея свидетельствует о принятом наконец Римом решении покончить с “местными” мафиозными традициями и идеологией Cosa Nosrtra.
Ну а другой итальянский Музей мафии открывается в Неаполе, в бывшем доме главы гангстерского клана “каморры”. Помимо материалов полицейских архивов, в нем будут демонстрироваться изъятые у мафиози оружие, лимузины, предметы искусства и драгоценности. А также документальные фильмы про “каморру”.
Так что мафия продолжает жить, по крайней мере, в нашей памяти и будоражить наши умы.
