Терроризм. Попытки прогнозов
насколько точны и адекватны эти прогнозы.
Консультативный Совет, действующий при Министерстве Национальной Безопасности США\Department of Homeland Security, подготовил доклад о будущем терроризма (называется Report of the Future of Terrorism Task Force). Его основные выводы следующие:
1. Вероятнее всего, увеличится количество и повысится мощность террористических атак, целью которых будут США, их союзники и интересы.
2. К тактике терроризма может прибегнуть любой враг США. Угрозы могут исходить как с известных, так и с неизвестных направлений. Это связано с тем, что глобализация изменила методы коммуникации, образования, бизнеса и методы проведения операций.
3. Будущее терроризма во многом зависит от их способности получить доступ к современным технологиям (что даст им возможность, например, использовать более разрушительное оружие или более безопасные методы связи.).
4. Будущее терроризма будет зависеть от глобализации, точнее, от того, насколько значительны будут потоки товаров, услуг и людей и насколько размыты будут государственные границы.
5. Будущее терроризма будет зависеть от усилий, предпринятых для борьбы с ним.
6. Наиболее серьезной угрозой следует считать глобальное движение, инспирированное джихадистской (салафистской) идеологией, в том числе распространяемой “Аль-Каедой”.
Марк Хаас опубликовал исследование “Глобальное Старение: Возможности и Угрозы для Безопасности США”\Global Aging: Opportunities and Threats to American Security, в котором доказывает, что Соединенные Штаты выиграют войну с международным терроризмом. Причиной победы будет демография. По прогнозу Хааса, ситуация с терроризмом в мире стабилизируется к 2030 году. Хаас доказывает, что такие страны, как Пакистан и Саудовская Аравия, ныне переживают демографическую революцию: в этих обществах непропорционально значительное число молодых людей и одновременно крайне высока безработица. В результате многие молодые люди начинают выражать недовольство ситуацией в обществе. Эти настроения создают питательную среду для террористов, что угрожает политической и экономической стабильности в этих государствах. С другой стороны, во многих странах (например, в Великобритании, Китае, Франции, Германии, Японии, России и пр.) население “стареет”, а доля молодежи в обществе уменьшается. Этот процесс приводит к тому, что “стареющие” страны будут вынуждены сокращать расходы на оборону, чтобы содержать старшее поколение своих граждан. По сравнению с иными военными и экономическими “великанами” в США ситуация складывается более удачно - здесь наблюдается наибольший уровень рождаемости и стабильный прирост населения. Хаас - далеко не первый исследователь, который связывает терроризм и демографию. Так, немецкий ученый Гуннар Хейнсон в 2003 году опубликовал книгу “Сыновья и Мировое Господство”, в которой создал теорию “молодежного сбоя”\Youth Bulge. Он сравнивает количество мужчин 40-44 лет с количеством мальчиков в возрасте до 4 лет. Сбой происходит тогда, когда на каждые 10 мужчин приходится меньше мальчиков в возрасте до 4 лет. По мысли Хейнсона, наибольшим накалом (и наибольшим числом жертв) внутренние конфликты отличаются в странах, где доля молодых рекордно высока. Так, в секторе Газа на 100 мужчин приходится 464 мальчика, в Афганистане - 403 мальчика, в Сомали - 364, в Ираке - 351. В обществах, где молодые люди 15 - 29 лет составляют больше 30% населения, конфликты гарантированно заканчиваются насилием. По подсчетам Хейнсона, в мире существует 67 стран, где доля молодежи превышает 30%, причем в 60 из них проходят гражданские войны, массовые волнения, акты терроризма, геноцида и пр.
Филипп Боббитт\Philip Bobbitt, автор книги “Террор и Согласие: Войны для 21-го Века”\Terror and Consent: The Wars for the Twenty-First Century, доказывает, что главным “мотором” современного исламского терроризма является не ислам как таковой, а появление феномена “рыночных государств”. В его понимании это страны с рыночными экономиками, делающие ставку на дерегуляцию, приватизацию (в том числе пенсионных систем, армий, правоохранительных функций) и максимальную открытость. “Рыночные государства” управляются примерно так же, как корпорации, что иногда приводит к их ослаблению (например, за счет того, что они продают современные технологии и вооружения своим реальным или потенциальным противникам). Эти государства особенно уязвимы к актам террора, что и привело к столь бурному расцвету терроризма в современных условиях. Таким образом, по мнению Боббита, до тех пор, пока “рыночные государства” хотя бы частично не вернутся к своим истокам - то есть не начнут более активно контролировать свои границы, не будут стесняться прибегать к брутальным мерам борьбы, не будут ставить во главу угла государственные интересы - терроризм будет процветать, становиться все более разрушительным и все более изощренным. Боббит утверждает, что не выдерживает критики постулат, что терроризм существовал всегда и сохраняется в неизменном виде. Терроризм изменился, потому что изменились его цели и возможности: многие террористические структуры используют методы корпоративного управления и аутсорсинга, и они стремятся стать все более и более опасными. Апофеозом этого процесса может стать попадание в руки террористов оружия массового уничтожения.
Примерно те же выводы делает Марк Сейджман\Marc Sageman в книге “Джихад Без Лидеров. Террористические сети в XXI веке”\Leaderless Jihad: Terror Networks in the Twenty-First Century. Сейджман (профессиональный психиатр-криминолог) проанализировал информацию о нескольких сотнях террористов, пытаясь определить, кто они, почему они вступили на этот путь и как их можно остановить. По его мнению, террористов порождает не общество и не плохие условия существования. В большинстве случаев, террористами становятся молодые люди, которые пережили какую-то психологическую травму и чувствуют моральную обязанность исправить мир. Если на этом этапе они подвергаются обработке соответствующей идеологией - для этого иногда достаточно посещения соответствующих сайтов или чатов в интернете - они переходят на путь террора. Зачастую эти люди плохо знают ислам, но они хотят быть “крутыми” бойцами. В этих условиях “Аль-Каеда” и иные известные структуры выступают лишь в роли инспираторов и образцов для подражания - Бен Ладен ныне ведет больше идеологическую, чем традиционную войну. Большинство современных террористов лишь косвенно связаны друг с другом, они полностью независимы от “материнских” структур, с которыми их объединяет лишь общая идеология и общая ненависть. Сейджман считает, что в этом заключается и сила, и слабость современных террористов: ненависть не способна созидать, рано или поздно террористы уничтожают сами себя.
Дэниел Байман, автор исследования “Война на Пяти Фронтах”, выдвинул схожую гипотезу. Он отмечает, что террористы-исламисты фундаментально нетолерантны не только к Западу и иноверцам, но и по отношению к подавляющему большинству мусульман. Они считают “правильной” исключительно “свою” форму ислама, следовательно, по их логике, человечество не имеет права делать иной выбор, кроме выбора в пользу исповедуемой ими идеологии. Подобные взгляды не могут не вызывать отторжения у подавляющего числа земляков и единоверцев террористов: чем более активными будут джихадисты, тем меньшей поддержкой они будут пользоваться и тем быстрее приблизят свою гибель. Показательно, по его мнению, что даже в своей среде террористы не могут выработать единый подход к стратегии и тактике действий. Подобные расколы периодически сопровождаются борьбой за власть, за право трактовать ислам по своему усмотрению - в итоге террористические структуры постоянно распадаются, уничтожая своих членов, заподозренных в исповедовании неверной идеологии.
В сборнике статей “Терроризм, Экономическое Развитие и Политическая Открытость” анализируется связь между терроризмом, экономикой и политикой. Авторы делают два фундаментальных вывода: первый - терроризм не порождается бедностью, второй - чем более открыто и демократично государство, тем меньше шансов на то, что в нем возникнет и будет успешно оперировать террористическая структура. По мнению сторонников этой гипотезы, масштабы терроризма можно реально уменьшить лишь с помощью демократизации и укрепления гражданского общества.
