Черный Пьеро

Лэнгстон Хьюз в 1936 году. Фото Карла ван Вахтена


В одной руке - трагедия.

В другой руке - комедия.

Две маски моей души.

Лэнгстон Хьюз. “Шут”

 

Он прожил 65 лет. Более сорока из них писал романы и пьесы, новеллы и критические статьи, делал переводы, собирал фольклор и составлял антологии. И все же подлинная самобытность его таланта раскрылась в стихах. И именно они вывели его, Лэнгстона Хьюза, в крупнейшие национальные поэты ХХ века.

В третьем поколении по отцовской линии у него были еврейские корни, но он был чернокожим, и история его мало чем отличалась от истории его цветных собратьев, а, как выразился писатель Ричард Райт, “история негров в Америке - судьба самой Америки, написанная кровью”. 

Его отец и родной дядя были активными сторонниками аболиционизма, возглавившие в 1858 г. Огайское общество борьбы с рабством. Дядя - Джон Мерсер Лэнгстон - стал первым чернокожим американцем, избранным в Конгресс США от штата Вирджиния, а бабушка по материнской линии - Мэри Паттерсон - одной из первых женщин, учившихся в Оберлинском колледже. От своих предков Лэнгстон и унаследовал бойцовский характер. В 1926 г., когда ему было 24 года, выпуская свой первый поэтический сборник, он писал: “Мы, молодые негритянские художники... хотим выражать свое негритянское “я” без страха и стыда. Если белым это нравится - мы рады. Если нет - для нас это не имеет значения”.

Белым это не нравилось. Им не нравилось многое в его творчестве. То, что герои Лэнгстона Хьюза - представители негритянских трущоб. То, что своим творчеством он опровергает насаждаемый ими, белыми, “комплекс негритянской неполноценности”. То, что вместе со своим народом он ищет себя и пытается ответить на вопрос: “Кто же мы такие, негры “черных гетто” Америки?”

А еще белые его боялись. Они боялись и ненавидели его. За выступления против дискриминации чернокожего населения Америки. За воспевание освобождающейся от колониальной зависимости черной Африки. За дружеское отношение к советской России, где он провел почти два года и выпустил в 1934 году книгу “Негр смотрит на советскую Среднюю Азию”. За его репортажи и статьи, опубликованные в республиканской Испании в интербригадовской газете “Волонтер свободы”.

За все это его подвергали травле. Его книги изымали из библиотек зарубежных американских центров. На его выступления приносили плакаты с надписями “Предатель” и “Красный”. Ему не давали публиковаться, и он фактически оказался в своеобразном “литературном гетто”. Но, тем не менее, его роман “Смех сквозь слезы” и сборник рассказов “Нравы белых” узнал весь мир. Это была поистине легендарная личность, этот неуемный Лэнгстон Хьюз.

Путь Лэнгтона Хьюза к литературным вершинам был сложным. Долгое время молодой человек не имел постоянной работы. В 1923 г., когда ему был 21 год, он нанялся на борт “SS Malone”, на котором провел полгода в долгом рейсе от Западной Африки до Европы. Когда корабль сделал временную остановку в Париже, Лэнгстон на борт корабля не вернулся. 

Больше года он провел в компании с другими темнокожими эмигрантами, проживавшими в Париже. Вернувшись в США, поселился вместе с матерью в Вашингтоне. Он поменял много мест работы, был даже мойщиком посуды в ресторане, но уходил с каждой из них, потому что они мешали ему заниматься литературным творчеством. 

В эти годы он познакомился с поэтом Вэйчелом Линдсеем, которого поразил своими стихами. Уже тогда ранние стихи Хьюза публиковались в различных журналах и вскоре вошли в его первый поэтический сборник.

Поступив в университет Линкольна - высшего учебного заведения для цветных в штате Пенсильвания - Хьюз стал членом афроамериканского “Братства Омега Пси Фи”, основанного в Гарвардском Университете в Вашингтоне. 1920-30 гг. были отмечены в США так называемым “гарлемским ренессансом” - культурным движением, возглавляемым ведущими афроамериканскими писателями и художниками. 

Эти годы вообще были отмечены расцветом афроамериканской культуры и признанием американского общества ее влияния на культуру США в целом. Америка впервые в своей истории попыталась избавиться от вековых стереотипных представлений о своем цветном населении. В стране возник новый образ афроамериканца: образованного, высококультурного и равноправного члена общества. Лэнгстон Хьюз был одним из тех, кого “гарлемский ренессанс” вынес на гребень волны.

Хьюз стал весьма влиятельным организатором в области культуры. Он издал несколько антологий негритянских поэтов, основал негритянские театральные труппы в Чикаго, Нью-Йорке и Лос-Анжелесе. Он создал в прессе иронический образ простого негра Джессе Б. Симпла (simple - “простой”), от имени которого комментировал события общественной жизни. 

В одном из лучших стихотворений Хьюза “Негр говорит о реках”, написанном еще в ранний период творчества (1921) дается перечень достижений афроамериканской культуры и выражается уверенность, что, подобно великим рекам мира, эта культура не только выживет, но и будет развиваться дальше.

Свой первый “черный бум” Америка переживала очень бурно. Негритянское искусство входило в моду. Ему покровительствовали, у него была богатая пресса. А в авангарде этого негритянского ренессанса шел джаз. Первой им была покорена танцевальная площадка. Острый синкопированный ритм проник в популярную песню. Это был подлинный “век джаза”. Джаз-оркестр стал музыкальной эмблемой двух десятилетий между мировыми войнами. Один из кумиров тех лет - композитор и пианист Дюк Эллингтон создал и развил целый музыкальный стиль, возрождающий негритянские традиции, - “стиль джунглей”. Проникся ритмами афроамериканского джаза и Лэнгстон Хьюз. Более того, он стал первооткрывателем так называемой “джазовой поэзии”.

 

Белые клавиши, черные руки.

Голос рояля. Мелодия муки -

- блюз!

Такт пианист отбивает ногою,

В сердце моем отзываясь струною, -

- блюз!

Нервно качаясь на стуле скрипучем,

Грустно играет он старый, тягучий

Блюз.

На черном лице ручейками пот,

Играет мелодию - несколько нот -

- блюз!

Мелодию ту, на молитву похожую, 

Идущую из самой души чернокожего, -

- блюз!

В голосе этом, полном печали,

Стон негритянский над старым роялем -

- блюз!

 

Так Л.Хьюз описал в одном из стихотворений исполнителя блюзов. Его поэзия наполнена романтикой блюза, мистикой спиричуэлса. В них используется разговорная речь, элементы негритянского фольклора. 

Джаз и в целом стал источником поэтического вдохновения Хьюза. Он использует джазовые ритмы, расчленяя свои стихи не на строфы, а на разновеликие такты, что придавало им острую, порой “рваную”, синкопированную ритмику. А блюзы были ему особенно близки. 

 

Он и стихи свои выстраивал в стиле классического блюза: повторял две первые строки и рифмовал их с четвертой, передавая его минорную интонацию. Стихи наполнены грустным юмором. Повествование как всегда велось от первого лица. Вот первый куплет его “Жалобного блюза”:

 

Когда я жил дома, мне золотом солнце светило.

Когда я жил дома, мне золотом солнце светило.

С тех пор, как на Север приехал я,

Стал мне весь мир постылым.

 

Хьюз сделал блюз, эту музыкальную пьесу, еще и фактом литературы. Свой первый поэтический сборник он так и назвал - “Грустные блюзы”. Он был горд, что его народ дал миру джаз - новую музыку, музыку ХХ века. Недаром его называли “бардом Гарлема”: он очень тонко передавал настроение и ритм жизни человека современного индустриального города. 

И именно как бард Гарлема он не мог смириться с тем, что достижения его народа присвоены и бесцеремонно подвергаются эксплуатации ненавистными ему “белыми”.

 

Вы украли блюзы мои.

Вы поете их на Бродвее.

Вы поете их в Голливуде

Вы в симфонии их суете.

Вы переделали их так,

Что они на себя не похожи

Да, украли вы блюзы мои

 

“Я всегда был певцом, - говорил Хьюз от имени всех негров. - Я пронес свои песни от Африки до Миссури. И повсюду звучит их печальный напев и рокочущие ритмы”.

Музыка сопровождала Лэнгстона Хьюза всю жизнь. И в той же грустновато-насмешливой манере, в какой он писал свои стихи, Хьюз мечтал, что музыка будет звучать и в день его похорон.

 

Когда я умру,

“Блюз Сен-Луи” сыграйте,

Чтоб самую лучшую музыку

Мог я слышать из рая.

И спойте “Больницу сен-Джеймса”,

В землю меня опустив...

 

Он хотел, чтобы его друзья пели блюз о больнице святого Джеймса. Той самой, в которую, по преданию, доставили великую джазовую певицу Бесси Смит. Она попала в автокатастрофу и погибла, не получив медицинской помощи, так как была негритянкой, а больница была “Для белых”.

Стихи Хьюза и негритянскую музыку невозможно отделить друг от друга. Его “Черные блюзы” сливаются с музыкой “золотой эры джаза”.

 

“Гулко стучат там-тамы.

Гулко стучат там-тамы

и кровь загорается в танце...

Мелодия - пляшет медная труба.

Так и льется с медом смешанное пламя...

А в кабаре бенд играет “Люблю тебя”...

Этот грустный блюз преследует меня много дней.

Негр не знает, где мелодия споткнется,

Оборвется, как струна...”

 

И мы впрямь вдруг начинаем слышать, как звонко взрывается стаккато трубы Луи Армстронга, но мелодия и впрямь спотыкается, и тягучее глиссандо начинает выводить “Сен-Луи блюз” Уильяма Хенди, и появляется ощущение, что вот-вот зазвучит хриплый голос Сэтчмо и засверкает старыми красками этот шедевр начала ХХ века. И ты очередной раз прочувствуешь слова самого “отца блюзов” Хенди, что поистине “блюз - это печаль, которую хочется танцевать”.

“Я - черный Пьеро”, - сказал о себе и о своем герое в одном из стихотворений Лэнгстон Хьюз. Именно так определил он свое место в негритянской поэзии и музыке. И сбылось предсказание поэта, который, не отделяя себя от своего народа, когда-то написал:

 

...когда-нибудь кто-нибудь

Обо мне свое слово скажет.

Обо мне свою книгу напишет.

Обо мне, прекрасном и черном.

Обо мне споет,

Обо мне разыграет пьесу.

И я верю, что это будет

Правдою обо мне.

Да! Правдою обо мне!

Смерть 

 

22 мая 1967 года умер от осложнений после полостной операции, проведённой из-за рака простаты, в возрасте 65 лет. Его прах захоронен под специальным медальоном на полу в центре фойе, ведущем в аудиторию, названную в честь него в центре Артура Шомбурга в Гарлеме.

“Секрет”