Удар бревном
В мире
Восемь лет колонии за убийство – справедливое наказание или попустительство?
Новосибирец Николай Коловерин – один из 130 тысяч парней, призванных уже на год службы нынешней весной. Попал в Забайкалье, в войсковую часть, пользующуюся недоброй славой. Летом здесь отдали под суд сержанта Аргенова – за издевательства над новобранцами. Через месяц сержант Баранов убил Николая Коловерина. Ударил кулаком в грудь с такой силой, что остановилось сердце.
Лариса Коловерина, мать убитого 19-летнего солдата, работала в сельском клубе, принимала активное участие в призывных кампаниях, занималась патриотическим воспитанием молодежи. Сейчас она предъявила войсковой части иск о компенсации морального вреда на сумму в 5 миллионов рублей. На суде командир заявил, что никто из офицеров не приказывал сержанту Баранову избивать солдата Коловерина – армия не может нести ответственность за индивидуальные действия Баранова. “Юридическое лицо возмещает вред, причиненный его работником при исполнении обязанностей, - опровергает его слова председатель правления фонда “Право матери” Вероника Марченко. – Сержант Баранов являлся воинским должностным лицом и начальником для рядового Коловерина. Ему была вменена статья 286 УК РФ - “превышение должностных полномочий”, что означает ответственность именно войсковой части по иску матери. Пытаться увести командование части от ответственности – значит провоцировать новые преступления”.
Однако суд принял сторону командира и в материальной компенсации отказал. Сержант Баранов приговорен к 8 годам заключения с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
В таких случаях часто вспоминают олигарха Ходорковского: никого не убивал, не издевался, “минимизировал налоги” на законных основаниях – и получил те же 8 лет.
“Восемь лет колонии – это один из лучших приговоров по подобным делам”, - комментирует Вероника Марченко приговор военного суда.
У правозащитников своя шкала сравнения. Они знают, как снисходительно относятся военные суды к преступлениям в армии, как трудно доказать издевательство над новобранцами. Примеров – не счесть.
Двадцатилетний Александр Сибирцев через две недели службы попал в Волгоградский военный госпиталь с переломанными ребрами и ушибами.
Его сверстник Николай Чаплыгин лежит в коме в Петербургском окружном военном госпитале. Его нашли на дороге рядом с войсковой частью. Матери сказали, что он пошел в магазин, зазевался и его ударило бревном, свисавшим с проезжавшего мимо лесовоза. Врач медсанчасти слышал, как Николай сказал: “Пылесос...” На армейском жаргоне так называют “дедов”, вымогающих у “салаг” деньги. Расследования в части не ведется, милиция ищет лесовоз, которого никто не видел.
Полтора года назад в Челябинском авиационном училище повесился курсант Никита Самитов. Прокуратура объявила, что 16-летний юноша не справился с психологической нагрузкой казарменной жизни. Мать курсанта - через Главного военного прокурора РФ! - добилась эксгумации тела и повторной экспертизы. Эксперты обнаружили на теле ожоги второй степени, кровоподтеки и ссадины. Ожоги, согласно заключению, могли быть причинены зажженной сигаретой. Началось расследование, затем суд. Двое виновных получили за доведение до самоубийства условные сроки заключения.
В армии такие порядки, что на произвол жаловаться не принято и... некому. Для официального возбуждения дела необходимо заявление в военно-следственный отдел гарнизона, который находится в большом городе, иногда в сотнях километров от расположения полка или батальона. Чтобы добраться до него, надо бежать. Самовольное оставление части на срок более трех суток считается уже дезертирством. Срок - до 7 лет тюрьмы. Замкнутый круг, который сейчас разрывают только родители. При малейших намеках в письмах они едут и попросту выкрадывают своих детей, увозят домой. Обеспечив им безопасность, можно заниматься расследованием, поиском справедливости. Родительские похищения солдат из расположения частей становятся распространенными. Показательно, что военная прокуратура не возбудила еще ни одного дела против матерей.
Но зато у военных есть другой способ отомстить строптивым родителям – затягивать, запутывать расследование, практически сводить на нет или же фальсифицировать. Негласную помощь им оказывают и другие государственные структуры. Известно дело рядового Александра Зуева, который якобы повесился, закрывшись в туалете. Родственники приехали на опознание со знакомыми медиками и обнаружила на теле Саши многочисленные гематомы. Однако в заключении судебно-медицинского эксперта не отмечено никаких следов насилия. Нина Ильина, мать Саши, обратилась в фонд “Право матери” и стала добиваться повторной экспертизы. Следователь Рогожкин отказывал сотрудникам фонда во всех ходатайствах, говоря: “Вы не адвокаты, поэтому не можете представлять чьи-либо интересы”.
Нина Ильина отказалась хоронить сына, пока не будет проведена экспертиза. Заведующий моргом звонил ей и говорил: “Немедленно забирайте! У нас здесь не Мавзолей!”. Трудно сказать - нарочно отключали холодильную установку в морге или же была неисправность, но одно время там работал только кондиционер.
Сюжет из фильма ужасов.
Дальнейшие события развивались в том же ключе. К Нине Ильиной пришел судебно-медицинский эксперт, который вынес заключение об обследовании тела солдата Зуева, и показал фотографии – на теле не было следов насилия. “На фотографии был труп не моего сына, а другого человека”, - написала в прокуратуру Нина Ильина.
Теперь трудно установить - ошибка или фальсификация.
Два с половиной месяца тело Александра Зуева пролежало в морге. Мать все-таки добилась повторной экспертизы. Сашу Зуева похоронили в сентябре. Официального заключения нет до сих пор.
Разгул насилия в армии – результат попустительства, круговой поруки государственных органов. Командиры рот, батальонов, полков закрывают глаза на “дедовщину”. В случае ЧП, замолчать которое невозможно, его пытаются замять военные следователи, военные суды, начинается давление на представителей гражданских властей и организаций. Пока министерство обороны прячется за спецсудами и спецрежимами, молодых ребят будут калечить безнаказанно. В таких условиях 8 лет колонии за убийство человека воспринимаются как апофеоз суровости и справедливости.
Когда материал готовился к печати, из Саратовской области пришло сообщение: из расположения Таманской дивизии РВСН (ракетных войск стратегического назначения) сбежал солдат и повесился. Не только войсковая часть, но и поселок, где проживают офицеры и обслуживающий персонал, - закрытая территория, находится под охраной военных. Гражданским доступ запрещен, тело солдата обследовали врачи военного госпиталя. “Эксперты не нашли следов насильственной смерти”. Других комментариев нет, даже фамилия солдата не называлась.
Новосибирец Николай Коловерин – один из 130 тысяч парней, призванных уже на год службы нынешней весной. Попал в Забайкалье, в войсковую часть, пользующуюся недоброй славой. Летом здесь отдали под суд сержанта Аргенова – за издевательства над новобранцами. Через месяц сержант Баранов убил Николая Коловерина. Ударил кулаком в грудь с такой силой, что остановилось сердце.
Лариса Коловерина, мать убитого 19-летнего солдата, работала в сельском клубе, принимала активное участие в призывных кампаниях, занималась патриотическим воспитанием молодежи. Сейчас она предъявила войсковой части иск о компенсации морального вреда на сумму в 5 миллионов рублей. На суде командир заявил, что никто из офицеров не приказывал сержанту Баранову избивать солдата Коловерина – армия не может нести ответственность за индивидуальные действия Баранова. “Юридическое лицо возмещает вред, причиненный его работником при исполнении обязанностей, - опровергает его слова председатель правления фонда “Право матери” Вероника Марченко. – Сержант Баранов являлся воинским должностным лицом и начальником для рядового Коловерина. Ему была вменена статья 286 УК РФ - “превышение должностных полномочий”, что означает ответственность именно войсковой части по иску матери. Пытаться увести командование части от ответственности – значит провоцировать новые преступления”.
Однако суд принял сторону командира и в материальной компенсации отказал. Сержант Баранов приговорен к 8 годам заключения с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
В таких случаях часто вспоминают олигарха Ходорковского: никого не убивал, не издевался, “минимизировал налоги” на законных основаниях – и получил те же 8 лет.
“Восемь лет колонии – это один из лучших приговоров по подобным делам”, - комментирует Вероника Марченко приговор военного суда.
У правозащитников своя шкала сравнения. Они знают, как снисходительно относятся военные суды к преступлениям в армии, как трудно доказать издевательство над новобранцами. Примеров – не счесть.
Двадцатилетний Александр Сибирцев через две недели службы попал в Волгоградский военный госпиталь с переломанными ребрами и ушибами.
Его сверстник Николай Чаплыгин лежит в коме в Петербургском окружном военном госпитале. Его нашли на дороге рядом с войсковой частью. Матери сказали, что он пошел в магазин, зазевался и его ударило бревном, свисавшим с проезжавшего мимо лесовоза. Врач медсанчасти слышал, как Николай сказал: “Пылесос...” На армейском жаргоне так называют “дедов”, вымогающих у “салаг” деньги. Расследования в части не ведется, милиция ищет лесовоз, которого никто не видел.
Полтора года назад в Челябинском авиационном училище повесился курсант Никита Самитов. Прокуратура объявила, что 16-летний юноша не справился с психологической нагрузкой казарменной жизни. Мать курсанта - через Главного военного прокурора РФ! - добилась эксгумации тела и повторной экспертизы. Эксперты обнаружили на теле ожоги второй степени, кровоподтеки и ссадины. Ожоги, согласно заключению, могли быть причинены зажженной сигаретой. Началось расследование, затем суд. Двое виновных получили за доведение до самоубийства условные сроки заключения.
В армии такие порядки, что на произвол жаловаться не принято и... некому. Для официального возбуждения дела необходимо заявление в военно-следственный отдел гарнизона, который находится в большом городе, иногда в сотнях километров от расположения полка или батальона. Чтобы добраться до него, надо бежать. Самовольное оставление части на срок более трех суток считается уже дезертирством. Срок - до 7 лет тюрьмы. Замкнутый круг, который сейчас разрывают только родители. При малейших намеках в письмах они едут и попросту выкрадывают своих детей, увозят домой. Обеспечив им безопасность, можно заниматься расследованием, поиском справедливости. Родительские похищения солдат из расположения частей становятся распространенными. Показательно, что военная прокуратура не возбудила еще ни одного дела против матерей.
Но зато у военных есть другой способ отомстить строптивым родителям – затягивать, запутывать расследование, практически сводить на нет или же фальсифицировать. Негласную помощь им оказывают и другие государственные структуры. Известно дело рядового Александра Зуева, который якобы повесился, закрывшись в туалете. Родственники приехали на опознание со знакомыми медиками и обнаружила на теле Саши многочисленные гематомы. Однако в заключении судебно-медицинского эксперта не отмечено никаких следов насилия. Нина Ильина, мать Саши, обратилась в фонд “Право матери” и стала добиваться повторной экспертизы. Следователь Рогожкин отказывал сотрудникам фонда во всех ходатайствах, говоря: “Вы не адвокаты, поэтому не можете представлять чьи-либо интересы”.
Нина Ильина отказалась хоронить сына, пока не будет проведена экспертиза. Заведующий моргом звонил ей и говорил: “Немедленно забирайте! У нас здесь не Мавзолей!”. Трудно сказать - нарочно отключали холодильную установку в морге или же была неисправность, но одно время там работал только кондиционер.
Сюжет из фильма ужасов.
Дальнейшие события развивались в том же ключе. К Нине Ильиной пришел судебно-медицинский эксперт, который вынес заключение об обследовании тела солдата Зуева, и показал фотографии – на теле не было следов насилия. “На фотографии был труп не моего сына, а другого человека”, - написала в прокуратуру Нина Ильина.
Теперь трудно установить - ошибка или фальсификация.
Два с половиной месяца тело Александра Зуева пролежало в морге. Мать все-таки добилась повторной экспертизы. Сашу Зуева похоронили в сентябре. Официального заключения нет до сих пор.
Разгул насилия в армии – результат попустительства, круговой поруки государственных органов. Командиры рот, батальонов, полков закрывают глаза на “дедовщину”. В случае ЧП, замолчать которое невозможно, его пытаются замять военные следователи, военные суды, начинается давление на представителей гражданских властей и организаций. Пока министерство обороны прячется за спецсудами и спецрежимами, молодых ребят будут калечить безнаказанно. В таких условиях 8 лет колонии за убийство человека воспринимаются как апофеоз суровости и справедливости.
Когда материал готовился к печати, из Саратовской области пришло сообщение: из расположения Таманской дивизии РВСН (ракетных войск стратегического назначения) сбежал солдат и повесился. Не только войсковая часть, но и поселок, где проживают офицеры и обслуживающий персонал, - закрытая территория, находится под охраной военных. Гражданским доступ запрещен, тело солдата обследовали врачи военного госпиталя. “Эксперты не нашли следов насильственной смерти”. Других комментариев нет, даже фамилия солдата не называлась.
