Ритмы жизни прошлой и современной (Музей Метрополитен, осенний сезон)
Культура
Осень, как всегда, приносит в многочисленные музеи столицы мира и искусства обильный урожай новых выставок. Но более всех славен их количеством, разнообразием и высочайшим уровнем всемирно знаменитый нью-йоркский Метрополитен. Что не удивительно – ведь это крупнейший по числу разделов и экспонатов, их совокупной ценности, по площадям и объёму исследовательских работ художественный музей планеты. Трижды или четырежды в году преподносит нам он пышный букет новых многообразных экспозиций, подчас более десятка. Вот и нынешний осенний сезон открыл для любителей искусства возможность познакомиться с несколькими замечательными собраниями.
Джорджио Моранди, итальянским искусством ХХ века прославленный и искусство это ещё более прославивший, – один из крупнейших и самобытных, мирового масштаба мастеров искусства современного. Не забывайте, что современное искусство – ровесник ХХ столетия, и Моранди, родившийся в 1890 году, побывал на фронтах Первой мировой, оттого столь созвучна по настрою его послевоенная живопись и графика ранним романам Ремарка. Тогда же обратился он вдруг к мастерам Ренессанса, к Джотто и Мазаччо, а потом - скачок к Сезанну. Натюрморт, которым я любуюсь, на сезановский не похож совсем, но в то же время невероятно близок. Такой вот парадокс. Моранди как бы интерпретирует Сезанна, его игру с пространством. А вот кактус с нацеленными в сердце зрителя колючками - олицетворение войны. В перевёрнутом, заметьте, горшке, как переворачивает война судьбы и жизни. Опять военный мотив – натюрморт с шахматами, сбивающими друг друга. Говорящая аксонометрия. Чёткие, близкие к супрематизму композиции нечасты у Моранди, но всегда осмысленны, всегда в них есть подтекст. Так же, как в любом из поразительных его натюрмортов или пейзажей, для которых характерно гармоничное сочетание реального и идеального, а ещё, что и отличает творческий почерк Моранди, начиная с самых ранних работ, – ритмическая упорядоченность композиции и тончайшая изменчивость цветовой гаммы.
Он был очень разным в своём поиске – этот великий художник. Перед самым началом Первой мировой войны он был приглашён участвовать в заглавной выставке футуристов в Риме, где увидел свет один из ранних его шедевров – особенный, почти невесомый кувшин, повторенный после в разных вариациях десятки раз. Здесь, в Риме, Моранди увидел динамичные композиции Боччиони и аналитические кубистические работы Пикассо и Брака. Соотносится с синтетическим кубизмом Пикассо талантливейшее полотно Моранди «Купальщицы» в космическом соединении брызг. Коричневая тональность не мешает, а помогает по-новому увидеть беспокойную воду и гибкие тела плещущихся в ней женщин.
Большая часть работ, экспонируемых на выставке, прибыла из Болоньи - родного города художника, где он учился в знаменитой Болонской академии. Очень много выставлялся, поначалу в Италии – Венеция, Флоренция, Рим, Лугано, потом были Берлин, Париж, Лондон, а в1949 году – в Нью-Йорке, в Музее современного искусства. С тех пор столь обширная ретроспектива в Америке представлена впервые. Сам Моранди говорил, что если итальянские художники его поколения боялись быть слишком «модернистскими», слишком «интернациональными» в своей стилистике, то он, напротив, к этому стремился, сохраняя национальный дух. По-настоящему поразили меня два почти идентичных на первый взгляд автопортрета Моранди, прибывшие к нам из пармского музея. Один из них будто в тумане, как английские картины Моне. Сам художник мечтателен, в то время как на втором портрете, написанном ясными красками, он сурово задумчив, не знает, как отмести мучительные заботы. Кажется, что он вглядывается в небытие. «Небытие, – писал Моранди, – более абстрактно, чем реальность, чем то, что мы действительно видим». Этот портретный диптих – подлинный шедевр.
«Ритмы современной жизни» – выставка особенная. Представленные в этой экспозиции работы нескольких очень интересных британских мастеров охватывают временной период от начала Первой мировой войны до первых залпов ещё более кровавой Второй. Название этого примечательного в художественном, идеологическом и историческом аспектах собрания определили сами авторы во главе с лидером движения Гросвенорской школы (впитавшей веяния итальянского футуризма и французского кубизма) Клодом Флайтом ещё тогда, почти 70 лет тому назад, когда подборка впервые экспонировалась, дав чёткую и ёмкую характеристику родившему и Октябрьскую революцию, и фашизм, развязавшему две самые страшные в истории человечества войны времени. К тому же, времени сделавшему жизнь миллионов куда более напряжённой, а ее ритм - ускоренным и неровным, как биение больного сердца. Для них, для этой группы талантливых художников, годы с1914 по1939 (четверть века) были современными. Их ритмику, их всё убыстряющийся темп, их страхи они и живописали, оставив нам десятки талантливых гравюр – портрет своего времени, с нашим “сегодня” на удивление схожим. Разве что темп стал покруче, а донельзя технологизированная жизнь - посложнее.
Действительно, когда мы смотрим на эти гравюры (сейчас говорим – принты), кажется, что создали их наши современники, что это о нас. «Борцы» Генри Годье-Бржеска – чёрно-белое сплетение тел и судеб. Каждый на каждого. Не сегодняшняя ли ситуация? Ещё более впечатляющ ползущий вниз эскалатор с горестно застывшими, друг к другу впритык, почти одинаковыми согбенными фигурами. Автор, талантливейшая Сирил Пауер, назвала этот шедевр «Откуда и куда?» И точно – куда движется сегодняшний мир? Откуда и куда нас несёт? Или «Революция» этой же художницы, пожалуй, не менее выразительна я, чем «Революция» шагаловская. Потрясающая линогравюра Клода Флайта: в центре сквера уличные музыканты. Звуки разбегаются, заполняют пространство улицы. Простота, единство замысла, гармония, человечность. «Интерьер» Эдварда Водсворта – действие (именно действие, динамика удивительная) происходит уже внутри дома. А может, уже внутри души, внутри сознания? «Скорость» Сибил Эндрюс – трудно поверить, что невероятно образная эта гравюра создана не в наше время. Макнайт Коффер, Си Невинсон, Пол Нэш – всё это художники очень значительные, а сама экспозиция интересна чрезвычайно.
Серия фотографий Руди Буркхардта, одного из известнейших фотохудожников своего времени, будто втиснув в машину времени, переносит нас в наш город на 70 лет назад, в годы с 1937 по 1940, время, когда в Америке, а в Нью-Йорке более чем в других городах, зарождалось бурное антифашистское движение, когда Большое Яблоко стало ещё больше за счёт настоящего вала беженцев из фашистской Германии и стран, куда нацисты уже успели войти. На большей частью безлюдных фотокартинах Буркхардта ничего этого, казалось бы, не увидишь, однако, как сказал сам фотограф (а все его работы сопровождаются авторскими стихотворными подписями), «эта панорама приоткрывает тайны истории, их объектив Руди находит в городе». На удивление выразительно, фрагментарно, но в то же время обобщённо показывет художник Нью-Йорк тех предгрозовых лет – город, рождающий тысячи вопросов, не имеющих подчас ответов, город, живущий своей особенной жизнью. А потому детальнейшие фотографии Буркхардта смело можно назвать серией документов.
В совсем иное измерение переносит нас небольшая, но насыщенная подлинной красотой и изяществом выставка европейского Королевского фарфора первой половины позапрошлого века. И это тоже кусок истории. Потому что экспонируются на выставке не только дивные сервизы и чашки севрской, берлинской и венской фарфоровых мануфактур с изумительной по гамме красок и тонкости рисунка декоративной, но и с пейзажной, с жанровой росписью. Как, например, ваза с генеалогическим древом Гоггенцоллернов из Берлина, шесть севрских тарелок с интерьерами, оборудованием промышленных мастерских и тяжко работающими красильщиками, ткачами, кузнецами (деталировка подробнейшая, динамика поразительная), севрский сервиз с портретами французских деятелей культуры и, что уж вовсе поражает, фарфоровые картины в рамах – как натюрморт с целым цветником из Вены или тематическая подборка медальонов с историческими сюжетами.
Из китайских императорских дворцов, из пекинского и шанхайского музеев доставлены в Метрополитен солнечные пейзажи знаменитейшего мастера XVII столетия Вонг Ху. К тому же экспозиция удачно дополнена никем из зрителей не виданными картинами великого китайца из частных коллекций американских собирателей и пятью шедеврами из запасников нашего Главного музея (именно так переводится слово “метрополитен”). Ландшафты выполнены в традициях пейзажистов эпох династий Тан, Юань и Мин, но в то же время мы понимаем, что все двадцать семь шедевров Вонга оригинальны и вдохновенны.
Азия даёт также пищу нашей любознательности, предъявив целое собрание двухтысячелетних буддистских манускриптов из Индии и Тибета. Причём, кроме религиозных текстов, зрителя заинтересуют иллюстрации и живописное и барельефное скульптурное оформление тяжёлых обложек, чья стилистика согласуется с экспонатами ещё одной выставки – тибетского оружия и доспехов. А перепрыгнув мысленно на другой континент, в Африку, мы также найдём много любопытного, к примеру, выставку традиционного многоцветного африканского текстиля начала ХХ века. Непривычно, оригинально, буйно фантазийно. И красиво. Этот «Дизайн, не имеющий конца» (так названа экпозиция), прочно вошёл в сегодняшнюю моду.
В богатейшем американском музейном крыле, в дополнение к собранным там сокровищам, открылась выставка скульптуры и графики видных современных художников-афроамериканцев Чакайя Букера, Вилли Коула, Элисон Саар, Лорны Симпсон и Кары Уокер, с самобытным провокативным творчеством которой мы вас уже знакомили. И ещё одна новость – галерея американской ландшафтной живописи, которая будет разрастаться и наверняка станет соперницей такой же галереи в Бруклинском музее. Словом, друзья, музей Метрополитен стоит посетить. И, наверно, не однажды, учитывая, что его постоянные экспозиции, как говорится, безразмерны, а выставки неостановимо сменяют друг друга. О том, что подарит зимний сезон, мы непременно расскажем. Музей находится в Манхэттене, на углу 5 авеню и 82 улицы. Поезда метро 4, 5, 6 до 86 улицы.
Джорджио Моранди, итальянским искусством ХХ века прославленный и искусство это ещё более прославивший, – один из крупнейших и самобытных, мирового масштаба мастеров искусства современного. Не забывайте, что современное искусство – ровесник ХХ столетия, и Моранди, родившийся в 1890 году, побывал на фронтах Первой мировой, оттого столь созвучна по настрою его послевоенная живопись и графика ранним романам Ремарка. Тогда же обратился он вдруг к мастерам Ренессанса, к Джотто и Мазаччо, а потом - скачок к Сезанну. Натюрморт, которым я любуюсь, на сезановский не похож совсем, но в то же время невероятно близок. Такой вот парадокс. Моранди как бы интерпретирует Сезанна, его игру с пространством. А вот кактус с нацеленными в сердце зрителя колючками - олицетворение войны. В перевёрнутом, заметьте, горшке, как переворачивает война судьбы и жизни. Опять военный мотив – натюрморт с шахматами, сбивающими друг друга. Говорящая аксонометрия. Чёткие, близкие к супрематизму композиции нечасты у Моранди, но всегда осмысленны, всегда в них есть подтекст. Так же, как в любом из поразительных его натюрмортов или пейзажей, для которых характерно гармоничное сочетание реального и идеального, а ещё, что и отличает творческий почерк Моранди, начиная с самых ранних работ, – ритмическая упорядоченность композиции и тончайшая изменчивость цветовой гаммы.
Он был очень разным в своём поиске – этот великий художник. Перед самым началом Первой мировой войны он был приглашён участвовать в заглавной выставке футуристов в Риме, где увидел свет один из ранних его шедевров – особенный, почти невесомый кувшин, повторенный после в разных вариациях десятки раз. Здесь, в Риме, Моранди увидел динамичные композиции Боччиони и аналитические кубистические работы Пикассо и Брака. Соотносится с синтетическим кубизмом Пикассо талантливейшее полотно Моранди «Купальщицы» в космическом соединении брызг. Коричневая тональность не мешает, а помогает по-новому увидеть беспокойную воду и гибкие тела плещущихся в ней женщин.
Большая часть работ, экспонируемых на выставке, прибыла из Болоньи - родного города художника, где он учился в знаменитой Болонской академии. Очень много выставлялся, поначалу в Италии – Венеция, Флоренция, Рим, Лугано, потом были Берлин, Париж, Лондон, а в1949 году – в Нью-Йорке, в Музее современного искусства. С тех пор столь обширная ретроспектива в Америке представлена впервые. Сам Моранди говорил, что если итальянские художники его поколения боялись быть слишком «модернистскими», слишком «интернациональными» в своей стилистике, то он, напротив, к этому стремился, сохраняя национальный дух. По-настоящему поразили меня два почти идентичных на первый взгляд автопортрета Моранди, прибывшие к нам из пармского музея. Один из них будто в тумане, как английские картины Моне. Сам художник мечтателен, в то время как на втором портрете, написанном ясными красками, он сурово задумчив, не знает, как отмести мучительные заботы. Кажется, что он вглядывается в небытие. «Небытие, – писал Моранди, – более абстрактно, чем реальность, чем то, что мы действительно видим». Этот портретный диптих – подлинный шедевр.
«Ритмы современной жизни» – выставка особенная. Представленные в этой экспозиции работы нескольких очень интересных британских мастеров охватывают временной период от начала Первой мировой войны до первых залпов ещё более кровавой Второй. Название этого примечательного в художественном, идеологическом и историческом аспектах собрания определили сами авторы во главе с лидером движения Гросвенорской школы (впитавшей веяния итальянского футуризма и французского кубизма) Клодом Флайтом ещё тогда, почти 70 лет тому назад, когда подборка впервые экспонировалась, дав чёткую и ёмкую характеристику родившему и Октябрьскую революцию, и фашизм, развязавшему две самые страшные в истории человечества войны времени. К тому же, времени сделавшему жизнь миллионов куда более напряжённой, а ее ритм - ускоренным и неровным, как биение больного сердца. Для них, для этой группы талантливых художников, годы с1914 по1939 (четверть века) были современными. Их ритмику, их всё убыстряющийся темп, их страхи они и живописали, оставив нам десятки талантливых гравюр – портрет своего времени, с нашим “сегодня” на удивление схожим. Разве что темп стал покруче, а донельзя технологизированная жизнь - посложнее.
Действительно, когда мы смотрим на эти гравюры (сейчас говорим – принты), кажется, что создали их наши современники, что это о нас. «Борцы» Генри Годье-Бржеска – чёрно-белое сплетение тел и судеб. Каждый на каждого. Не сегодняшняя ли ситуация? Ещё более впечатляющ ползущий вниз эскалатор с горестно застывшими, друг к другу впритык, почти одинаковыми согбенными фигурами. Автор, талантливейшая Сирил Пауер, назвала этот шедевр «Откуда и куда?» И точно – куда движется сегодняшний мир? Откуда и куда нас несёт? Или «Революция» этой же художницы, пожалуй, не менее выразительна я, чем «Революция» шагаловская. Потрясающая линогравюра Клода Флайта: в центре сквера уличные музыканты. Звуки разбегаются, заполняют пространство улицы. Простота, единство замысла, гармония, человечность. «Интерьер» Эдварда Водсворта – действие (именно действие, динамика удивительная) происходит уже внутри дома. А может, уже внутри души, внутри сознания? «Скорость» Сибил Эндрюс – трудно поверить, что невероятно образная эта гравюра создана не в наше время. Макнайт Коффер, Си Невинсон, Пол Нэш – всё это художники очень значительные, а сама экспозиция интересна чрезвычайно.
Серия фотографий Руди Буркхардта, одного из известнейших фотохудожников своего времени, будто втиснув в машину времени, переносит нас в наш город на 70 лет назад, в годы с 1937 по 1940, время, когда в Америке, а в Нью-Йорке более чем в других городах, зарождалось бурное антифашистское движение, когда Большое Яблоко стало ещё больше за счёт настоящего вала беженцев из фашистской Германии и стран, куда нацисты уже успели войти. На большей частью безлюдных фотокартинах Буркхардта ничего этого, казалось бы, не увидишь, однако, как сказал сам фотограф (а все его работы сопровождаются авторскими стихотворными подписями), «эта панорама приоткрывает тайны истории, их объектив Руди находит в городе». На удивление выразительно, фрагментарно, но в то же время обобщённо показывет художник Нью-Йорк тех предгрозовых лет – город, рождающий тысячи вопросов, не имеющих подчас ответов, город, живущий своей особенной жизнью. А потому детальнейшие фотографии Буркхардта смело можно назвать серией документов.
В совсем иное измерение переносит нас небольшая, но насыщенная подлинной красотой и изяществом выставка европейского Королевского фарфора первой половины позапрошлого века. И это тоже кусок истории. Потому что экспонируются на выставке не только дивные сервизы и чашки севрской, берлинской и венской фарфоровых мануфактур с изумительной по гамме красок и тонкости рисунка декоративной, но и с пейзажной, с жанровой росписью. Как, например, ваза с генеалогическим древом Гоггенцоллернов из Берлина, шесть севрских тарелок с интерьерами, оборудованием промышленных мастерских и тяжко работающими красильщиками, ткачами, кузнецами (деталировка подробнейшая, динамика поразительная), севрский сервиз с портретами французских деятелей культуры и, что уж вовсе поражает, фарфоровые картины в рамах – как натюрморт с целым цветником из Вены или тематическая подборка медальонов с историческими сюжетами.
Из китайских императорских дворцов, из пекинского и шанхайского музеев доставлены в Метрополитен солнечные пейзажи знаменитейшего мастера XVII столетия Вонг Ху. К тому же экспозиция удачно дополнена никем из зрителей не виданными картинами великого китайца из частных коллекций американских собирателей и пятью шедеврами из запасников нашего Главного музея (именно так переводится слово “метрополитен”). Ландшафты выполнены в традициях пейзажистов эпох династий Тан, Юань и Мин, но в то же время мы понимаем, что все двадцать семь шедевров Вонга оригинальны и вдохновенны.
Азия даёт также пищу нашей любознательности, предъявив целое собрание двухтысячелетних буддистских манускриптов из Индии и Тибета. Причём, кроме религиозных текстов, зрителя заинтересуют иллюстрации и живописное и барельефное скульптурное оформление тяжёлых обложек, чья стилистика согласуется с экспонатами ещё одной выставки – тибетского оружия и доспехов. А перепрыгнув мысленно на другой континент, в Африку, мы также найдём много любопытного, к примеру, выставку традиционного многоцветного африканского текстиля начала ХХ века. Непривычно, оригинально, буйно фантазийно. И красиво. Этот «Дизайн, не имеющий конца» (так названа экпозиция), прочно вошёл в сегодняшнюю моду.
В богатейшем американском музейном крыле, в дополнение к собранным там сокровищам, открылась выставка скульптуры и графики видных современных художников-афроамериканцев Чакайя Букера, Вилли Коула, Элисон Саар, Лорны Симпсон и Кары Уокер, с самобытным провокативным творчеством которой мы вас уже знакомили. И ещё одна новость – галерея американской ландшафтной живописи, которая будет разрастаться и наверняка станет соперницей такой же галереи в Бруклинском музее. Словом, друзья, музей Метрополитен стоит посетить. И, наверно, не однажды, учитывая, что его постоянные экспозиции, как говорится, безразмерны, а выставки неостановимо сменяют друг друга. О том, что подарит зимний сезон, мы непременно расскажем. Музей находится в Манхэттене, на углу 5 авеню и 82 улицы. Поезда метро 4, 5, 6 до 86 улицы.
