ПИСЬМА с того света
Дела житейские
В анналах литературного фальшака, довольно обширных, Уильям Генри Айрланд в ХVIII веке написал за Шекспира письма, завещание и целую пьесу, которая всеми шекспироведами была признана за подлинник и долгое время – до разоблачения талантливой подделки – шла в лондонских театрах. Юный Томас Чаттертон в том же XVIII веке, богатом на литературные мистификации, выдумал даже средневекового барда Томаса Раули, якобы жившего в IV веке, и писал за него на средневековом английском языке стихи, долгое время вызывавшие изумление и восторг ошарашенной публики. И далеко не юная, а – за шестой десяток, Ли Израэль в самом конце XX века в Нью-Йорке писала, продавала и печатала множество писем за умершую звезду немого кино Луиз Брукс. И не только за нее, а за целое созвездие знаменитых актеров и писателей.
Израэль виртуозно словила оригинальные особенности писем умерших знаменитостей, их словесные манеризмы, их личный стиль и ауру времени - в те 15 месяцев, когда она продала сотни поддельных писем, и груду свистнутых ею подлинников – тридцати разным дилерам.
«Письма Ноэля Коуарда» - вышедшая в прошлом году, под восторженные отклики критиков и читателей, книга в славном издательстве Альфреда А. Кнопфа включает короткую, в стиле модных сплетен того времени, заметку о замечательной Джули Эндрюс. «Она – яркая талантливая актриса, - пишет Коуард, – и довольно привлекательная, особенно с тех пор, как она разделалась с этими её, сугубо английскими, торчащими верхними зубами». Но это письмо, как и другое, включенное в книгу писем Коуарда, на самом деле были написаны Ли Израэль. Надо сразу признать, что имитировать бесподобного Ноэля Коуарда, любимца публики 30-40-х гг., драматурга, кинорежиссера и актера, к тому же острослова, злоречивого, но изысканного юмориста, стильного прикольщика и обаятельного остроумца, невероятно трудно. Поэтому можно понять торжество и злорадство Израэль, когда она узнала, что два из ее подложных писем были признаны подлинниками привередливым редактором издательства Альфредом А. Кнопфом.
Как видим, Ли Израэль – особа не слишком разборчивая, довольно циничная и рисковая, но безусловно талантливая. Каково писать письма за 20 с лишком умерших любимцев публики, всем известных своим личным стилем, манеризмами и незабываемой своеобычной интонацией! А Израэль, изготовляя фальшак, неизменно попадала в фокус оригинальной личности, виртуозно пользуясь ее словарем, любимыми словечками, интимными подробностями, звездным обаянием и чертами характера. И ни одно из более чем 400 этих фантастических писем из могил знаменитостей не пропало, все были распроданы матерым дилерам, которые собаку съели на различении подлинника, и тем не менее глазом не моргнув расплачивались с Израэль за её подделки и, мало того, просили новых «уникальных» писем знаменитостей.
Конечно, её застукали и разоблачили. Поймали прямо на кропотливом изготовлении очередного литературного фальшака. В суде к ней отнеслись более чем милостиво – учитывая ее прежнюю безупречную репутацию и литературные заслуги, – и приговорили к пяти годам условно и к шести месяцам домашнего ареста. За продажу поддельных писем и воровство подлинников из библиотек и архивов.
Кто же такая Ли Израэль помимо её криминальной репутации? Оказалось, что она была известным и успешным, к тому же талантливым биографом: написала две отличные книги о звездах немого экрана и третью, нашумевшую и бестселлерную – о косметической королеве Эстэ Лодер. Несомненно, что в криминальную фазу своей карьеры Израэль привнесла таланты, которыми когда-то славилась, сочиняя вполне легитимные биографии знаменитостей.
Но на разоблачении поддельных писем и на судебном приговоре не кончается превратная литературная судьба Израэль. Годами она развлекала друзей на артистических тусовках рассказами о своем поддельном ремесле , «Меня ни разу не поймали», - гордилась она.А затем всё это записала, добавив, что две её фальшивки – письма Коуарда - были опубликованы издательством Кнопфа.
Здесь начинается третья и, похоже, самая увлекательная и сенсационная часть литературной карьеры Израэль. Она написала исповедальные мемуары «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?», где честно, как на духу, призналась в своих преступлениях – криминальных и литературных - и закончила страшным для неё эпизодом, когда дилер, заподозривший неладное, обратился в полицию.
Но тут случилось неизбежное. Зная её как литературную фальшивомонетчицу, издательства один за другим отвергали её шикарные мемуары, подозревая, что это очередной фальшак. Написав яркую, лаконичную, язвительную, экспрессивную книгу, Израэль вначале предполагала напечатать ее в каком-нибудь гламурном журнале. Естественно, на память пришел престижный Нью-Йоркер. Но там ей с ходу отказали, даже не просмотрев рукопись. Её подмоченная репутация вредила ей на каждом шагу.
Когда 60-летняя почтенная дама Ли Израэль, биограф, редактор и сочинитель фальшака, принесла свои мемуары в популярное издательство «Саймон и Шустер”, она попала в самый разгар «мемуаргейта», когда каждое издательство было начеку фальшивых мемуаров. Но ее мемуары, хотя и были всесторонне проверены редакторами, оказались чистой правдой. Фальшаком было то, о чем Ли Израэль лаконично, прикольно, цинично (несмотря на покаянное название книги) и увлекательно повествовала о своем теневом бизнесе, об упоительном авантюризме (да, она гордилась своей изворотливостью), о своем преступном вдохновении (не забудем: свыше 400 подложных писем за 15 месяцев!) и о том, наконец, как ей удалось избежать тюрьмы.
Мемуары знаменитостей, особенно с исповедальной нотой в них, всегда привлекали широкую публику – будь то скабрезные признания кинозвезд, с грохотом павшего политика, проворовавшегося бизнесмена или серийного убийцы. Но нет ничего слаще и упоительней, чем читать об авантюрном и криминальном повороте в судьбе порядочной и известной в свое время писательницы и что никогда не поздно в корне изменить свою жизнь, изобрести новую, пусть и преступную карьеру и из полного ничтожества выскочить в скандальную, пусть и постыдную славу.
Но в своей книге «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?» Ли Израэль не стыдится своего мошенничества и гордится своей изобретательностью. Изображая себя этакой престарелой бедной Золушкой, которой не светит никакой принц и никакой источник заработка ( кроме вэлфера), Израэль и в самом деле чувствовала себя полным ничтожеством в литературных тусовках Нью-Йорка в начале 90-х годов.
Её бестселлерный успех с биографией Эстэ Лодер был давно забыт и истрачен, ей пошло за полтинник, она была без работы, без денег, без друзей и профессиональных знакомых, которых она измотала просьбами о помощи. Она жила в загаженной мухами и тараканами комнатке с 21-летним котом Джерси. Это был полный бесповоротный жизненный тупик. Израэль попыталась выйти из него, продавая ценные книги из своей домашней библиотеки в магазин «Стрэнд», и так надоела продавцам, что они в конце концов выгнали её из магазина. Затем кот умер, и его заместителя, Дорис, пришлось снести к ветеринару, чьи счета Израэль не могла оплатить.
И тогда её осенило. Криминальное вдохновение ударило, как молния, в самом мраке жизни. Выходя из библиотеки в Линкольн центре, она по пути прихватила из архива, куда имела доступ как печатный автор, три довольно заурядных письма Фанни Брайс. Засунула их в носки и вышла на улицу. Ей удалось продать их дилерам, имеющим дело с автографами, по $ 40 за штуку.
Израэль, которая уверилась в том, что большинство дилеров не знают, что «provenance» - это не столица Род-Айленда» ( столица – Провиденс), не испытывала никаких угрызений совести: письма, которые она слимонила, «были из царства мертвых. Дорис и я жили себе да поживали».
С этой кражи Израиль приступила к широкому производству собственных писем, написанных за умерших знаменитостей. Она приобрела несколько разного времени фирменных пишущих машинок, изготовила знаменитые печатные бланки, оттиснутые на антикварной бумаге, использовала старый телевизор как световой экран, на котором она прослеживала подписи знаменитостей. Поддельное дело было поставлено на широкую ногу. Израэль вдохновенно и талантливо ( в этом ей не откажешь!) писала за Брайс, Коуарда, Лиллиан Хелман, Дороти Паркер и особенно убедительно за Луиз Брукс. И многих других. У нее, несомненно, был таинственный дар или чутье схватывать индивидуальность человека, идеально имитировать – до запятой и восклицательного знака! – его личный стиль и словесные повадки. Короче, выставлять в письмах, как живую, его (или её) неповторимую личность.
Порой Израэль увлекалась, и письмо выходило за личные пределы той или иной знаменитости, получалось ярче, острее, ядовитее в шутках, чем бывало у подлинного, давно умершего писателя. В таких случаях Израэль не писала, а сочиняла за знаменитость, ни на шаг не выходя за пределы его самобытности. Опытные дилеры, которым она сбывала эти письма, особенно предпочитали и дорого платили за эти её «сочиненные» по вдохновению послания.
И она продолжала до конца («никак не могла остановиться, разглядывая драгоценные – в обоих смыслах – оригиналы, так запросто разложенные на столах и в ящиках библиотечных архивов») красть подлинные письма, засовывая их в обувь.
В конце концов Эф-Би-Ай пресекло ее махинации, пригрозило Израэль обыском, а она не смогла избавиться от этих пишущих машинок достаточно быстро, зашвыривая их, «одну за другой, в мусорные ящики вдоль полуторакилометровой Амстердам авеню».
Все это читаешь на одном дыхании в мемуарах Израэль «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?» Это ее сочинение – отчасти захватывающий триллер, отчасти – обоюдоострая психологическая проза, демонстрирующая уникальные «чревовещательные» способности автора. В этой книге Израэль уже от своего имени, а не под псевдонимами знаменитостей дает убийственные, остроумные и меткие характеристики этим самым знаменитостям, сообщает о них поразительные, ею в архивах отысканные подробности, создает целую галерею гротескных личностей, из которых самая эксцентричная и феноменальная – сама Израэль. Она достаточно зоркий автор и пишет также о собственной наглости и время от времени, скверности. В ряде случаев откровенно рассказанных, ей очень трудно сочувствовать, и читатель не удивится, узнав, что Джэк Хок, ее партнер по продаже поддельных писем, «боялся ее до смерти».
Но именно эта прямодушная, не щадящая себя интонация, а также ошеломляющий авантюризм жизни автора и привлекают к ее только что, в сентябре, вышедшей книжки, которая, по словам критика, расхватывается читателями с прилавков магазинов, как «горячие, с жару с пару пирожки». Голливуд собирается поставить фильм «о бедной старой Золушке, вдруг осененной преступным вдохновением».
Один критик, прочтя «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?», заметил, что в рассказе Израэль о своей необыкновенной жизни остается, довольно зловеще, очень много не упомянутого и ничем не занятого времени, Что она делала тогда? Может быть, она скрывает другую фазу своей криминальной литературной активности? «Если бы я был библиотекарь, - пишет критик – я бы на порог не пускал Ли Израэль, но я , безусловно, позаботился бы, чтобы её новейшая книга стояла на полке. Если бы я был редактором, я бы немедленно заключил с ней договор на биографию Луиз Брукс – чтоб держать ее подальше от греха».
Израэль виртуозно словила оригинальные особенности писем умерших знаменитостей, их словесные манеризмы, их личный стиль и ауру времени - в те 15 месяцев, когда она продала сотни поддельных писем, и груду свистнутых ею подлинников – тридцати разным дилерам.
«Письма Ноэля Коуарда» - вышедшая в прошлом году, под восторженные отклики критиков и читателей, книга в славном издательстве Альфреда А. Кнопфа включает короткую, в стиле модных сплетен того времени, заметку о замечательной Джули Эндрюс. «Она – яркая талантливая актриса, - пишет Коуард, – и довольно привлекательная, особенно с тех пор, как она разделалась с этими её, сугубо английскими, торчащими верхними зубами». Но это письмо, как и другое, включенное в книгу писем Коуарда, на самом деле были написаны Ли Израэль. Надо сразу признать, что имитировать бесподобного Ноэля Коуарда, любимца публики 30-40-х гг., драматурга, кинорежиссера и актера, к тому же острослова, злоречивого, но изысканного юмориста, стильного прикольщика и обаятельного остроумца, невероятно трудно. Поэтому можно понять торжество и злорадство Израэль, когда она узнала, что два из ее подложных писем были признаны подлинниками привередливым редактором издательства Альфредом А. Кнопфом.
Как видим, Ли Израэль – особа не слишком разборчивая, довольно циничная и рисковая, но безусловно талантливая. Каково писать письма за 20 с лишком умерших любимцев публики, всем известных своим личным стилем, манеризмами и незабываемой своеобычной интонацией! А Израэль, изготовляя фальшак, неизменно попадала в фокус оригинальной личности, виртуозно пользуясь ее словарем, любимыми словечками, интимными подробностями, звездным обаянием и чертами характера. И ни одно из более чем 400 этих фантастических писем из могил знаменитостей не пропало, все были распроданы матерым дилерам, которые собаку съели на различении подлинника, и тем не менее глазом не моргнув расплачивались с Израэль за её подделки и, мало того, просили новых «уникальных» писем знаменитостей.
Конечно, её застукали и разоблачили. Поймали прямо на кропотливом изготовлении очередного литературного фальшака. В суде к ней отнеслись более чем милостиво – учитывая ее прежнюю безупречную репутацию и литературные заслуги, – и приговорили к пяти годам условно и к шести месяцам домашнего ареста. За продажу поддельных писем и воровство подлинников из библиотек и архивов.
Кто же такая Ли Израэль помимо её криминальной репутации? Оказалось, что она была известным и успешным, к тому же талантливым биографом: написала две отличные книги о звездах немого экрана и третью, нашумевшую и бестселлерную – о косметической королеве Эстэ Лодер. Несомненно, что в криминальную фазу своей карьеры Израэль привнесла таланты, которыми когда-то славилась, сочиняя вполне легитимные биографии знаменитостей.
Но на разоблачении поддельных писем и на судебном приговоре не кончается превратная литературная судьба Израэль. Годами она развлекала друзей на артистических тусовках рассказами о своем поддельном ремесле , «Меня ни разу не поймали», - гордилась она.А затем всё это записала, добавив, что две её фальшивки – письма Коуарда - были опубликованы издательством Кнопфа.
Здесь начинается третья и, похоже, самая увлекательная и сенсационная часть литературной карьеры Израэль. Она написала исповедальные мемуары «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?», где честно, как на духу, призналась в своих преступлениях – криминальных и литературных - и закончила страшным для неё эпизодом, когда дилер, заподозривший неладное, обратился в полицию.
Но тут случилось неизбежное. Зная её как литературную фальшивомонетчицу, издательства один за другим отвергали её шикарные мемуары, подозревая, что это очередной фальшак. Написав яркую, лаконичную, язвительную, экспрессивную книгу, Израэль вначале предполагала напечатать ее в каком-нибудь гламурном журнале. Естественно, на память пришел престижный Нью-Йоркер. Но там ей с ходу отказали, даже не просмотрев рукопись. Её подмоченная репутация вредила ей на каждом шагу.
Когда 60-летняя почтенная дама Ли Израэль, биограф, редактор и сочинитель фальшака, принесла свои мемуары в популярное издательство «Саймон и Шустер”, она попала в самый разгар «мемуаргейта», когда каждое издательство было начеку фальшивых мемуаров. Но ее мемуары, хотя и были всесторонне проверены редакторами, оказались чистой правдой. Фальшаком было то, о чем Ли Израэль лаконично, прикольно, цинично (несмотря на покаянное название книги) и увлекательно повествовала о своем теневом бизнесе, об упоительном авантюризме (да, она гордилась своей изворотливостью), о своем преступном вдохновении (не забудем: свыше 400 подложных писем за 15 месяцев!) и о том, наконец, как ей удалось избежать тюрьмы.
Мемуары знаменитостей, особенно с исповедальной нотой в них, всегда привлекали широкую публику – будь то скабрезные признания кинозвезд, с грохотом павшего политика, проворовавшегося бизнесмена или серийного убийцы. Но нет ничего слаще и упоительней, чем читать об авантюрном и криминальном повороте в судьбе порядочной и известной в свое время писательницы и что никогда не поздно в корне изменить свою жизнь, изобрести новую, пусть и преступную карьеру и из полного ничтожества выскочить в скандальную, пусть и постыдную славу.
Но в своей книге «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?» Ли Израэль не стыдится своего мошенничества и гордится своей изобретательностью. Изображая себя этакой престарелой бедной Золушкой, которой не светит никакой принц и никакой источник заработка ( кроме вэлфера), Израэль и в самом деле чувствовала себя полным ничтожеством в литературных тусовках Нью-Йорка в начале 90-х годов.
Её бестселлерный успех с биографией Эстэ Лодер был давно забыт и истрачен, ей пошло за полтинник, она была без работы, без денег, без друзей и профессиональных знакомых, которых она измотала просьбами о помощи. Она жила в загаженной мухами и тараканами комнатке с 21-летним котом Джерси. Это был полный бесповоротный жизненный тупик. Израэль попыталась выйти из него, продавая ценные книги из своей домашней библиотеки в магазин «Стрэнд», и так надоела продавцам, что они в конце концов выгнали её из магазина. Затем кот умер, и его заместителя, Дорис, пришлось снести к ветеринару, чьи счета Израэль не могла оплатить.
И тогда её осенило. Криминальное вдохновение ударило, как молния, в самом мраке жизни. Выходя из библиотеки в Линкольн центре, она по пути прихватила из архива, куда имела доступ как печатный автор, три довольно заурядных письма Фанни Брайс. Засунула их в носки и вышла на улицу. Ей удалось продать их дилерам, имеющим дело с автографами, по $ 40 за штуку.
Израэль, которая уверилась в том, что большинство дилеров не знают, что «provenance» - это не столица Род-Айленда» ( столица – Провиденс), не испытывала никаких угрызений совести: письма, которые она слимонила, «были из царства мертвых. Дорис и я жили себе да поживали».
С этой кражи Израиль приступила к широкому производству собственных писем, написанных за умерших знаменитостей. Она приобрела несколько разного времени фирменных пишущих машинок, изготовила знаменитые печатные бланки, оттиснутые на антикварной бумаге, использовала старый телевизор как световой экран, на котором она прослеживала подписи знаменитостей. Поддельное дело было поставлено на широкую ногу. Израэль вдохновенно и талантливо ( в этом ей не откажешь!) писала за Брайс, Коуарда, Лиллиан Хелман, Дороти Паркер и особенно убедительно за Луиз Брукс. И многих других. У нее, несомненно, был таинственный дар или чутье схватывать индивидуальность человека, идеально имитировать – до запятой и восклицательного знака! – его личный стиль и словесные повадки. Короче, выставлять в письмах, как живую, его (или её) неповторимую личность.
Порой Израэль увлекалась, и письмо выходило за личные пределы той или иной знаменитости, получалось ярче, острее, ядовитее в шутках, чем бывало у подлинного, давно умершего писателя. В таких случаях Израэль не писала, а сочиняла за знаменитость, ни на шаг не выходя за пределы его самобытности. Опытные дилеры, которым она сбывала эти письма, особенно предпочитали и дорого платили за эти её «сочиненные» по вдохновению послания.
И она продолжала до конца («никак не могла остановиться, разглядывая драгоценные – в обоих смыслах – оригиналы, так запросто разложенные на столах и в ящиках библиотечных архивов») красть подлинные письма, засовывая их в обувь.
В конце концов Эф-Би-Ай пресекло ее махинации, пригрозило Израэль обыском, а она не смогла избавиться от этих пишущих машинок достаточно быстро, зашвыривая их, «одну за другой, в мусорные ящики вдоль полуторакилометровой Амстердам авеню».
Все это читаешь на одном дыхании в мемуарах Израэль «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?» Это ее сочинение – отчасти захватывающий триллер, отчасти – обоюдоострая психологическая проза, демонстрирующая уникальные «чревовещательные» способности автора. В этой книге Израэль уже от своего имени, а не под псевдонимами знаменитостей дает убийственные, остроумные и меткие характеристики этим самым знаменитостям, сообщает о них поразительные, ею в архивах отысканные подробности, создает целую галерею гротескных личностей, из которых самая эксцентричная и феноменальная – сама Израэль. Она достаточно зоркий автор и пишет также о собственной наглости и время от времени, скверности. В ряде случаев откровенно рассказанных, ей очень трудно сочувствовать, и читатель не удивится, узнав, что Джэк Хок, ее партнер по продаже поддельных писем, «боялся ее до смерти».
Но именно эта прямодушная, не щадящая себя интонация, а также ошеломляющий авантюризм жизни автора и привлекают к ее только что, в сентябре, вышедшей книжки, которая, по словам критика, расхватывается читателями с прилавков магазинов, как «горячие, с жару с пару пирожки». Голливуд собирается поставить фильм «о бедной старой Золушке, вдруг осененной преступным вдохновением».
Один критик, прочтя «Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?», заметил, что в рассказе Израэль о своей необыкновенной жизни остается, довольно зловеще, очень много не упомянутого и ничем не занятого времени, Что она делала тогда? Может быть, она скрывает другую фазу своей криминальной литературной активности? «Если бы я был библиотекарь, - пишет критик – я бы на порог не пускал Ли Израэль, но я , безусловно, позаботился бы, чтобы её новейшая книга стояла на полке. Если бы я был редактором, я бы немедленно заключил с ней договор на биографию Луиз Брукс – чтоб держать ее подальше от греха».
