СВОБОДА ЕСТЬ ПОДМЕНА

Культура

Вначале нас культурно, но все-таки обыскали - в первый раз за время пресс-просмотров на Нью-Йоркском международном кинофестивале. И это несмотря на строгие требования к аккредитации и полную невозможность провести кого-либо с собой, несмотря на идентификационные карточки, которые предъявлялись с немедленной готовностью... Мы понимающе улыбались: отморозков  много, кто половчей и документ себе при случае выправит - а Клинта Иствуда, живую легенду, надо охранять по всей строгости соответствующих инструкций...
Легенда в цивильном светлом костюме (вот он, вкус - не дурацкая маечка в стиле  раскованного Голливуда...) двигалась к сцене, едва ли не паря над полом: сухопарый и прекрасный Клинт Иствуд, котрому уже семьдесят восемь, давно перестал быть ковбоем из спагетти-вестернов Серджио Леоне. Собственно режиссерской его карьере - более тридцати лет, и она богата: «Малышка за миллион», «Без прощения», «Флаги наших отцов», «Письма с острова Иво Джима», «Таинственная река»... Нью-Йоркский фестиваль выбрал для показа - хорошо попросил, надо понимать... - его последний его фильм Changeling.   
Название Changeling не переводится одним словом вроде «подмена» - согласно словарю, это «какая-то вещь (или ребенок) оставляемый эльфами взамен похищенного (в сказках)». Сказка начинается красивым профилем Анджелины Джоли на фоне троллейбусного окна: мама провожает девятилетнего сына в школу, а потом следует к себе на работу на телефонную станцию, где она так же красиво ездит между рядами телефонисток на роликах - для скорости и вообще смотрится изящно. Возвратясь в сумерках после непрошеных сверхурочных часов (обещанный поход с сыном в кино сорвался), Кристин обнаруживает то, что всем нам, родителям, видится в самых тяжких снах: мальчугана в квартире нет... Когда она, пробегав по улицам дотемна, начинает набирать номер полиции и дрожащим голосом произносить «пропавший ребенок», физически чувствуешь, как кровь, заледенев, перестает циркулировать. Она не скоро согреется, потому что заявление не приняли: холодный голос поясняет, что детям свойственно исчезать, шляться по улицам и появляться когда вздумается - не будешь же по каждому поводу посылать в дом к родителям наряд полиции, ресурсов нету... Как проживет она эту ночь, как будет тянуть себя клещами из дому на работу в последующие несколько месяцев, можно только догадываться, изо всех душевных сил моля того, кто, может быть, все-таки есть над нами: пусть это будет только в кино...
Потом, как водится, должна наступить радостная развязка: ребенку пора бы найтись. Так и случилось - но, взглянув на одетого в пиджачок и фуражечку найденыша,  встреченного на разукрашенном городском вокзале, помертвевшая Кристин немедленно увидела, что мальчик - не ее.
Она повторит это в толпе репортеров и полицейских, так недовольных ее свинской неблагодарностью, и будет повторять многократно, понимая, что никто не вступится: город сильно обрадовался счастливому разрешению драмы, а стражам закона очень-очень нужен был успех.
Выдумка?
Несколько лет назад сценарист Майкл Стращинский, писавший для «Лос-Анджелес Таймс», журнала «Тайм» и некоторых других изданий, узнал от своего человека из городской администрации, что в лос-анджелесском Сити-Холле жгут старые дела. Он буквально ринулся в «горисполком» и нашел материалы слушаний по делу Кристин Коллинс. Начал читать и, ощутив подобие головокружения, сказал себе самому: такого быть не могло! И снова стал перелистывать пыльные страницы. Так начался сценарий.
События фильма возвращают нас к году 1928-му - времени, когда в США то и дело шел очередной громкий процесс о коррупции в лос-анджелесском полицейском управлении. И тогда новый шеф городской полиции Джеймс Дэвис, сам подозрительно похожий на пахана в мундире (его так и звали «Два Дула»), обозначил борьбу с преступностью первым пунктом повестки дня - пригрозив, что к мягкосердечным офицерам снисхождения не будет. Пригрозил как-то очень жестко, уточнив, что требует доставлять виновных мертвыми... И якобы бандитов, не идентифицированных как таковых, стали пристреливать на улице, будто в тире, или приканчивать на тюремных дворах без суда. Показатели борьбы с преступностью тут же взлетели запредельно высоко. 
С раскрываемостью реальных преступлений было хуже. Реальная Кристин Коллинс, одинокая мать из рабочего квартала, вряд ли об этом задумывалась. Она умоляла полицию об одном: найти ее ребенка. Расследование вроде бы началось - но результата не было. Не в первый раз! Поэтому когда молва народная заговорила об этом достаточно громко, полиция решила, что пора прекращать нудные бесплодные поиски пропавшего Уолтера. Именно тогда каменнолицый капитан Джонс (Джеффри Донован) срочно надел на лицо улыбку и объявил несчастной маме, что ее сын нашелся в Иллинойсе в компании какого-то подозрительного прохожего. Чуть не сойдя с ума от счастья, она немедленно оплатила проезд до Лос-Анджелеса...
«Кто ты?» - в бессильной ярости спрашивала она у малолетнего самозванца, которого ее вынудили взять к себе и заботиться о нем как о своем ребенке. Щекастый врунишка молчал. Потом выяснилось, что звали его Артур и что он хотел проехаться до Голливуда, чтобы встретиться с любимым актером. Появление его в богом забытой таверне отдаленного штата оказалось очень на руку полицейским-бездарям из Эл-Эй... А дурища мать уперлась: не мой! Поэтому пришлось объяснить ей, что такое поведение не может считаться адекватным.
Эпизод пребывания героини в психиатрической больнице - не для нервных. Снято безжалостно.  
...И опять вспомним историю. То было золотое время, когда женщины еще носили перчатки и шляпки и умели молчать. Подобное можно было бы ностальгически приветствовать, когда бы это молчание не подразумевало безропотное и беспрекословное подчинение - мужу-идиоту, шефу-самодуру, а уж представителю власти и подавно. Поэтому когда ошалевшая от горя Кристин в очередной повторила: «Это не мой сын!» - она не поняла, что сработал невидимый рычажок, запускающий известный только избранным «Код двенадцать» - зашифрованное обозначение приказа о заключении в тюрьму или в психиатрическую больницу неугодных власти. По большей части зловещий код относился к женщинам.
Ну, а в итоге все, конечно, разрешилось счастливо - если не считать, что мальчика так и не нашли. Но у мамы осталась надежда - и поиск будет продолжаться до конца ее дней. «Может, он где-то еще ждет меня...» - произносит Кристин совершенно обворожительно, и даже как-то неловко думать, что у нее невосполнимое горе. Впрочем, мисс Джоли не привыкать: когда в фильме «Храброе сердце» ее героиню спрашивают о смерти мужа, реального репортера Дэниела Перла, она геройски отвечает, что сегодня там-то убили того-то - и взгляд  делается героическим...
 О художественных достоинствах фильма можно спорить. Снят он ярко, поначалу реально впечатляет - если не считать чуточку странной декоративности убранства скромной квартиры и откровенной роскоши нарядов простой рабочей женщины, воспитывающей ребенка в одиночку. Но динамичное и страшное действие отодвигает эти мелочные сомнения на второй план. Ближе к концу,  когда, казалось, взведенным нервам пора отдыхать и душе радоваться, чувствуешь досаду: жизнь души полностью кончается, идет голливудское «ура», добро обретает кулаки в лице храброго пастора (Джон Малкович) и митингующего народа, виновные склоняют головы перед благородными неподкупными судьями, героиня улыбается ярчайшими губами - так сложно поверить, что мама, потерявшая сына, может пользоваться косметикой с такой щедростью и носить дизайнерские наряды так щегольски.         
Вся жизнь - театр. Не в меньшей степени кино.  Картина, безусловно, сделает бешеную кассу. И хотя гламурная Анджелина Джоли упрямо не воспринимается мною как простая труженица из рабочего квартала Лос-Анджелеса, фильм не отпускает потому, что задевает за болезненно живое и недавнее.
При всех его голливудских условностях, он имеет в основе своей историю подлинную и страшную, возвращая нас ко временам, когда здоровый и нормальный человек в демократичной Америке (!) мог оказаться за решеткой с невероятной легкостью: достаточно было проявить себя неудобным или опасным для любого облеченного мало-мальской властью чиновника. Кристин не закрыла рот - и оказалась в аду психиатрической лечебницы, по сравнению с которой заведение скорби из классического «Полета над гнездом кукушки» - курорт.
...От стеклянных дверей элитарного Линкольн-центра до фар-раковэйского пляжа, на берегу которого стоит большой дом, ставший местом недавнего несчастья,  - час с небольшим на метро. Ассоциации более чем прозрачные...
«Вы не знаете, а вот та женщина из квартиры номер... - она в порядке? А этот - ну, еще смотрит так подозрительно - он больной или просто? » - абсолютно не ерничая, реально дрожа от реального страха, спрашивали друг друга жильцы после того, как их несчастный сосед, российский иммигрант Сергей Мамонтов в припадке гнева оборвал жизнь своей матери и обрек себя на остаток дней в госпитале особого режима.
В кладовой моего профессионального опыта таких горьких историй, увы, не одна.
«Мой брат - в психиатрическом  госпитале уже восемь лет... - говорит женщина, голос которой давно потерял эмоциональную окраску. - Я им всем пыталась объяснить: ну, довели его, горячий был, вот и поднял нож на... Я считаю: законы в этой стране - бесчеловечные!» Ее страшно жаль - и только поэтому я не предлагаю спросить мнение о законах этой страны у родственников убитого ее братом человека...
Прелести советской репрессивной психиатрии известны сегодня не только пострадавшим от режима инакомыслящим и членам их семей: дикая история «страны кровавой» рассекречена. О том, что в Америке, да еще и в двадцатом веке,  творились дела не слабей, мало кому из нас могло бы прийти в голову. Собственно Лос-Анджелес, символ буржуазных радостей и экранных таинств, где снимались многие американские «филм-нуар», в воображении среднего читателя и умеренно  эрудированного кинозрителя и сейчас не тянет на средоточие зла в государственном масштабе.
Оно творилось, это доказано. Для пущей убедительности режиссер и продюсеры решили не менять имен подлинных участников событий: несчастную мать действительно звали Кристин Коллинс, храбреца-пастора - Густав Бриглеб, , его зверя-шефа - Джеймс Дэвис, бандита-капитана, упекшего героиню в психушку - Джей-Джей Джонс.
Мы живем во времена головокружительной свободы, когда в США правит  другая крайность: права преступников защищаются ретивей, чем безопасность терроризируемых, права опасных ментальных больных охраняются куда более ревностно, чем права их потенциальных жертв. Госпитализировать пациента с психической патологией сегодня невероятно, фантастически сложно. Оставить его в госпитале даже при наличии соответствующего диагноза не легче: страховые компании устраивают администрации такую веселую жизнь, что она с выпиской не медлит: под амбулаторное наблюдение! Ну, а если диагноз, данный врачом при принудителтной госпитализации впоследствии не подтверждается или оспаривается, бедолагу-доктора придется выводить из тяжелого послестрессового состояния самого...
Иствуда и его команду очень похвалили за воспроизведение облика старого Лос-Анджелеса - добавив парадоксальное: «Все у вас так живо напоминает сегодняшнюю реальность!» 
Мы не боимся говорить о том, что происходило тогда и происходит сегодня. . Теперь бы еще не бояться жить...