Беспроигрышное пари
Джордж ВЕЙНГРЕЙ
Первоклассный лайнер “Джорджия” третий день бороздил просторы Атлантического океана. До конечного пункта путешествия - испанского города Ла-Корунья - еще оставалось время, и Джим Гейл занимался созерцанием окружающего пространства.
Так, он видел, как к его партнеру Саймону подошел какой-то человек, долго объяснял что-то, а потом с недовольным видом удалился прочь.
- Чего он от тебя хотел, Марк? - поинтересовался Гейл. - Голубой?
- Да нет, - ответил тот. - Хотел купить у меня брелок. Он их коллекционирует. Это гроссмейстер Тарсон, возвращающийся в Европу после матча претендентов в Нью-Йорке.
- Понятно, - вздохнул Джим. - Из тех парней, что гребут деньги лопатами благодаря переставлению фигурок на деревянной доске. Здесь, кажется, еще один шахматист имеется?
- Да, Рафаэль Гарринян. Будущая звезда из России.
Гейл задумался. Лето 1979 года не принесло удачи компаньонам. То ли из-за адской жары, охватившей американский континент, то ли из-за геополитических изменений в мире все великолепные махинации терпели крах, и два отпетых мошенника вынуждены были, подобно жалким карманным воришкам, бежать от правосудия.
После того, как погорела акция с подпольным тотализатором в Денвере и местный шериф решил не ограничиваться в поисках жуликов границами штата, им пришлось спешно покинуть территорию государства, потратив последние сбережения на билеты. “Джорджия” не вызывала подозрений у бдительных слуг закона: на ней всегда путешествовали люди обеспеченные и солидные.
Сначала партнеры решили и здесь заняться привычным делом, но для его организации нужен был минимальный начальный капитал, а именно последнего у компаньонов-то не было. Высадка без единого цента в кармане на солнечные пляжи Испании также не представлялось радужной перспективой.
- Умел бы я играть в шахматы... - вздохнул Джим.
- Ну и что? - отозвался Марк. - Меня когда-то учили, как ходить конем или турой. И много я с этого имею?..
Но Джим уже загорелся идеей.
-...Два шахматиста на одной плавающей посудине плюс масса скучающих толстосумов. Нет, просто грех не использовать такую ситуацию.
- Что ты задумал? - спросил Саймон. - Учти, наши бумажники хранят только старые визитные карточки.
- Ничего страшного. Ты, как неизвестный доныне гений, будешь одновременно играть в шахматы и с датчанином, и с русским. Зрители ставят пари, а мы срываем весь банк.
- Не понял, - произнес Марк. - Господин полагает, что я смогу выиграть и у того, и у другого?
- Достаточно будет и ничьих. Конечно, выигрыш куда предпочтительнее, но, боюсь, тут наша механика не сработает.
Он нагнулся к уху партнера и шепотом объяснил свою задумку.
- Интересно! - оживился Саймон. - Почти как долговязый Питер Крайн устраивал скачки однолеток в Техасе. Но как ты заставишь этих джентльменов согласиться играть со мной?
- Вот это самое сложное. Хотя... Тарсон хотел заполучить твой брелок.
- Но это фамильная реликвия!
- Мы не собираемся проигрывать. Найди гроссмейстера и договорись с ним об игре. Проигрываешь - брелок его. Выигрываешь - получаешь тысячу баксов. В случае ничьей все остаются при своих интересах. А я попробую поговорить с русским.
Через полчаса партнеры встретились.
- Тарсон согласен. Его даже не пришлось уламывать.
- Отлично. С Гарриняном дело посложнее. Сам-то он не прочь положить в карман сотню-другую баксов - в России с этим товаром туго, но при нем парень из кремлевской спецслужбы. Надеюсь, к моменту встречи я успею накачать его виски до такой степени, что чекист вполне одобрит еще одну победу социализма над капиталистическим выскочкой.
Вечером лайнер облетела потрясающая новость: один из пассажиров готов играть на пари с двумя выдающимися шахматистами современности. Сеанс состоится утром, в двух расположенных рядом кают-компаниях. Условия организаторов довольно просты. Ни игроки, ни зрители не должны переходить из одного помещения в другое, за исключением, разумеется, господина Марка Саймона, осмелившегося посягнуть на достоинство генералов черно-белых полей.
- Наши шансы растут с каждой минутой! - сообщил Джим страдающему от бессонницы Марку. - Против тебя ставят один к четыремстам. Если дело будет продолжаться в таком же темпе и далее, то даже ничья принесет нам отличные дивиденды!
- Е2 - е4! Взялся за фигуру - ходи! Рокировку нельзя делать под шахом! - бубнил Саймон, припоминая отдельные шахматные истины.
- Не волнуйся! - успокоил Гейл. - От тебя не потребуется особых знаний.
Все согласились, что будет справедливо, если на одной доске Саймон будет играть белыми, а на второй черными. Публика заняла свои места, и помощник капитана объявил начало встречи.
Марк дождался первого хода Тарсона и перешел в другую комнату, где его ждал Гарринян. Не мудрствуя лукаво, он повторил начало датчанина и терпеливо стоял, пока молодая звезда русского спорта не ответил на его выпад. Затем вернулся к Тарсону с уже готовым продолжением.
Нетрудно понять, как протекали обе партии. Где-то в середине матча Гарринян отчетливо различил стиль датчанина.
“Ага, - понял он, - этого малого мне подкинули из команды соседа, чтобы высмеять... Не получится! Я-то хорошо знаю, кто из нас сильнее, маэстро”.
Примерно в то же время подобные мысли пришли и к Тарсону.
“Проделки КГБ, - решил тот. - Они хотят вывести меня из равновесия перед турниром в Испании! Ничего, Гарринян никогда не отличался сильными концовками!”
Когда запыхавшийся Саймон, переходивший из одной комнату в другую и скрупулезно повторявший ходы своих противников, пришел к выводу, что и он начинает немного соображать в шахматах, его соперники, проведшие таким образом “бой с тенью”, не сговариваясь, согласились на ничью.
Зрители, пораженные случившимся, долго еще обсуждали итог поединков, а Тарсон и Гарринян до самого конца круиза старательно не замечали друг друга, отделываясь при встрече едва заметными кивками.
У наших героев снова появились доллары, а вместе с ними и многочисленные планы их вложения.
- Хорошее дело - шахматы, - заметил в итоге Джим. - Впрочем, умные люди при благоприятных условиях способны сделать деньги из любого пустяка.
