ООН: реконструкция или замена?
В мире
Во вторник в Нью-Йорке открылась очередная Генеральная Ассамблея ООН, само по себе достаточно рядовое событие, которое, однако, на этот раз несет в себе некую интригу, связанную с тем, что после долгих разговоров о необходимости реформирования этой организации работа в этом направлении наконец-то приобрела характер практической деятельности. Решено было для начала взяться за Совет Безопасности - расширить его состав.
Организация Объединенных Наций прошла, как говорится, славный путь. Возникнув в качестве инструмента для фиксации итогов Второй мировой войны, ООН успешно справилась с этой задачей. Однако далее, по мере того как послевоенный мир, повинуясь естественной логике развития, перешел из той фазы, в которой требовалось не допустить реванша со стороны стран, побежденных в войне, по мере того, как эти страны из потенциально реваншистских перешли в категорию демократических, изменился сам характер вызовов, которые встали перед миром. Главным из вызовов оказалось появление на мировой арене множества стран, которые прежде находились под колониальным управлением. Все эти государства - и бывшие в свое время побежденными, и новые, появившиеся в результате волны деколонизации, - поняли, что хотели бы не только участвовать в деятельности ООН в качестве ее членов, но и хотя бы на временной основе входить в ее руководящие органы.
Не следует думать, что само по себе нахождение среди вершителей мировых судеб дает тем или иным государствам какие-то существенные преференции. Конечно, это не так. Однако даже членство в различных комитетах ООН дает возможность государствам влиять на распределение финансовых потоков, которые, как известно, циркулируют в артериях гигантской организации, охватившей своей деятельностью многие аспекты функционирования современного мира. Что уж тогда говорить о членстве в Совбезе.
Итак, 63-я сессия Генеральной Ассамблеи приступила к работе. Прежде всего не в порядке важности, а скорее в качестве курьеза следует отметить, что на этой сессии намерен выступить с очередным пламенным обращением к народам мира президент Ирана. Перед началом сессии мировые СМИ, как всегда это бывает перед значимыми событиями, дают ретроспективу того, как эта сессия готовилась. Отмечается, что решение о реформе Совбеза было принято на последнем заседании предыдущей сессии, а переговоры, которые вели заинтересованные стороны, много раз оказывались на грани срыва из-за расхождения их участников в различных аспектах обсуждаемой проблемы. В конце концов все было согласовано, по крайней мере, мы имеем право так думать, коль скоро повестка дня нынешней сессии не была изменена.
На постоянное членство в Совете Безопасности претендуют Япония, Бразилия, Германия и Индия. Пять других государств, которые не видят возможности своего участия в Совбезе на постоянной основе, предлагают увеличить количество непостоянных членов Совета с десяти до двадцати пяти. Это Испания, Италия, Канада, Мексика и Пакистан.
Членство в Совете Безопасности ООН дает возможность использования такого замечательного инструмента, как право вето, что в умелых руках, чувствующих конъюнктуру, может принести его обладателю, его друзьям, союзникам, а также сумевшим убедить обладателя в необходимости применения вето в той или иной ситуации неоценимые блага. Не будем повторяться и вспоминать о возможности конвертирования политических преимуществ в обыкновенные деньги, отметим лишь, что это действительно так. Об этом, в частности, можно судить по различным финансовым скандалам, сотрясавшим ООН, в частности, о программе «нефть в обмен на продовольствие», которую ООН осуществляла в отношении Ирака.
Но кроме экономической составляющей в готовящемся нововведении просматривается и составляющая политическая. Думается, что предлагаемая операция является лишь первой ласточкой. Известно, что достаточно появиться прецеденту, как со временем он становится правилом. В результате число членов Совбеза, пусть даже и не постоянных, может возрасти до такой величины, что нельзя исключить такого развития событий, когда одним из таких членов станет какой-либо режим, для которого обладание правом вето станет соблазном опробовать его в «принципиальных» целях. Тогда ООН, и без того уже временами заставляющая вспоминать о том, как бравый солдат Швейк отзывался об австро-венгерском парламенте, превратится в бессмысленное собрание не слушающих друг друга.
ООН, как кажется, исчерпала в своем нынешнем виде заложенный в нее при создании потенциал. Отчего это произошло?
Многие теперь говорят о том, что «ялтинский мир» как фаза существования человечества больше не существует. Кто – с горечью, кто – со злорадной усмешкой. Российский певец евразийства Александр Дугин, например, в эфире радио «Эхо Москвы» утверждал, что это действительно так, «ялтинского мира» больше нет, и потому сложилась совершенно уникальная ситуация, когда «можно все». Дугин говорит, что сейчас самое время ухватить то, что поближе, или, по крайней мере, попробовать это сделать. Получилось – хорошо, не получилось – можно попробовать в другом месте.
Если Дугин прав в той части своих рассуждений, где он говорит о конце «ялтинского мира», это не означает, что можно хватать то, что поближе. Это означает лишь то, что ООН как механизм, созданный «ялтинским миром», утратила вместе с ним свою актуальность. Это означает также, что взамен одного механизма необходимо создать другой, адекватный той ситуации, которая ныне сложилась, и не более того.
Каким должен быть новый механизм? Этого, по-видимому, никто сказать пока не может. Очевидно лишь одно – он не должен быть простым усовершенствованием механизма старого.
В защиту такого утверждения можно привести кучу примеров из самых разных областей знаний. Вспомним, что для того, чтобы увидеть астрономические объекты, все более удаленные от нашей планеты, ученым оказалось недостаточным все более увеличивать размеры линз и зеркал телескопов, для этого пришлось разработать совершенно новые приборы, такие, как радиотелескопы. То же и с исследованием микромира: лишь электронные микроскопы позволили увидеть объекты, находящиеся за пределами разрешающей способности микроскопов оптических.
Новый инструмент регулирования отношений между государствами, как представляется, может и не иметь отношения ко Второй мировой войне. Он, по всей видимости, должен быть основан на степени участия той или иной страны в современной жизни человечества. Сюда должны входить и экономические параметры, и научный потенциал, и многие другие факторы. Собственно говоря, уже существуют самые разнообразные рейтинги, по которым страны ранжируются при изучении отдельных сторон их функционирования, надо лишь выработать нечто универсальное, что с высокой степенью приближения может характеризовать государства.
Очевидно, что новая организация будет напоминать «товарищество с ограниченной ответственностью», в котором прибыли участников пропорциональны их вкладам. Могут возразить, что такой подход дискриминирует малые страны.
Но, помилуйте, как может некая страна, имеющая лишь атрибуты государственности (а таких имеется достаточно), на основании гипотезы о полном и всеобщем равенстве оказывать существенное влияние на решение таких вопросов, даже о существовании которых ее руководители имеют смутное представление? Как может некое государство, не имеющее дееспособной армии, участвовать в миротворческих операциях?
Таких вопросов можно задать множество, и ответ на них у здравомыслящего человека не вызывает сомнений – такие страны не могут на равных участвовать в регулировании мира. Это не дискриминация, это лишь констатация факта. Тот, кто утверждает обратное, может провести эксперимент, попросив первого попавшегося прохожего пересказать ему своими словами любой из документов ООН.
Могут также сказать, что замена ООН другой организацией оставит без работы тысячи сотрудников этой организации, а это – тысячи семей со своими планами и надеждами. Такое рассуждение не может быть принятым к рассмотрению, так как задачи и цели новой организации, как и существующей ныне, чрезвычайно важны для того, чтобы сделать жизнь миллиардов людей хотя бы достойной, а это, согласитесь, куда важнее трудоустройства сотрудников ООН, которые к тому же в силу своего авторитета, заработанного на прежней работе, вполне могут найти себе новое занятие.
И последнее. До сих пор все изменения в Организации Объединенных Наций носили характер скорее косметический, нежели принципиальный. Есть все основания опасаться, что и реформы, которые будут обсуждаться на открывшейся на днях сессии ООН, не принесут ничего нового, кроме удовлетворения амбиций некоторых руководителей государств привести свою страну в замкнутый клуб «вершителей судеб». Хотя бы в качестве временных членов этого клуба. И тогда ООН ждет настоящий кризис, который по сравнению с тем, что мы наблюдаем ныне, покажется детской игрой.
Организация Объединенных Наций прошла, как говорится, славный путь. Возникнув в качестве инструмента для фиксации итогов Второй мировой войны, ООН успешно справилась с этой задачей. Однако далее, по мере того как послевоенный мир, повинуясь естественной логике развития, перешел из той фазы, в которой требовалось не допустить реванша со стороны стран, побежденных в войне, по мере того, как эти страны из потенциально реваншистских перешли в категорию демократических, изменился сам характер вызовов, которые встали перед миром. Главным из вызовов оказалось появление на мировой арене множества стран, которые прежде находились под колониальным управлением. Все эти государства - и бывшие в свое время побежденными, и новые, появившиеся в результате волны деколонизации, - поняли, что хотели бы не только участвовать в деятельности ООН в качестве ее членов, но и хотя бы на временной основе входить в ее руководящие органы.
Не следует думать, что само по себе нахождение среди вершителей мировых судеб дает тем или иным государствам какие-то существенные преференции. Конечно, это не так. Однако даже членство в различных комитетах ООН дает возможность государствам влиять на распределение финансовых потоков, которые, как известно, циркулируют в артериях гигантской организации, охватившей своей деятельностью многие аспекты функционирования современного мира. Что уж тогда говорить о членстве в Совбезе.
Итак, 63-я сессия Генеральной Ассамблеи приступила к работе. Прежде всего не в порядке важности, а скорее в качестве курьеза следует отметить, что на этой сессии намерен выступить с очередным пламенным обращением к народам мира президент Ирана. Перед началом сессии мировые СМИ, как всегда это бывает перед значимыми событиями, дают ретроспективу того, как эта сессия готовилась. Отмечается, что решение о реформе Совбеза было принято на последнем заседании предыдущей сессии, а переговоры, которые вели заинтересованные стороны, много раз оказывались на грани срыва из-за расхождения их участников в различных аспектах обсуждаемой проблемы. В конце концов все было согласовано, по крайней мере, мы имеем право так думать, коль скоро повестка дня нынешней сессии не была изменена.
На постоянное членство в Совете Безопасности претендуют Япония, Бразилия, Германия и Индия. Пять других государств, которые не видят возможности своего участия в Совбезе на постоянной основе, предлагают увеличить количество непостоянных членов Совета с десяти до двадцати пяти. Это Испания, Италия, Канада, Мексика и Пакистан.
Членство в Совете Безопасности ООН дает возможность использования такого замечательного инструмента, как право вето, что в умелых руках, чувствующих конъюнктуру, может принести его обладателю, его друзьям, союзникам, а также сумевшим убедить обладателя в необходимости применения вето в той или иной ситуации неоценимые блага. Не будем повторяться и вспоминать о возможности конвертирования политических преимуществ в обыкновенные деньги, отметим лишь, что это действительно так. Об этом, в частности, можно судить по различным финансовым скандалам, сотрясавшим ООН, в частности, о программе «нефть в обмен на продовольствие», которую ООН осуществляла в отношении Ирака.
Но кроме экономической составляющей в готовящемся нововведении просматривается и составляющая политическая. Думается, что предлагаемая операция является лишь первой ласточкой. Известно, что достаточно появиться прецеденту, как со временем он становится правилом. В результате число членов Совбеза, пусть даже и не постоянных, может возрасти до такой величины, что нельзя исключить такого развития событий, когда одним из таких членов станет какой-либо режим, для которого обладание правом вето станет соблазном опробовать его в «принципиальных» целях. Тогда ООН, и без того уже временами заставляющая вспоминать о том, как бравый солдат Швейк отзывался об австро-венгерском парламенте, превратится в бессмысленное собрание не слушающих друг друга.
ООН, как кажется, исчерпала в своем нынешнем виде заложенный в нее при создании потенциал. Отчего это произошло?
Многие теперь говорят о том, что «ялтинский мир» как фаза существования человечества больше не существует. Кто – с горечью, кто – со злорадной усмешкой. Российский певец евразийства Александр Дугин, например, в эфире радио «Эхо Москвы» утверждал, что это действительно так, «ялтинского мира» больше нет, и потому сложилась совершенно уникальная ситуация, когда «можно все». Дугин говорит, что сейчас самое время ухватить то, что поближе, или, по крайней мере, попробовать это сделать. Получилось – хорошо, не получилось – можно попробовать в другом месте.
Если Дугин прав в той части своих рассуждений, где он говорит о конце «ялтинского мира», это не означает, что можно хватать то, что поближе. Это означает лишь то, что ООН как механизм, созданный «ялтинским миром», утратила вместе с ним свою актуальность. Это означает также, что взамен одного механизма необходимо создать другой, адекватный той ситуации, которая ныне сложилась, и не более того.
Каким должен быть новый механизм? Этого, по-видимому, никто сказать пока не может. Очевидно лишь одно – он не должен быть простым усовершенствованием механизма старого.
В защиту такого утверждения можно привести кучу примеров из самых разных областей знаний. Вспомним, что для того, чтобы увидеть астрономические объекты, все более удаленные от нашей планеты, ученым оказалось недостаточным все более увеличивать размеры линз и зеркал телескопов, для этого пришлось разработать совершенно новые приборы, такие, как радиотелескопы. То же и с исследованием микромира: лишь электронные микроскопы позволили увидеть объекты, находящиеся за пределами разрешающей способности микроскопов оптических.
Новый инструмент регулирования отношений между государствами, как представляется, может и не иметь отношения ко Второй мировой войне. Он, по всей видимости, должен быть основан на степени участия той или иной страны в современной жизни человечества. Сюда должны входить и экономические параметры, и научный потенциал, и многие другие факторы. Собственно говоря, уже существуют самые разнообразные рейтинги, по которым страны ранжируются при изучении отдельных сторон их функционирования, надо лишь выработать нечто универсальное, что с высокой степенью приближения может характеризовать государства.
Очевидно, что новая организация будет напоминать «товарищество с ограниченной ответственностью», в котором прибыли участников пропорциональны их вкладам. Могут возразить, что такой подход дискриминирует малые страны.
Но, помилуйте, как может некая страна, имеющая лишь атрибуты государственности (а таких имеется достаточно), на основании гипотезы о полном и всеобщем равенстве оказывать существенное влияние на решение таких вопросов, даже о существовании которых ее руководители имеют смутное представление? Как может некое государство, не имеющее дееспособной армии, участвовать в миротворческих операциях?
Таких вопросов можно задать множество, и ответ на них у здравомыслящего человека не вызывает сомнений – такие страны не могут на равных участвовать в регулировании мира. Это не дискриминация, это лишь констатация факта. Тот, кто утверждает обратное, может провести эксперимент, попросив первого попавшегося прохожего пересказать ему своими словами любой из документов ООН.
Могут также сказать, что замена ООН другой организацией оставит без работы тысячи сотрудников этой организации, а это – тысячи семей со своими планами и надеждами. Такое рассуждение не может быть принятым к рассмотрению, так как задачи и цели новой организации, как и существующей ныне, чрезвычайно важны для того, чтобы сделать жизнь миллиардов людей хотя бы достойной, а это, согласитесь, куда важнее трудоустройства сотрудников ООН, которые к тому же в силу своего авторитета, заработанного на прежней работе, вполне могут найти себе новое занятие.
И последнее. До сих пор все изменения в Организации Объединенных Наций носили характер скорее косметический, нежели принципиальный. Есть все основания опасаться, что и реформы, которые будут обсуждаться на открывшейся на днях сессии ООН, не принесут ничего нового, кроме удовлетворения амбиций некоторых руководителей государств привести свою страну в замкнутый клуб «вершителей судеб». Хотя бы в качестве временных членов этого клуба. И тогда ООН ждет настоящий кризис, который по сравнению с тем, что мы наблюдаем ныне, покажется детской игрой.
