Глубинка

Дела житейские

Еще затемно горластый петух под окном изо всех сил пытается вытряхнуть меня из сладкой предутренней дремы, но это удается позже лишь стае домашних гусей, которые с оглушительным гоготом направляются вслед за коровами на выгон. Я присоединяюсь к брату, который с палкой в руках вышагивает за полдюжиной телок, вовремя пресекая их попытки рвануть в чужой огород с кукурузой. Он, как всегда, встал до зари и успел в утренней прохладе вручную накосить свежей травы за околицей.
-Вот еще кусок земли приобрел. Собираюсь построить коровник подальше от жилых домов, если сил хватит, - объясняет он, задержавшись у огороженного пустыря на окраине. Застоявшиеся в стойле коровки с готовностью спешат в «базок», куда мы подбрасываем вилами свежескошенную траву. – Молодежь не хочет помогать, а то бы развернули хозяйство покрупнее, для этого сейчас созданы все условия. Москва начала нам выплачивать дотации за мясо-молочные продукты, точь-в-точь как у вас в Америке фермерам доплачивают за некоторые сельхозпродукты.
Я уже знаю, что мои племянники с молодыми женами, хотя и живут рядом, предпочитают зарабатывать деньги в городе, куда каждое утро отправляются на порядком изношенной «Ладе». Понятное дело – фермерский труд требует долгого терпения и не признает выходных.
На выгон шумно просятся оставшиеся взаперти быки, но их уже не выпускают на волю - слишком опасны.
-Осенью сдам их на мясо. Но на мясокомбинат больше ни шагу. В прошлый раз увидел там своего любимца выпотрошенным, не по себе стало. Лучше живьем сдам их заготовителю, хотя и потеряю немного в деньгах.
На мои вопросы, кому сейчас принадлежат этот бывший кубанский колхоз, соседний винсовхоз или конный завод, который когда-то вырастил знаменитого скакуна Анилина, неизменно следует один и тот же ответ с одинаковой досадой в голосе – МОСКВИЧАМ! Так как сегодня практически любое российское предприятие, в том числе и аграрное, оформлено как акционерное общество, никто из селян понятия не имеет об его истинных хозяевах. Помнят лишь, что когда-то приезжали люди из Москвы, сменили вывеску на колхозной конторе и назначили управляющего из местных мужиков.
Зарплата рядовым работникам, как и раньше, выплачивается нищенская, поэтому там работают лишь те, кому деваться некуда. Молодежь в основном подается на заработки в Москву или Сочи, где небывалый размах строительства требует все больше рабочих рук. Некоторые молодые женщины смело используют нелегальные каналы для устройства на работу по уходу за пожилыми европейцами, и вот уже несколько моих знакомых селянок бойко разговаривают по-итальянски, а одна из них даже успела обзавестить зарубежным мужем. Как раз одновременно со мной эта интернациональная пара гостила в селе, где они прикупили себе полузаброшенный дом в качестве летней виллы.
Тихим чудесным вечером мы отметили эту покупку американским бренди и итальянским эспрессо, и эмоциональный тосканец перечислял причины своего решения: дивная природа, сухой степной климат, радушные люди и все здесь намного дешевле, чем в его родной Италии.
Правда, от местных жителей, наоборот, постоянно слышишь жалобы на дороговизну всего, что необходимо для нормальной жизни. Особенно возмущает мужиков цены на бензин и другие виды топлива – «ведь на нефти сидим!». Тот факт, что отныне они (цены) диктуются мировым рынком, в расчет не принимается.
А женщины в основном сетуют на качество доступного китайского барахла и сильно удивляются моим заверениям, что в американском быту от надписи «Made in China» тоже в глазах рябит. Тем не менее даже на сельских дорогах каждый второй автомобиль – иномарка, хотя из-за немыслимой пошлины на ввозимую автопродукцию те же «Тойоты» и «Хонды» здесь на треть дороже нью-йоркских, а цены на популярные внедорожники и того покруче.
Сразу бросается в глаза ускоренная «автомобилизация» российских окраин при явно отстающем обустройстве надлежащих дорог. Такое несоответсвие является, пожалуй, главной причиной многочисленных автомобильных аварий с тяжелыми последствиями, о чем красноречиво свидетельствуют памятники на местных кладбищах, на которых иногда помещают фотографии погибщих на фоне машины с номерными знаками!
Помимо автомобилей и привычных в российской глубинке тракторов «Беларусь» то и дело по дороге встречаются умопомрачительные агрегаты, называемые в народе «мотоблоками», - нечто вроде мощной газонокосилки, которую можно использовать для пиления дров, пахоты приусадебных участков, в качестве тягловой силы, если прицепить «мотоблок» к одноосной тележке.
Наверняка эти весьма полезные в сельской жизни агрегаты вкупе с «Ладами» и тракторами окончательно вытеснили из моего родного села лошадей. Зато повсеместно селяне разводят коз, от которых, быть может, не столь много проку, но совсем мало хлопот: нужно лишь поутру вбить кол с веревкой где-либо на пустыре, а вечером не забыть привести обратно в хлев это нетребовательное животное.
По сравнению с не столь давним прошлым бросается в глаза отсутствие пустующих изб. Окраины местных поселков и станиц бурно обустраиваются. Повсюду встречаются молодые семьи с детьми. Да и немало пенсионеров переселяется после многих лет работ где-либо в Сибире поближе к Черному морю.
Впрочем, это, возможно, лишь феномен местного масштаба, обусловленный благоприятным климатом и близостью к неспокойным республикам Северного Кавказа и ближнего зарубежья - каждый раз с началом военных действий на юге России или в Закавказье начинается приток беженцев, которые стремятся поселиться в этом благодатном и теплом крае.
Как раз во время моего отпуска на Кавказе опять загрохотали орудия - на этот раз в Южной Осетии. Возвращаясь домой спустя несколько дней в поезде Владикавказ-Москва, я разговорился с проводницей-осетинкой и выразил удовлетворение отсутствием какой-либо паники среди пассажиров.
«Сейчас все осетинские мужчины возвращаются с заработков на юг, чтобы помогать своим братьям с оружием в руках!» - сурово ответила осетинка.
...С приходом прохладных сумерек брат отправляется на своем тракторе выполнять какую-нибудь работу по заказу одного из односельчан. Молодежь устраивает обычные посиделки в местном баре. Многие из них подкатывают к одноэтажному зданию в центре села на своих (или родительских) автомобилях.
Странно, что почти все в открытую потягивают пиво, хотя наказание за вождение в нетрезвом состоянии довольно суровое – полтора года лишения водительских прав. К тому же к 10 часам подкатывает милицейский патруль для выдворения с улиц несовершеннолетних подростков, которые при виде желто-голубого «Уазика» мгновенно прячутся на задних сиденьях машин своих друзей.
В безлунную ночь сельские улицы погружаются в кромешную тьму: на уличных столбах имеются фонари, однако местные власти отказываются подавать электричество из-за его дороговизны и включают рубильник только по большим праздникам.
В последний раз все окрестные села были празднично освещены во время президентских выборов. Некоторые селяне подключили фонарные столбы к домашней элестросети - ведь освещать улицу за свой счет никто не препятствует. Хорошо, что напряжения вполне хватает на все дома с неприменными телевизорами внутри.
Вечерние бдения у голубых экранов в основном заключаются в просмотре бесконечных сериалов и всевозможных телешоу. А выпуски новостей включают в себя еще одно удивительное, истинно российское шоу - когда президент выслушивает отчет главы какой-либо федеральной службы. Оба действующих лица напряженно восседают друг против друга под прицелом телекамер с напускным серьезным выражением лиц и обмениваются заученными, невыносимо казенными фразами.
Смотреть подобное теледейство довольно тягостно и оскорбительно для человеческого разума. Поэтому многие из моих земляков предпочитают общаться с соседями по стародавней традиции - на приусадебных лавочках. Благо южный климат этому способствует.
 Уже к десяти вечера все дома погружаются в полную тьму, и я по примеру своего брата укладываюсь спать во дворе под звездным небом. Тревожные мысли о начавшейся войне на Кавказе и обострившемся противостоянии двух близких мне мировых держав не дают уснуть. Однако знакомый с детства душистый аромат подсушенного сена, неистребимый запах молока, исходящий от промытых бидонов и вывешенных на просушку фартуков, убаюкивающие мелодии ночных сверчков, привычные шорохи, вздохи и повизгивания на ночном подворье постепенно внушают тихую надежду: и в этот раз все в мире постепенно уляжется и утрясется, как было уже много раз под этими звездами.