Борис Пастернак и Ольга Ивинская – бесконечная история любви...
Репортерский дневник
- Ирина, как случилось, что Вы узнали о проекте Скотта Сиклеса? Многие читатели «Русского базара» знают о спектакле вашего театра «Свеча горела», который был также о Пастернаке и Ивинской. И вдруг такой совместный проект... Было ли это случайным стечением обстоятельств или Вы намерено искали постановку, аналогичную вашей, но на английском языке? Как и почему возникла идея совместного проекта?
- Нет, я не искала, а просто увидела обьявление о спектакле «Молния с небес», это была постановка американского театра о Борисе Пастернаке и Ольге Ивинской. Конечно, вполне понятно, что это заинтересовало меня и в то же время вызвало некоторую настороженность... Ведь я посвятила именно этим героям очень много времени, без преувеличения отдала им часть своей души – все детали их драматической любви плюс историю, связанную с романом «Доктор Живаго», я, можно сказать, изучала под микроскопом. С некоторой опаской я отправилась на спектакль Скотта и, он буквально потряс меня до глубины души. Я была шокирована тем, как тонко и глубоко американский постановщик и актеры сумели раскрыть драму любви и трагедию, связанную с романом. Мы встретились после спектакля со сценаристом и актерами, так завязалась сначала наша дружба, а потом и возникло желание сделать совместный спектакль.
- Скотт, а Вы при каких обстоятельствах Вы открыли для себя поэзию Пастернака?
- Как и многие американцы, я впервые узнал о Борисе Пастернаке после просмотра фильма Дэвида Лина «Доктор Живаго». Тогда я был подростком, но понял и буквально влюбился в эту картину! Когда Ольга Ивинская умерла, ее воспоминания были опубликованы. И мой отец вырезал мне из газеты все то, что публиковали и отдавал мне, потому что он знал, что я восхищался фильмом. В конечном итоге, я прочитал очень много об этой женщине и знал, точно знал, что когда-то ее жизнь будет главной темой моего следующего сценария. Через чтение мемуаров «У времени в плену», я познакомился не только с Ивинской, можно сказать, отчасти, я познакомился и с самим Пастернаком.
- Скотт, не секрет, что Пастернака, как, впрочем, и любого другого поэта, довольно трудно переводить. А Вы в чьем переводе предпочитаете читать его стихи?
- Главным образом я знаком с переводом Макса Хейворда.
- Ирина, как Вы думаете, на какого зрителя рассчитана эта американо-русская постановка? Кто ваш основной зритель?
- Я думаю, спектакль будет интересен всем тем, кто любит русскую литературу, кто знает творчество Бориса Пастернакa. Тут не важно – русскоязычный ли это зритель, или американец. Спeктакль будет идти на двух языках: драматические сцены – на английском, поэтические – на русском, потому что музыку поэзии Пастернака довольно трудно сохранить в переводе.
- Скотт, а вы как считаете?
- Знаете, после того, как Ирина увидела мою постановку «Молния с небес» и предложила мне сотрудничество, я, можно сказать, с радостью ухватился за эту возможность. Я очень надеюсь представить мою пьесу русской публике, а пьeсу Ирины наоборот – американцам. Кроме того, сама идея представить наш совместный проект в Нью-Йоркской публичной библиотеке, показалась мне очень волнующей. Я признаю это с гордостью. Я надеюсь, что такое представление открывает сердца и умы люей на обоих языках. А аудитория нашего спектакля, в основном, будет состоять из любителей кино, студентов...
- Кстати о сложностях перевода и двуязычии, если можно так выразиться, постановки. Будут ли паралельно с актерами работать переводчики, я имею в виду на самом спектакле, или действо рассчитано на двуязычного зрителя?
- Ирина: Переводчиков не будет, больше того, мы уверены, что переводчики и не нужны. Зрителей ждет новый театральный эксперимент.
- Скотт: - Больше того, я сам не понимаю всего, что происходит в русской части постановки! Но это так интересно для меня! Я с нетерпением ждал начала репетиций, потому что очень хотел вот этой встречи с руссской историей, так знакомой мне, но при этом совершенно с незнакомой... В наших с Ириной героях так много поэзии и страсти, что погрузиться в их историю на родном языке, пусть даже я не понимаю слов, для меня будет очень захватывающим.
- Возникали ли какие-то трудности в репетиционный период, в период работы над совместным сценарием? Что было самым сложным и как вы поделили бразды правления между собой? Ведь вполне закономерно, что ваши видения Пастернака, его творчества, и, так скажем, особенностей личной жизни несколько различались?
- Ирина: Да, работать над сценарием вдвоем было нелегко. Дело в том, что Скотт совсем не говорит по-русски. Поэтому он выбрал основные сцены, которые несут основную тему любви Пастернака и Ольги Ивинской, драматическую историю Ольги, драму публикации романа «Доктор Живаго». Мне же пришлось соединить сцены американского спектакля и нашего поэтического так, чтобы одна продолжала другую. Повторюсь – драма у нас вся на английском, а поэзия будет звучать на русском.
- Скотт: До сих пор у нас не было никаких проблем. Ирина прислала мне ее часть работы, причем с объяснениями каждого раздела, ведь я действительно не умею ни говорить ни читать на русском. Я послал ей отрывки из моей пьесы, те которые я хотел представить. После чего Ирина соединила эти отрывки, как мне кажется, сделала это очень прфессионально . Новый сценарий мне понравился. Репетиция показала, что надо изменить, а что сократить. Кстати сказать, мы не говорим, что это одна история, это, скорей, две версии одной и той же истории. Пьеса Ирины больше театрально-поэтическая , моя же - театрально-кинематографическая.
Мы будем по очереди на двух языках рассказывть историю Пастернака и Ивинской. Моя Ольга страстная женщина, которая отдает предпочтение искусству и литературе в жизне. В том, что я написал, безусловно есть доля правды, но также присутствует немного вымысла, что нормально для драматического произведения. Иринин и мой взгляды на последние дни их отношений будут существенно различаться , но будут резонировать друг с другом, в то же время.
- Скотт, Пастернак единственный русский автор, которого вы знаете, или вы знакомы с творчеством кого-то еще?
- Я поклонник Чехова, конечно. «Вишневый сад» - одна из моих любимых пьес. Особое пристрастие я испытываю к Варе и Лопахину. Можно сказать, что они разбили мое сердце больше всего. И вообще короткие чеховские рассказы вдохновляют меня самым непосредственным образом.. Мой театр, WorkShop Theater Company даже сделал вечер одноактных пьес Чехова на основе коротких рассказов под названием «Мы возьмем еще чашку доброты». Мы показывали поэту становку в Центральном парке в канун Нового Года. Это было очень волнительно, но я с гордостью за этим всем наблюдал, потому что наша команда сделала прекрасную работу. Как, впрочем, и о Пастернаке с Ивинской. Приходите. Это будет интересно.
Только 9 ноября в Нью-Йоркской публичной библиотеке можно будет увидеть уникальную театральную постановку. Уникальность ее заключается не в том, что она двуязычна и прозвучит одновременно на английском и на русском, эта двуязычная постановка – о Борисе Пастернаке и Ольге Ивинской. Удивительно прочувствованная, хорошо поставленная и тонко сыгранная американскими и актерами из стран бывшего СССР, она безусловно придется по вкусу театралам и любителям поэзии. Авторы этого уникального проекта – два художественных руководителя: Ирина Волкович (театр «Диалог») и Скотт Сиклес («WorkShop Theatr Co») ответили на вопросы «Русского базара».
- Ирина, как случилось, что Вы узнали о проекте Скотта Сиклеса? Многие читатели «Русского базара» знают о спектакле вашего театра «Свеча горела», который был также о Пастернаке и Ивинской. И вдруг такой совместный проект... Было ли это случайным стечением обстоятельств или Вы намерено искали постановку, аналогичную вашей, но на английском языке? Как и почему возникла идея совместного проекта?
- Нет, я не искала, а просто увидела обьявление о спектакле «Молния с небес», это была постановка американского театра о Борисе Пастернаке и Ольге Ивинской. Конечно, вполне понятно, что это заинтересовало меня и в то же время вызвало некоторую настороженность... Ведь я посвятила именно этим героям очень много времени, без преувеличения отдала им часть своей души – все детали их драматической любви плюс историю, связанную с романом «Доктор Живаго», я, можно сказать, изучала под микроскопом. С некоторой опаской я отправилась на спектакль Скотта и, он буквально потряс меня до глубины души. Я была шокирована тем, как тонко и глубоко американский постановщик и актеры сумели раскрыть драму любви и трагедию, связанную с романом. Мы встретились после спектакля со сценаристом и актерами, так завязалась сначала наша дружба, а потом и возникло желание сделать совместный спектакль.
- Скотт, а Вы при каких обстоятельствах Вы открыли для себя поэзию Пастернака?
- Как и многие американцы, я впервые узнал о Борисе Пастернаке после просмотра фильма Дэвида Лина «Доктор Живаго». Тогда я был подростком, но понял и буквально влюбился в эту картину! Когда Ольга Ивинская умерла, ее воспоминания были опубликованы. И мой отец вырезал мне из газеты все то, что публиковали и отдавал мне, потому что он знал, что я восхищался фильмом. В конечном итоге, я прочитал очень много об этой женщине и знал, точно знал, что когда-то ее жизнь будет главной темой моего следующего сценария. Через чтение мемуаров «У времени в плену», я познакомился не только с Ивинской, можно сказать, отчасти, я познакомился и с самим Пастернаком.
- Скотт, не секрет, что Пастернака, как, впрочем, и любого другого поэта, довольно трудно переводить. А Вы в чьем переводе предпочитаете читать его стихи?
- Главным образом я знаком с переводом Макса Хейворда.
- Ирина, как Вы думаете, на какого зрителя рассчитана эта американо-русская постановка? Кто ваш основной зритель?
- Я думаю, спектакль будет интересен всем тем, кто любит русскую литературу, кто знает творчество Бориса Пастернакa. Тут не важно – русскоязычный ли это зритель, или американец. Спeктакль будет идти на двух языках: драматические сцены – на английском, поэтические – на русском, потому что музыку поэзии Пастернака довольно трудно сохранить в переводе.
- Скотт, а вы как считаете?
- Знаете, после того, как Ирина увидела мою постановку «Молния с небес» и предложила мне сотрудничество, я, можно сказать, с радостью ухватился за эту возможность. Я очень надеюсь представить мою пьесу русской публике, а пьeсу Ирины наоборот – американцам. Кроме того, сама идея представить наш совместный проект в Нью-Йоркской публичной библиотеке, показалась мне очень волнующей. Я признаю это с гордостью. Я надеюсь, что такое представление открывает сердца и умы люей на обоих языках. А аудитория нашего спектакля, в основном, будет состоять из любителей кино, студентов...
- Кстати о сложностях перевода и двуязычии, если можно так выразиться, постановки. Будут ли паралельно с актерами работать переводчики, я имею в виду на самом спектакле, или действо рассчитано на двуязычного зрителя?
- Ирина: Переводчиков не будет, больше того, мы уверены, что переводчики и не нужны. Зрителей ждет новый театральный эксперимент.
- Скотт: - Больше того, я сам не понимаю всего, что происходит в русской части постановки! Но это так интересно для меня! Я с нетерпением ждал начала репетиций, потому что очень хотел вот этой встречи с руссской историей, так знакомой мне, но при этом совершенно с незнакомой... В наших с Ириной героях так много поэзии и страсти, что погрузиться в их историю на родном языке, пусть даже я не понимаю слов, для меня будет очень захватывающим.
- Возникали ли какие-то трудности в репетиционный период, в период работы над совместным сценарием? Что было самым сложным и как вы поделили бразды правления между собой? Ведь вполне закономерно, что ваши видения Пастернака, его творчества, и, так скажем, особенностей личной жизни несколько различались?
- Ирина: Да, работать над сценарием вдвоем было нелегко. Дело в том, что Скотт совсем не говорит по-русски. Поэтому он выбрал основные сцены, которые несут основную тему любви Пастернака и Ольги Ивинской, драматическую историю Ольги, драму публикации романа «Доктор Живаго». Мне же пришлось соединить сцены американского спектакля и нашего поэтического так, чтобы одна продолжала другую. Повторюсь – драма у нас вся на английском, а поэзия будет звучать на русском.
- Скотт: До сих пор у нас не было никаких проблем. Ирина прислала мне ее часть работы, причем с объяснениями каждого раздела, ведь я действительно не умею ни говорить ни читать на русском. Я послал ей отрывки из моей пьесы, те которые я хотел представить. После чего Ирина соединила эти отрывки, как мне кажется, сделала это очень прфессионально . Новый сценарий мне понравился. Репетиция показала, что надо изменить, а что сократить. Кстати сказать, мы не говорим, что это одна история, это, скорей, две версии одной и той же истории. Пьеса Ирины больше театрально-поэтическая , моя же - театрально-кинематографическая.
Мы будем по очереди на двух языках рассказывть историю Пастернака и Ивинской. Моя Ольга страстная женщина, которая отдает предпочтение искусству и литературе в жизне. В том, что я написал, безусловно есть доля правды, но также присутствует немного вымысла, что нормально для драматического произведения. Иринин и мой взгляды на последние дни их отношений будут существенно различаться , но будут резонировать друг с другом, в то же время.
- Скотт, Пастернак единственный русский автор, которого вы знаете, или вы знакомы с творчеством кого-то еще?
- Я поклонник Чехова, конечно. «Вишневый сад» - одна из моих любимых пьес. Особое пристрастие я испытываю к Варе и Лопахину. Можно сказать, что они разбили мое сердце больше всего. И вообще короткие чеховские рассказы вдохновляют меня самым непосредственным образом.. Мой театр, WorkShop Theater Company даже сделал вечер одноактных пьес Чехова на основе коротких рассказов под названием «Мы возьмем еще чашку доброты». Мы показывали поэту становку в Центральном парке в канун Нового Года. Это было очень волнительно, но я с гордостью за этим всем наблюдал, потому что наша команда сделала прекрасную работу. Как, впрочем, и о Пастернаке с Ивинской. Приходите. Это будет интересно.
comments (Total: 1)
Картинка для зрителя, в таком случае, станет одномерной. Наличие дух авторов и двух языков, двух точек зрения в постановке свидетельствует всё же о желании двумерного «прочтения» её зрителем.
Кстати, ассоциативно замечу. Вот у Бориса Пастернака совсем иная СВЕЧА и другое ПЛАМЯ. Сравните с названием статьи про И. Бродского в этом же номере «РБ»: «Свеча горит во мраке полным светом». Понять смысловое значение самой этой фразы (отдельно) можно только, пропустив вперед другую или зная, что она есть там, из того же стихотворения: «…и пламя рвется к небу».). Свеча Бродского это факел, прожектор, ос-вещающий путь,…
У Бориса Леонидовича же: « …На озаренный потолок… Ложились тени, … На свечку дуло из угла … Слетались хлопья со двора… Мело весь месяц в феврале…». Его Свеча это свеча робкой, может быть даже, тайной, надежды и ожиданий,… душевных грёз в смирении … «И жар соблазна … Вздымал, как ангел, два крыла…»
Так, что господа… - « Лучше ОДИН раз увидеть…, ну и, конечно же, ЕЩЁ и ЕЩЁ… раз услышать!»