BОRОграфия Нью-Йорка: Гарлем
История далекая и близкая
При упоминании слова «Гарлем» большинство иммигрантов сразу же представляют себе грязный и унылый район, застроенный однообразными высотками. По улицам ходят враждебно настроенные афроамериканцы, а немногочисленные белые люди, случайно оказавшиеся в гетто, со страхом озираются по сторонам, опасаясь оказаться жертвой грабителей, убийц или чернокожих расистов.
Скажу больше. Именно с Гарлемом связаны сотни иммигрантских баек, половина из которых начинается одинаково: «Заехали мы как-то по ошибке в какой-то отдалённый район Манхэттена. Ночь, улицы пустые, вокруг одни чёрные...»
К сожалению, многие жители и туристы Нью-Йорка до сих пор верят в то, что Гарлем – это закрытое афро-американское гетто, где ненавидят белых, продают наркотики, грабят и постоянно кого-нибудь убивают. В реальности же «чёрным гетто» этот район был только четвёртую часть всей своей истории.
В 1637 году голландец Хендрик Де Форест получил от правительства Нового Амстердама огромный кусок земли в северо-западной части Манхэттена. Согласно контракту, Де Форест должен был очистить территорию от индейцев, подготовить лесистые земли для строительства домов и обеспечить жильём тысячу новых иммигрантов из Европы. На осуществление всех этих целей голландцу отводилось полтора года.
Наибольшие проблемы ему доставляли местные индейцы, объявившие войну европейцам. Не прошло и двух месяцев с начала «колонизации» земель будущего Гарлема как количество жертв среди голландцев достигло 70 человек. В основном индейцы нападали на безоружных фермеров и дровосеков, которые не могли оказать достойного сопротивления. Особый ужас вызывал тот факт, что со своих ещё живых жертв аборигены снимали скальпы. «Мы имеем дело с настоящими потрошителями, которые игнорируют честные правила ведения боя, - писал об индейцах Де Форест. – Я буду добиваться от правительства Нового Амстердама права убивать по десять индейцев, включая женщин и детей, за каждого потерянного человека».
Поскольку война с индейцами в густых лесах была изначально обречена на провал, Де Форест решился на коварный план. Его люди подожгли с четырёх сторон огромный кусок леса, занимавший почти половину всей территории нынешнего Гарлема. В огне погибло около пятисот человек, проживавших в четырёх больших индейских племенах. Всех, кому удавалось выбраться из огня и дыма, европейцы беспощадно убивали на месте. Тела индейцев сбрасывались в специально вырытые узкие, но очень глубокие ямы, которые европейцы прозвали «берлогами для ленапе» (по названию одного из вражеских племён).
После полного истребления индейцев Де Форест основал в районе несколько больших фермерских хозяйств и отдал земли в распоряжение Питера Стайвезанта – влиятельного политика и бизнесмена, знакомого нашим читателям по предыдущим выпускам «BORO-графии». Местность официально получила статус «деревни» и называлась Харолим, что в переводе с нидерландского обозначало «зелёная роща».
Больше всего Стайвезант восхищался миниатюрными прудами Харолима. Они просуществовали здесь до середины XVIII века, после чего были полностью высушены, так как могли помешать передвижению пехотинцев во время возможных боевых действий. Пруды изобиловали рыбой, и за Харолимом укрепилось прозвище «района больших карпов». Этот вид рыбы считался деликатесом и подавался к столу только в самых дорогих тавернах Нью-Йорка.
Практически вся территория Харолима состояла из больших зелёных холмов, что придавало району облик типичной нидерландской деревушки. Молоко, произведённое здесь, славилось на весь Нью-Йорк, так как отличалось необычным сладковатым привкусом благодаря произраставшей там редкой траве.
Основной бизнес местных жителей составляла продажа уток, рыбы и кукурузы, которые стали символом Харолима и даже изображались на его гербе в конце XVII века. Численность же населения к 1699 году достигла двух с половиной тысяч человек, большинство из которых составляли выходцы из Голландии.
В начале восемнадцатого столетия практически вся инфраструктура Харолима перешла к английским иммигрантам, которые выкупили здесь три четверти всех земель. В период с 1715 по 1740 годы переименованный в Гарлем по решению британских властей район превратился в зону стычек между голландцами и англичанами. Историки считают, что за это время было убито свыше двух тысяч жителей. Конфликты разгорались повсюду – от пивных баров до церквей.
В 1727 году ирландец Шон Кертвуд открыл в центре Гарлема паб, который назывался «Глухой монах» (The Deaf Monk). В этом заведении строго-настрого запрещалось разговаривать. Даже для заказа алкоголя клиент должен был ткнуть пальцем в желанную бутылку. Поскольку ни англичане, ни голландцы не слышали друг друга и не имели возможности ввязываться в словесную перепалку, в пабе никогда не происходило драк и убийств. Сам же Кертвуд любил говорить, что молчание сделало его одним из самых богатых людей Гарлема: «Возможно, в будущем стоит открыть паб, где алкоголь будет подаваться в полной темноте, - шутил он. – Тогда, по крайней мере, посетители не будут бросать друг на друга презрительных взглядов».
Окончательной точкой в противостоянии англичан и голландцев стала так называемая «Битва за гарлемские высоты» (1776 год) - одно из сражений Войны за независимость. Поскольку британские войска использовали тяжёлую артиллерию, все постройки Гарлема, как и сами холмы, были стёрты с лица земли за несколько часов. С американской стороны погибло тридцать человек, а с британской - в три раза больше. Количество раненых исчислялось сотнями.
После боя практически вся территория района напоминала свежевспаханное поле. Из-за взрывов пушечных ядер кукурузные плантации оказались под слоем земли. Также во время битвы была уничтожена знаменитая гарлемская голубятня, и свыше четырёх тысяч голубей оказались на свободе. Существует легенда, что после исчезновения голубятни стрельба на несколько минут прекратилась, потому что солдаты враждующих сторон завороженно наблюдали, как птицы взмывают в небо.
На восстановление района ушло почти три десятилетия. В 1814 году здесь насчитывалось с полсотни особняков, принадлежавших в основном нью-йоркской элите. Из-за высокого спроса на земельные участки практически все местные фермеры перебрались в городские пригороды. Впервые за всё время своего существования Гарлем приобрёл статус «закрытой комьюнити». Одним из руководителей поселения был мэр Большого Яблока Джейкоб Радклифф, имевший здесь собственное поместье. В 1818 году он распорядился, чтобы в Гарлеме было посажено полторы тысячи разных деревьев и кустарников, которые бы превратили район в нечто среднее между частным парком и заповедником.
К середине XIX века Гарлем становится самым дорогим районом Нью-Йорка. Для примера: стоимость односемейного дома здесь в три раза превышала стоимость аналогичной недвижимости в нижнем Манхэттене и почти в десять раз – в Бруклине.
В 1850 году один из богачей Гарлема Арнольд Компен, заработавший миллионы долларов на транспортировке европейских иммигрантов в Америку, создал и возглавил специальный «Гарлемский совет», который руководил комьюнити. Компен добился того, чтобы критерием для отбора людей, желающих поселиться в районе, был не только их заработок, но и «общественные заслуги». В итоге, каждый второй житель Гарлема являлся либо известным политиком, либо знаменитым благотворителем, либо творческой личностью – художником, писателем, музыкантом и т. д.
Поскольку Компен был очень религиозным человеком, он требовал от жителей Гарлема вести аскетичный образ жизни и по возможности отказываться от дорогих вещей. «Когда человек зарабатывает слишком много, он начинает жить, как бедняк, - философствовал Компен. – Богач знает, что может позволить себе всё, и поэтому намеренно отказывается от этого...»
Действительно, дома некоторых гарлемских миллионеров внешне напоминали жилища малообеспеченных ньюйоркцев. Из-за этого некоторые историки ошибочно считают, что упадок в Гарлеме начался уже в середине XIX века.
Началом заката богемной комьюнити Гарлема принято считать 1878 год, когда в район переехало более пятидесяти афро-американских семей. Это произошло после того, как известный миллионер и ярый противник расизма и рабства Патрик Мюррей согласился лично оказывать «финансовую помощь и деловую поддержку чернокожему населению, пережившему столетия рабства». Инициативу Мюррея поддержал нью-йоркский демократ Эдвард Купер, который в одной из своих речей заявил, что «чернокожему населению необходимо выделить для проживания территорию в верхнем Манхэттене».
Опасаясь оказаться по соседству с чернокожим населением, получившим полную свободу после отмены рабства, белые богачи начинают покидать Гарлем. В районе поселяются афроамериканцы из Джорджии, Вирджинии, Южной и Северной Каролины.
В период с 1918 по 1931 годы Гарлем покинули 124 тысячи белых жителей и пополнили 93 тысячи чёрных. Местные ирландцы, голландцы и итальянцы сопротивлялись пришествию афроамериканцев, как только могли. К примеру, в 1925 году комната для белых сдавалась за $43 в месяц, а для чёрных – за $115. Несмотря на все законные и незаконные усилия, к 1947 году Гарлем стал полностью чёрным, получив официальный статус «гетто».
Вторая половина XX века – одна из самых печальных страниц в истории района. Нью-йоркские газеты открыто призывали белых людей, испанцев и азиатов воздерживаться от прогулок по Гарлему. Считалось, что ирландец или голландец, оказавшийся по случайности в чернокожем районе, имеет 50% шансов быть убитым в первые сорок минут. Помимо расизма, в районе процветали практически все известные виды преступности. В 80-е годы здесь насчитывалось свыше тысячи подпольных борделей, притонов и лабораторий по производству наркотиков. Вся территория Гарлема полностью контролировалась чёрными полицейскими, которые попросту закрывали глаза на многие преступления.
Гарлем считался опасным районом до наступления XXI века. Усиленная борьба с преступностью и правильная политика городского руководства помогли превратить «криминальное гетто» в «район для жителей среднего класса». Пока что язык не поворачивается назвать Гарлем респектабельной комьюнити, однако все предпосылки для этого есть. Поскольку район находится в живописной части Манхэттена - рядом с Центральным парком, реками Ист-Ривер и Гудзон, американские бизнесмены уже давно мечтают превратить его в райский уголок с элитными небоскрёбами и парками развлечений.
Скажу больше. Именно с Гарлемом связаны сотни иммигрантских баек, половина из которых начинается одинаково: «Заехали мы как-то по ошибке в какой-то отдалённый район Манхэттена. Ночь, улицы пустые, вокруг одни чёрные...»
К сожалению, многие жители и туристы Нью-Йорка до сих пор верят в то, что Гарлем – это закрытое афро-американское гетто, где ненавидят белых, продают наркотики, грабят и постоянно кого-нибудь убивают. В реальности же «чёрным гетто» этот район был только четвёртую часть всей своей истории.
В 1637 году голландец Хендрик Де Форест получил от правительства Нового Амстердама огромный кусок земли в северо-западной части Манхэттена. Согласно контракту, Де Форест должен был очистить территорию от индейцев, подготовить лесистые земли для строительства домов и обеспечить жильём тысячу новых иммигрантов из Европы. На осуществление всех этих целей голландцу отводилось полтора года.
Наибольшие проблемы ему доставляли местные индейцы, объявившие войну европейцам. Не прошло и двух месяцев с начала «колонизации» земель будущего Гарлема как количество жертв среди голландцев достигло 70 человек. В основном индейцы нападали на безоружных фермеров и дровосеков, которые не могли оказать достойного сопротивления. Особый ужас вызывал тот факт, что со своих ещё живых жертв аборигены снимали скальпы. «Мы имеем дело с настоящими потрошителями, которые игнорируют честные правила ведения боя, - писал об индейцах Де Форест. – Я буду добиваться от правительства Нового Амстердама права убивать по десять индейцев, включая женщин и детей, за каждого потерянного человека».
Поскольку война с индейцами в густых лесах была изначально обречена на провал, Де Форест решился на коварный план. Его люди подожгли с четырёх сторон огромный кусок леса, занимавший почти половину всей территории нынешнего Гарлема. В огне погибло около пятисот человек, проживавших в четырёх больших индейских племенах. Всех, кому удавалось выбраться из огня и дыма, европейцы беспощадно убивали на месте. Тела индейцев сбрасывались в специально вырытые узкие, но очень глубокие ямы, которые европейцы прозвали «берлогами для ленапе» (по названию одного из вражеских племён).
После полного истребления индейцев Де Форест основал в районе несколько больших фермерских хозяйств и отдал земли в распоряжение Питера Стайвезанта – влиятельного политика и бизнесмена, знакомого нашим читателям по предыдущим выпускам «BORO-графии». Местность официально получила статус «деревни» и называлась Харолим, что в переводе с нидерландского обозначало «зелёная роща».
Больше всего Стайвезант восхищался миниатюрными прудами Харолима. Они просуществовали здесь до середины XVIII века, после чего были полностью высушены, так как могли помешать передвижению пехотинцев во время возможных боевых действий. Пруды изобиловали рыбой, и за Харолимом укрепилось прозвище «района больших карпов». Этот вид рыбы считался деликатесом и подавался к столу только в самых дорогих тавернах Нью-Йорка.
Практически вся территория Харолима состояла из больших зелёных холмов, что придавало району облик типичной нидерландской деревушки. Молоко, произведённое здесь, славилось на весь Нью-Йорк, так как отличалось необычным сладковатым привкусом благодаря произраставшей там редкой траве.
Основной бизнес местных жителей составляла продажа уток, рыбы и кукурузы, которые стали символом Харолима и даже изображались на его гербе в конце XVII века. Численность же населения к 1699 году достигла двух с половиной тысяч человек, большинство из которых составляли выходцы из Голландии.
В начале восемнадцатого столетия практически вся инфраструктура Харолима перешла к английским иммигрантам, которые выкупили здесь три четверти всех земель. В период с 1715 по 1740 годы переименованный в Гарлем по решению британских властей район превратился в зону стычек между голландцами и англичанами. Историки считают, что за это время было убито свыше двух тысяч жителей. Конфликты разгорались повсюду – от пивных баров до церквей.
В 1727 году ирландец Шон Кертвуд открыл в центре Гарлема паб, который назывался «Глухой монах» (The Deaf Monk). В этом заведении строго-настрого запрещалось разговаривать. Даже для заказа алкоголя клиент должен был ткнуть пальцем в желанную бутылку. Поскольку ни англичане, ни голландцы не слышали друг друга и не имели возможности ввязываться в словесную перепалку, в пабе никогда не происходило драк и убийств. Сам же Кертвуд любил говорить, что молчание сделало его одним из самых богатых людей Гарлема: «Возможно, в будущем стоит открыть паб, где алкоголь будет подаваться в полной темноте, - шутил он. – Тогда, по крайней мере, посетители не будут бросать друг на друга презрительных взглядов».
Окончательной точкой в противостоянии англичан и голландцев стала так называемая «Битва за гарлемские высоты» (1776 год) - одно из сражений Войны за независимость. Поскольку британские войска использовали тяжёлую артиллерию, все постройки Гарлема, как и сами холмы, были стёрты с лица земли за несколько часов. С американской стороны погибло тридцать человек, а с британской - в три раза больше. Количество раненых исчислялось сотнями.
После боя практически вся территория района напоминала свежевспаханное поле. Из-за взрывов пушечных ядер кукурузные плантации оказались под слоем земли. Также во время битвы была уничтожена знаменитая гарлемская голубятня, и свыше четырёх тысяч голубей оказались на свободе. Существует легенда, что после исчезновения голубятни стрельба на несколько минут прекратилась, потому что солдаты враждующих сторон завороженно наблюдали, как птицы взмывают в небо.
На восстановление района ушло почти три десятилетия. В 1814 году здесь насчитывалось с полсотни особняков, принадлежавших в основном нью-йоркской элите. Из-за высокого спроса на земельные участки практически все местные фермеры перебрались в городские пригороды. Впервые за всё время своего существования Гарлем приобрёл статус «закрытой комьюнити». Одним из руководителей поселения был мэр Большого Яблока Джейкоб Радклифф, имевший здесь собственное поместье. В 1818 году он распорядился, чтобы в Гарлеме было посажено полторы тысячи разных деревьев и кустарников, которые бы превратили район в нечто среднее между частным парком и заповедником.
К середине XIX века Гарлем становится самым дорогим районом Нью-Йорка. Для примера: стоимость односемейного дома здесь в три раза превышала стоимость аналогичной недвижимости в нижнем Манхэттене и почти в десять раз – в Бруклине.
В 1850 году один из богачей Гарлема Арнольд Компен, заработавший миллионы долларов на транспортировке европейских иммигрантов в Америку, создал и возглавил специальный «Гарлемский совет», который руководил комьюнити. Компен добился того, чтобы критерием для отбора людей, желающих поселиться в районе, был не только их заработок, но и «общественные заслуги». В итоге, каждый второй житель Гарлема являлся либо известным политиком, либо знаменитым благотворителем, либо творческой личностью – художником, писателем, музыкантом и т. д.
Поскольку Компен был очень религиозным человеком, он требовал от жителей Гарлема вести аскетичный образ жизни и по возможности отказываться от дорогих вещей. «Когда человек зарабатывает слишком много, он начинает жить, как бедняк, - философствовал Компен. – Богач знает, что может позволить себе всё, и поэтому намеренно отказывается от этого...»
Действительно, дома некоторых гарлемских миллионеров внешне напоминали жилища малообеспеченных ньюйоркцев. Из-за этого некоторые историки ошибочно считают, что упадок в Гарлеме начался уже в середине XIX века.
Началом заката богемной комьюнити Гарлема принято считать 1878 год, когда в район переехало более пятидесяти афро-американских семей. Это произошло после того, как известный миллионер и ярый противник расизма и рабства Патрик Мюррей согласился лично оказывать «финансовую помощь и деловую поддержку чернокожему населению, пережившему столетия рабства». Инициативу Мюррея поддержал нью-йоркский демократ Эдвард Купер, который в одной из своих речей заявил, что «чернокожему населению необходимо выделить для проживания территорию в верхнем Манхэттене».
Опасаясь оказаться по соседству с чернокожим населением, получившим полную свободу после отмены рабства, белые богачи начинают покидать Гарлем. В районе поселяются афроамериканцы из Джорджии, Вирджинии, Южной и Северной Каролины.
В период с 1918 по 1931 годы Гарлем покинули 124 тысячи белых жителей и пополнили 93 тысячи чёрных. Местные ирландцы, голландцы и итальянцы сопротивлялись пришествию афроамериканцев, как только могли. К примеру, в 1925 году комната для белых сдавалась за $43 в месяц, а для чёрных – за $115. Несмотря на все законные и незаконные усилия, к 1947 году Гарлем стал полностью чёрным, получив официальный статус «гетто».
Вторая половина XX века – одна из самых печальных страниц в истории района. Нью-йоркские газеты открыто призывали белых людей, испанцев и азиатов воздерживаться от прогулок по Гарлему. Считалось, что ирландец или голландец, оказавшийся по случайности в чернокожем районе, имеет 50% шансов быть убитым в первые сорок минут. Помимо расизма, в районе процветали практически все известные виды преступности. В 80-е годы здесь насчитывалось свыше тысячи подпольных борделей, притонов и лабораторий по производству наркотиков. Вся территория Гарлема полностью контролировалась чёрными полицейскими, которые попросту закрывали глаза на многие преступления.
Гарлем считался опасным районом до наступления XXI века. Усиленная борьба с преступностью и правильная политика городского руководства помогли превратить «криминальное гетто» в «район для жителей среднего класса». Пока что язык не поворачивается назвать Гарлем респектабельной комьюнити, однако все предпосылки для этого есть. Поскольку район находится в живописной части Манхэттена - рядом с Центральным парком, реками Ист-Ривер и Гудзон, американские бизнесмены уже давно мечтают превратить его в райский уголок с элитными небоскрёбами и парками развлечений.
comments (Total: 6)