Знаки и признаки

Как известно всем любителям американского кино, летом Голливуд выпускает на экраны свои самые развлекательные фильмы. Считается, что от жаркого солнца мозги зрителей приходят в окончательно разжиженное состояние и никто не только не хочет, но и не может воспринимать ничего хотя бы относительно серьезного. В принципе ничего дурного в этом подходе нет, особенно когда речь идет о бездумных комедиях и боевиках. Проблемы начинаются тогда, когда тот же самый «летний» подход применяется к темам серьезным. Идеальным примером того, как это делается, является вышедший на минувшей неделе в широкий прокат фильм «Знаки».
Поставил его родившийся в Индии, но выросший в Америке режиссер Найт Шьямалан, в свои довольно юные годы уже успевший приобрести популярность благодаря двум предыдущим работам - «Шестому чувству» («The Sixth Sense») и «Несгибаемому» («Unbreakable»). Подобно им, «Знаки» относят к разряду «мистических триллеров», то есть, если называть вещи своими именами, самым обыкновенным фильмам ужасов, в которые для пущего запугивания аудитории вставляются элементы мистики, позволяющие к тому же выдавать все происходящее на экране за нечто невероятно многозначительное и даже философское. Шьямалана здесь ничего революционного или даже мало-мальски нового не открыл. С самого начала своей карьеры он благоговейно следует по пути, проложенному его кумиром Стивеном Спилбергом (с которым его, кстати, сейчас часто сравнивают), но только делает все еще более бесстыдно, нагло и прямолинейно.
Главный герой «Знаков» - житель пенсильваннской глубинки Грэм Хесс (актер Мел Гибсон), в прошлом священник «епископальной церкви», разочаровавшийся в религии после того, как в автомобильной катастрофе погибла его жена. Теперь он живет вместе с двумя своими детьми - сыном Морганом (его играет брат уже изувеченного Голливудом Маколея Калкина Рори) и дочерью Бо - и младшим братом Мэррилом (играющий его актер Джоакин Финикс настолько моложе Гибсона, что поначалу я думал, что это и есть его сын, а малышня представляет уже поколение внуков). Оставив «церковную карьеру», Хесс решил заняться разведением кукурузы, но похоже, преуспел в этом ничуть не больше Никиты Сергеевича Хрущева. То есть урожай он вырастил, и даже довольно приличный, но как убрать эту «царицу полей», он не имеет ни малейшего представления. Комбайна у него в хозяйстве не наблюдается, да и помощников тоже никаких не видно. А тут еще, как назло, на заросшем этой кукурузой поле начинают появляться какие-то гигантские геометрические фигуры. Типа тех «знаков», которые в 70-е годы периодически возникали в разных странах и совершенно безуспешно выдавались всевозможными авантюристами и шарлатанами за следы от космических кораблей инопланетян.
Сам Грэм в инопланетян не верит, а считает, что все это дело рук местных хулиганов. Его, как бы это помягче выразиться, брат-тугодум Мэррил, проваливший бейсбольную карьеру и мечтающий пойти добровольцем в армию, вполне разделяет эту точку зрения, хотя любому сидящему в зале ребенку с первого кадра понятно, что шпана здесь не при чем. О чем иначе кино было бы? О борьбе с Мишкой Квакиным, что ли?
И действительно, несмотря на упорное нежелание главных героев признать очевидное, свидетельства того, что в зарослях их кукурузы поселились какие-то шуршарики, множатся с каждым днем. Вернее, с каждой ночью, потому что именно по ночам Грэм выходит с фонариком посмотреть, не топчет ли кто-нибудь его посевы, - тут-то и являются ему зеленые человечки ростом с хорошего баскетболиста. Мне так и казалось все время, что вот-вот на экране появится Савелий Крамаров и, как в незабвенных «Неуловимых мстителях», уморительно скосив глаза, заголосит: «Нечистая!»
После одной из таких встреч с инопланетной зеленью Грэм проводит душещипательную беседу с Мэррилом, в ходе которой он излагает следующую классификацию человечества. Люди, говорит он, подразделяются на две категории. Одни считают, что все происходящее с ними в жизни есть лишь цепь случайных совпадений и большего или меньшего везения. Вторые верят в то, что ничего случайного на свете не бывает. Совершенно очевидно, что эта теория есть плод самых заветных раздумий самого Шьямалана, который таким образом очень искусно ставит знак равенства между истинными религиозными убеждениями и готовностью верить во всякую чушь вроде пришельцев или того, что Элвис Пресли все еще жив. Эти взгляды полностью отвечают господствующим ныне законам политкорректности и окончательно запутывают голову и без того имеющей весьма смутные представления о духовной жизни аудитории.
Дальше ситуация развивается следующим образом. Такие же «знаки», как и на кукурузном поле Грэма, начинают появляться в других странах. А потом по телевизору передают, что началось вторжение инопланетян, которые, оказывается, прилетели на Землю, чтобы завоевать ее и превратить всех людей в своих рабов, для чего они опыляют их каким-то специальным ядовитым газом. Грэм вместе со своими детьми и братом запирается в погребе, потому что чисто эмпирическим путем им удалось выяснить, что овладевшие искусством межгалактических перелетов и по всей видимости достигшие немалых успехов в военной области пришельцы тем не менее не в состоянии открыть просто задвинутую шкафом или заколоченную доской дверь. Оружия они с собой в поход на землян тоже никакого не прихватили, и поэтому Мэррилу удается легко справиться с одним из все-таки забравшихся в окно шуршариков при помощи бейсбольной биты.
Мало того, весь этот бред сопровождается сентиментальными разговорами о вере, семейных ценностях и прочих душераздирающих вещах, которые постоянно заставляют главного героя заливаться слезами. Обычно Мел Гибсон играет очень мужественных персонажей, а тут у него в течение доброй половины фильма глаза на мокром месте. Сначала он плачет, потому что ему жалко свою жену, потом рыдает от жалости к больному астмой (точно как в «Комнате страха», кстати) сыну, то скупая мужская слеза катится по его лицу во время разговора с дочерью. В общем он такой жалостливый и плаксивый парень, что кажется вот-вот заплачет от любви к потерпевшим столь бесславное поражение пришельцам.
Ну и конечно же, к концу Грэм вновь обретает свою «веру». Он понимает, что случайных совпадений в мире не бывает, а все происходит с нами для нашего же блага. Мысль, конечно, глубокая и верная, но выражена она таким примитивным образом, что способна любого человека раз и навсегда отвратить от каких бы то ни было духовных исканий и устремлений.
Даже если оставить в стороне всю эту идеологическую беспомощность, с художественной точки зрения, фильм еще более смешон. Шьямалан беззастенчиво использует все давным-давно набившие оскомину клише, щедрой рукой заимствуя из таких уже ставших классикой фильмов, как «Близкие контакты третьего рода», «Ночь живых мертвецов», «Война миров», «Полтергейст» и хичкоковские «Птицы», не говоря уже о таком низкопробном продукте голливудского общепита, как «Поле мечты».
Короче говоря, «Знаки» - это идеальный пример того, какими не должны быть фильмы на серьезные темы. Обратных примеров в истории киноискусства множество, и мне по счастливому (и, естественно, не случайному) стечению обстоятельств довелось на этой неделе посмотреть один из них - картину «Донни Дарко», которая вышла в прокат в прошлом году, но так быстро сошла с экранов, что ее практически никто и не видел. А жаль, потому что поставивший ее 26-летний Ричард Келли создал, как мне кажется, очень интересный фильм примерно на ту же тему, что и Шьямалан, только с обратным, так сказать, знаком. Пересказывать сюжет этой картины - занятие совершенно бессмысленное, потому что совсем не в нем там дело. Достаточно сказать, что фабула выстроена очень оригинально и с очень неожиданным, переворачивающим все с ног на голову поворотом в конце. Но суть картины не в ее остроумных находках, не в бесконечных аллюзиях на самые разнообразные темы мирового кинематографа, не в фантасмагорическом использовании классических приемов научной фантастики. Суть в том, что этот фильм - протест Ричарда Келли против примитивного понимания мира, против упрощенных представлений о том, что такое поиск истины, против того «пионерского» духа, которым пронизана вся окружающая нас атмосфера и который навязывают всем нам бесчисленные шьямаланы.
Сценарий «Донни Дарко» Ричард Келли написал на последнем курсе киношколы Университета Южной Калифорнии, когда ему не было и 22 лет, а картина была сделана еще четыре года спустя независимой компанией за совершенно смешные по нашим временам деньги (четыре с половиной миллиона долларов). Именно это и обеспечило ее автору ту свободу, без которой не может быть настоящего творчества и которой напрочь лишены работающие с большими голливудскими студиями режиссеры. Только такая свобода позволяет создать по-настоящему непредсказуемое, то есть действительно интересное произведение искусства, а не нечто ходульное и до смерти измордованное.
В отличие от Шьямалана, фильм которого - это очередной сошедший с конвейера масс-культуры киногамбургер, Келли использует созданные этой масс-культурой стереотипы для того, чтобы выложить из них оригинальную мозаику современной американской жизни. Он затрагивает такие «вечные», но непреходящие темы, как взаимоотношения подростков с родителями, кризис системы школьного образования и повальной психотерапии, примитивизм столь распространенных сегодня концепций, сводящихся к тому, что решение всех своих проблем человек должен найти в том, чтобы полюбить самого себя и научиться наслаждаться жизнью. И опять же, в отличие от Шьямалана, все это сделано с юмором, но по-доброму, с неподдельной любовью к своим героям, с искренней заинтересованностью в них самих и в их судьбах.
Поэтому и фильм у него получился серьезный, с серьезным и совершенно бесспорным выводом: истинная вера и истинная любовь - это всегда в первую очередь самопожертвование. Для дебюта очень даже неплохо, и теперь остается только надеяться на то, что Келли не поддастся на голливудские соблазны и не получит больших денег на полномасштабную студийную картину, а значит, сохранит свою независимость.
Что же касается Шьямалана, то его несомненно и дальше будут превозносить как «нового Спилберга», а фильмы его будут по-прежнему собирать сотни миллионов долларов. Голливуд сам сформировал себе примитивную аудиторию, которая теперь постоянно требует от него доступных для ее уровня понимания «продуктов». Уровень этот понижается с каждой новой выходящей на экраны картиной, но до тех пор, пока в американском кинематографе остаются такие режиссеры, как Дэвид Линч, Гармони Коринн, Теренс Малик, Шон Пенн и Джим Джармуш, для него еще не все потеряно. Хочется надеяться, что достойное место в этом ряду займет со временем и Ричард Келли.
По нашей традиционной десятибалльной шкале я ставлю «Знакам» двойку, а «Донни Дарко», которого сегодня можно посмотреть и на видеопленке, и на DVD, - твердую семерку. В значительной степени авансом - в надежде на будущие достижения несомненно очень одаренного режиссера. В конце концов его появление можно рассматривать если не как «знак», то уж конечно как очень обнадеживающий признак.