“Это сердце с правдой вдвоём”

Несмотря на то, что экспозиция этих по-настоящему замечательных работ близка к завершению, рассказать о ней нужно и важно. И не потому только, что это событие в культурной жизни Нью-Йорка, что именно это собрание, выданное “на-гора” Гильдией еврейских мастеров, отобрано было из десятков коллекций этнических художественных коллективов для показа в Боро Холе Бруклина, но и оттого, конечно, что взгляду взыскательного жюри, а потом и зрителям, представлены были талантливая живопись и интереснейшие образцы прикладного искусства. Лучшие. Достойные музейных залов. К тому же выставка тематическая (а это становится уже раритетом), и тема её - “Яркие краски Америки” -  мастерски раскрыта художниками-гильдийцами.  С огромной любовью к вновь обретённой родине и  сквозь призму собственного художественного видения и своего таланта.

В подтверждение сказанного попытаюсь очень, разумеется, коротко рассказать вам о тех работах, которые произвели на меня самое большое впечатление. И,  прежде всего, это новый, выполненный в старинной горской технике, поразительный по красоте, яркости красок и мысли гобелен Леонида Алавердова. Джаз. Родившаяся в Америке,  миру подаренная музыка, чьё чудо не меняется, как не меняется солнце, вставая то в облаках, то в лёгкой дымке - каждый раз новое в своей неповторимой неизменности. Вслушайтесь - это поёт душа Нью-Йорка.

А героическую его сущность выявил в своём удивительном витраже Леонид Гринберг - рвущийся к небу, так много обещающий и так много требующий, ничего не прощающий Нью-Йорк.

И тут надо сказать, что оба Мастера (я осознанно отметила это очень ответственное слово большой буквой) не пользовались чужими картонами, как принято у гобеленщиков и витражистов. Они - авторы эскизов и исполнители задуманного. 

Что можно повторить, глядя на поразительную, выжженную на дереве, невероятно динамичную картину Льва Цитрона - мерцающая рябь на воде, взмах вёсел, поёживающийся лодочник... Нет, не Харон, а добрый и сильный человек, несуший мужское начало.

Столь же буйной динамикой и такой же выразительностью отличается и небольшая  керамическая плакетка Евгении Розенцвит: Бруклин, бордвок. Многослойный и многоплановый. А какие типажи! Достаточно лоточницы - эдакая Лея-Двося, жена Борух-Герша лее-двосиного. Ну, как не вспомнить бессмертного Шолом Алейхема! 

И ещё - самые разные картинки нашего мегаполиса. Это и говорящая графика Марка Рабиновича, и бруклинские девушки (каждая со своим характером и мечтами) Ильи Натанзона, и поэтическая, какая-то невероятная композиция из ракушек и перламутровых пластинок Аллы Баксанской. И Нью-Йорк без небоскрёбов, а нью-йоркцы - без звёздности: станционная платформа трэйна “М”. Кстати, эта жанровая картинка Инны Будовской в начале нынешнего лета заняла первое место на мидвудском Артшоу.

А каковы бурная страстность и цветовой пожар в композиции из кожи и самоцветов Фрэды Ворошиловской; динамика, стремительная лёгкость и неожиданные повороты линий в мастерской графике Евгения Тоневицкого, в его самодвижущемся “Танго”!

Но ещё - и непременно - о двух талантливых полотнах, о которых нельзя не рассказать. Это глубочайше психологичная “Прогулка по ночному Нью-Йорку” Гульнары Циклаури, трогательная и неизбежная человеческая драма, “возраст поздний и бесплодный”. Точнее, чем Александр Сергеевич, не скажешь: “печален страсти мёртвый след”.

И - “Одиночество” Юрия Тарлера. Часы, как и во многих картинах художника, как символ быстротекущего, неостановимого времени. И Он - одинокий, непонятый. Продирающийся сквозь тернии. Не к звёздам, куда уж там, просто к теплу человеческого сердца. Какое созвучие с Бродским:  “...часы продолжают идти непрерывно, боль затухает с годами... Я себя ощущаю мишенью в тире”.

Обидно, что нет на выставке работ Исаака Вайншельбойма, Игоря Безчастнова, Ирины Дзевель... Но всё впереди. Звенит, зовёт чеканный “Шофар” Рудольфа Розенблюма. И художники, и зрители готовы к новым свершениям.

Фото Евгения Дворкина и Аллы Баксанской