ФЕЛИКСУ КРИВИНУ - 80

Культура

Бытует мнение, что сатирик, лишенный объекта сатиры, превращается в банального юмориста. Под объектом сатиры подразумевается достойная бичевания окружающая действительность. А поскольку советская власть считалась бессмертной, то и сатирики были обеспечены работой по гроб жизни. И вдруг она (власть) исчезла. В одночасье. Еще утром была, а вечером - как в воду канула. Сатирики приуныли. Как же теперь без нее, кормилицы? Не то чтобы высмеивать стало нечего. Скорее наоборот. Но теперь это никого не волнует. Пиши что хочешь. А если так - во имя чего стараться?
 Тем, кто уехал на ПМЖ в Израиль,  и  того хуже. Историческую родину критиковать как-то неловко, когда рвутся кассамы и льется кровь невинных людей. Да и как-то неудобно-с в чужой монастырь со своим уставом. Выход, однако, можно найти. Игорь Губерман, например, удачно совместил объект с  субъектом. То есть с собой любимым. Источник вдохновения - поистине неисчерпаемый. Ну а что делать Феликсу Кривину, непьющему, некурящему, всю жизнь прожившему с одной женой? Конечно, есть вечные темы: коварство и любовь, жизнь и смерть, таланты и поклонники, преступление и наказание. Но об этом уже столько написано... И тут Кривин увидел, как ему с полки лукаво подмигнул старик Брэм - его давний друг. С его диковинными птицами, рыбами и рептилиями сатирик давно и близко знаком. Ему с ними хорошо. Они у него обладают теми же самыми недостатками, что и мы с вами. И теми же самыми достоинствами.

 Мы знакомы , страшно сказать, 64 года. С того самого военного 6 “А” класса школы имени КИМ (Коммунистический союз молодежи, если кто забыл) на улице Лахути в городе Ташкенте.
В нашем классе все писали стихи. И только один Кривин писал басни. Недавно он признался мне, что был влюблен в первую красавицу и умницу Ревмиру Исмаилову. Я представила себе высокую Ревмиру и вечного левофлангового Феликса и развеселилась. И ты, значит, Брут...
11 июня Феликсу Давыдовичу Кривину исполняется 80 лет. За это время (исключая годы детства) он написал свыше 30 книг стихов и прозы. Они и сейчас продолжают выходить в разных издательствах бывшего Советского Союза. В многотомной Энциклопедии советской сатиры Кривин занимает 18-й том.
Больше всего издается книг в Ужгороде - городе, в котором супруги Кривины прожили сорок три года. Недавно ужгородцы преподнесли земляку к юбилею царский подарок - каталог. В нем собраны все сведения о писателе, вся библиография, статьи на всех языках. Такая увесистая «кривиниана».
Феликс Кривин и раньше был чужд публичности. Сидел тихо в своем Ужгороде и писал, не соблазняясь московской пропиской и приглашениями на Всесоюзное радио. Такой же сугубо оседлый образ жизни он ведет и в Беэр-Шеве, в домике на самой границе с пустыней Негев. Он пишет новую книгу. Большую. Что-то вроде повести, состоящей из отдельных притч, стихов и прозы. О чем - пока секрет. Сейчас в Германии, сообщил он по телефону, в каком-то элитарном издательстве выходит сборник его стихов на немецком языке. Говорит, очень хороший переводчик. Но сам-то Феликс немецкого не знает, как же он может судить? Оказывается, там живут друзья, одинаково хорошо владеющие и русским, и немецким. Они работают с переводчиком и с автором - по телефону.
Переводить Кривина невероятно трудно. Он видит явления и вещи стереоскопически. Ему нет равных в умении отдирать с мясом от слов приросший к ним метафорический смысл и возвращать им самый что ни на есть прямой. С тем, чтобы снова придать этому прямому смыслу переносный. С тем, чтобы снова... И так до бесконечности. Кривинские виртуозные игры со словом в его различных значениях, оттенках и смыслах являются головной болью переводчиков, потому что в переводе на другой язык смысл слова часто меняется на противоположный.
А кривинские максимы! Как говаривал один классик другому по поводу третьего: «Половина войдет в пословицы». Его афоризмами, как неким кодом, изъяснялось поколение советских людей 60 - 80-х. Знание наизусть Кривина считалось признаком интеллигентности. Мой знакомый учитель русского языка - он сейчас живет в Израиле - ввел сатиру Кривина в план своих уроков.
Отношение Кривина с Софьей Власьевной было довольно сложным.. Он ее дразнил, а она все не решалась его сцапать. Кто их разберет, этих сатириков... Вот, например, «Закон движения: палок не должно быть больше, чем колес». Или: « Урок красноречия. И тогда Демосфен выплюнул свои камни и набрал в рот воды».
О чем это? Ага-а-а. Вот так они и жили. Один притворялся, что пишет для детей, а другая притворялась, что ему верит.
Кривин был членом партии, но по партийной линии у него были одни строгачи. “Меня хотели исключить из партии в 1971 году, когда порезали мою книжку “Подражание театру”. Книжка вышла тиражом в 15 тысяч. Когда подоспело партийное постановление об ее уничтожении, она уже частично разошлась. А остальной тираж лежал в тюках во львовской типографии в ожидании казни. Раньше мне казалось, что процесс уничтожения книги происходит более торжественно, что ли. Где-нибудь в подвале стоят большие бумагорезки, которые в присутствии врача (простите, цензора) режут несчастную книжку на лапшу. После чего удостоверяется смерть вышеуказанного издания, а лапшу сдают в утиль на переработку. Оказывается, все гораздо проще: вырывали титульный лист и отчитывались им. Сколько титулов - столько уничтожено книжек.
Куда девался оскопленный тираж, можно только догадываться. Поклонникам Кривина было все равно, наличествует   в книге титульный лист, или нет.
Первая книга, которую Кривин издал на исторической родине, называлась «Пеший город». Это сборник сказок, притч и афоризмов. В письме он назвал эту книжку «странной» и признался, что с трудом к ней привык. Я понимаю почему: там среди новеньких с иголочки миниатюр затесалась повесть, написанная в 63-м году, на закате хрущевской оттепели. Она-то и дала это странное название всему сборнику. Эта блистательная сказка-сатира на тоталитарный режим, сравнимая по мастерству с орруэловским «Скотным двором», по инерции попала в план издательства « Советский писатель» за 1964 год. Но некий издательский чин, вчитавшись и почесав затылок, глубокомысленно изрек: «А почему это у вас птицы стремятся летать?» На что автор резонно заметил, что птицы, мол, созданы для полета. Он не добавил « как люди для счастья» во избежание ненужных осложнений, однако и в таком усеченном виде это объяснение не возымело действия. Повесть из плана выкинули. Автор спрятал ее в долгий ящик своего письменного стола, и там она лежала до тех пор, пока он вместе со своим столом не переместился на свою историческую родину.
 Речь там идет вот о чем. В Пешем городе жили одни птицы. От других птичьих городов этот отличался тем, что там птицам строго-настрого запрещалось летать. Хотя кое-кто пытался  делать это тайком, что порождало доносы и усиленную слежку тайной и явной полиции.
В 1967 году отчаянно смелая газета «Советский спорт» напечатала одну главу из книги - о футболе. Так сказать, по профилю издания. Там у автора птицы играют в футбол. А вместо мяча у них голубь. Он очень доволен этой службой, потому что ему на  работе разрешалось летать. Иногда даже за пределы поля. Голубь и полетел. В один конец.
Грянула перестройка, и автору удалось напечатать свою повесть целиком в киевском журнале »Радуга». Редактор    журнала поинтересовался, все ли птицы, фигурирующие в повести, существуют на самом деле. Такой вот чисто орнитологический интерес. Автор ответил утвердительно.
У Кривина все птицы работают по специальности: Козодой - молочником, Дятел - привратником, Зяблик - страховым агентом, Шилохвост - сапожником, Шилоклювка - портнихой, Канарей - солдатом, Марабу - начальником тайной полиции, Филин - начальником явной полиции. И так далее. Один только Орел трудится дворником. У него большие сильные крылья, и он замечательно подметает ими улицу. Конец, впрочем, оптимистичен, как и положено в притче: птицы подняли восстание, свергли Кондора и объявили «День полета». Некоторые полетели, но большинство предпочло остаться на земле. Все-таки привычней. И безопасней. К тому же в птичьем царстве появился новый начальник. Вообще-то это старый молочник Козодой, но оказалось, что это совсем не Козодой, а боец невидимого фронта. Резидент. Потом общим голосованием ему присвоили дополнительную букву, и он стал Президент. Разница небольшая, а сколько власти. Такие вот чудеса творились (и посейчас творятся) в Пешем городе. Вот небольшой отрывок из этой сказки.
Для чего у птицы крылья?
Чтобы ими укрываться.
Чтоб вышагивать ногами,
а на крылья опираться.
Чтоб глаза прикрыть от солнца,
 спрятать голову под мышку,
Чтоб махнуть крылом на небо,
о котором пишут в книжках.
Чтобы их носить по моде
и укладывать красиво.
Чтобы хлопать от восторга,
благодатного порыва.
Чтоб зарядку ими делать,
чтобы их во гневе стиснуть,
Чтобы их из крыльев дергать
и писать любимой письма
Будьте умненькими, птицы,
спрячьте крылья под жилетку.
Для чего у птицы крылья?
Чтоб за них сажали в клетку
 И за пределами Пешего города новые миниатюры Кривина искрятся и переливаются лукавым юмором. В притче о баране Овечкине рассказывается о том, как  барану Овечкину до зарезу не хотелось уходить на тот свет. Но после зарезу все как-то устроилось. Ему на том свете очень понравилось. Краски, звуки. Опять же, запахи. И люди приятные: пригласили на природу на шашлык. Он никогда не едал шашлыка, как-то не приходилось, и очень обрадовался. Но не успел нарадоваться, как его проткнули, насадили на вертел и завертели. Он только и успел подумать, что теперь шашлыка ему точно не достанется.
 Вывод из этой притчи крайне неутешителен: люди и в раю умеют устроить форменный ад. В разных его точках. Особенно в горячих. Поэтому надо быть очень бдительным, чтобы тебя не проткнули, не насадили на вертел и не зажарили, как барана Овечкина. Люди, будьте бдительны!

Редакция « Русского базара» поздравляет любимого писателя Феликса Кривина и желает ему долгих лет жизни, здоровья и творческой неугомонности на радость всем почитателям его замечательного таланта.