Суд над Циммерманом: расколотая нация
Америка
Так уже было на моей памяти, когда судили О. Джей Симпсона, причем трещина в обществе прошла по расовому признаку: белые считали его убийцей, а черные яростно защищали. Не так чтобы без исключений: один мой кровожадный приятель из наших, русскоязычников, нисколько не сомневаясь, что чернокожий футболист и актер таки зарезал свою белую жену и ее гипотетического хахаля (тоже белого), но считал, что оба получили по заслугам - и чтобы другим женам и их полюбовникам неповадно было!
Я бы сказал, что и сейчас, когда открылся суд над патрульным-добровольцем Джорджем Циммерманом (помесь латинос с белым) по обвинению в убийстве черного парня Трейвона Мартина, не без исключений, хотя нация опять расколота по цветовому принципу. Однако по цвету кожи они и не больно отличаются друг от друга, на что напирают защитники дружинника-волонтера, чтобы отмазать его от обвинений в расизме. Это - во-первых.
Во-вторых, на этот раз судят метиса, «белого латинос», за убийство черного, и, помимо белых, на стороне дружинника еще и Ля Раса, как гордо себя именуют мигранты-переселенцы из стран Латинской и Центральной Америки. К слову, между черными и латинос разборки случаются куда чаще, чем у каждого из этих этносов с белыми. Если бы Леонард Бернстайн, Стивен Сондхайм и Джером Роббинс делали свою «Вестсайдскую историю» сейчас, им пришлось бы обойтись вовсе без белых персонажей и сосредоточиться на афроамериканских и латинских уличных бандах.
Лично я допускаю расовый мотив – что Джордж Циммерман сдвинут по фазе на почве негритянской преступности, с которой ему приходилось сталкиваться, патрулируя не очень благополучный район города, а потому замочил невинного парня с пакетиком «Скитлз» и бутылкой холодного чая. А то и вовсе крыша поехала от страха и ненависти.
Циммерман пару раз позвонил по 911 и сказал, что преследует «засранца». Диспетчер посоветовал ему этого не делать, но охота пуще неволи – патрульному было уже не остановиться, и он застрелил малого. Прибывшие полицейские и парамедики констатировали смерть, Циммермана доставили в участок и допросили, на видео видны царапины у него на голове и на носу, подтверждающие заявление Циммермана, что у него с Трейвоном была борьба, и Мартин нанес ему травмы.
Что же касается упомянутых исключений, то сошлюсь на мой раздрай с одной приятельницей, которая, само собой, белая и либералка, по сравнению с которой я - консерватор. Когда у нас случаются споры, она кладет меня обычно на обе лопатки, но, на мой взгляд, по причине более богатого словарного запаса, будучи прирожденной американкой, тогда как я – натурализованный, и мой родной язык – русский.
Когда в стране началась массовая истерия в связи с этим убийством и на митингах, шествиях, демонстрациях толпы (по преимуществу - афроамериканы) качали права и требовали суда и ареста Циммермана, а он тогда еще гулял на свободе, но скрывался от суда Линча, который хотели свершить над ним экстремисты из «Черных пантер» (типа Ку-Клукс-Клана, но противоположной опять-таки цветовой принадлежности) и даже предлагали 10 тысяч долларов за его голову, я не то чтобы встал на его сторону, но вся эта вакханалия была мне не по душе. К тому же, автор, хоть и колеблемый тростник (спасибо Паскалю за метафору), но адепт правосудия, страшится толпы и ненавидит самосуд - любой. А также испытывает нечто сродни содроганию от любого разгула черни. Имею в виду не черный цвет кожи, а охлократию, власть толпы.
При таком общественном резонансе на убийство наш президент тоже не мог остаться в стороне и высказал свое сочувствие жертве. Нормалек. Заявление достаточно острожное по сравнению, скажем, с его критикой полиции, которая – помните? - задержала в Гарварде чернокожего профессора, приняв его за грабителя, когда тот взламывал замок, чтобы попасть в собственный дом. Потом Бараку Обаме пришлось дезавуировать собственные слова и пригласить в Белый дом обоих фигурантов того абсурдного конфликта.
Обжегшись на молоке, дуют на воду, а потому на этот раз президент подпустил немного лирики: «Если бы у меня был сын, он бы выглядел как Трэйвон Мартин», что тут же вызвало диатрибы наших правофланговых.
«А если бы убитый был косоглазым китайцем, рыжим ирландцем или курчавым евреем – какая разница?» - цитирую гневный отклик из консервативного издания “National Review”.
Цветаева писала, что осуждает убийцу, но первой встанет на его защиту, когда его преследует мстительный плебс. Пересказываю по памяти, чтобы не рыскать по Википедии в поисках точной цитаты.
Потом, под давлением общественного мнения, Циммермана посадили, но выпустили под крупный залог. И вот, наконец, после тщательного двухнедельного отбора членов жюри - одни женщины, все белые, кроме одной, но и та за право на самозащиту, две приезжие, у половины - оружие дома именно для самозащиты, а у одной судимость – суд над Циммерманом начался, и наши споры с Рейчел – так зовут мою американскую подружку – возобновились с новой силой.
Нет, я против демонизации жертвы и героизации его убийцы, даже если убийство было совершенно в целях самозащиты.
Ну и что? Люди – не ангелы. Имеет ли этот бэкграунд отношение к тому, что произошло 26 февраля сего года на дорожной обочине флоридского городка Сэнфорд? Никакого! А потому вброс в СМИ всего этого негативчика на обоих фигурантов – живого и мертвого – это путь наименьшего сопротивления и выяснению истины никак не способствует.
По нулям.
За неимением точной информации о том, с чего началась потасовка между подозрительным патрульным и подозрительным парнем (слово «подозрительный» в разных значениях) и невозможностью воссоздать сцену убийства, нам остается только строить догадки. Да и членам жюри не позавидуешь. Помимо телефонных разговоров участников драмы, нам все известно со слов Джорджа Цимммермана, а покойники, увы, молчат – я о рослом и безоружном 17-летнем тинейджере Трейвоне Мартине. Только искусство дает слово мертвецам, как, например, в великом фильме Куросавы «Расёмон», когда убийство показано в четырех вариантах – в рассказах женщины, слуги, убийцы и убитого. Однако потому этот фильм и супер, что даже мертвец, оказывается, не говорит всей правды. Даже если бы Трэйвон Мартин чудом ожил и заговорил, вряд ли это пролило свет на трагедию: были бы две альтернативные версии, и членам жюри все равно пришлось бы выбирать наиболее доказательную. Либо - скорее всего – корректировать обе, пытаясь привести в соответствии с реалом.
В самой Флориде (как и в ряде других штатов) есть закон о защите собственной территории - Stand Your Ground Act, который позволяет применять оружие для самозащиты и даже убить потенциально опасного человека. Вот адвокаты Циммермана и настаивают, что он действовал, защищаясь от напавшего на него подозрительного субъекта в худи (кофта с капюшоном).
Так верить или не верить Циммерману?
Если честно, я бы ни в какую не согласился стать членом жюри, которое будет выносить суждение о нем. Или наоборот – именно такие нерешительные и «сумлевающиеся» люди, как я, и нужны, чтобы определить, насколько виновен и виновен ли общественник-патрульный, застреливший подростка?
Не знаю, не знаю.
По любому, я думаю, мою кандидатуру в члены жюри скорее всего забраковали на раннем этапа. Как, впрочем, и моей подружки Рейчел: за предвзятость, предубежденность и тенденциозность.
Судите сами. Свою «надсхваточную» (вроде бы) позицию я уже изложил, а сердобольная и жалостливая Рейчел упрекала меня в отсутствии сострадания и сочувствия к жертве, в равнодушии, бессердечии и даже в жестокосердии. А когда я сказал, что жизнь Циммермана тоже поломана, пусть даже его оправдают, то получил в ответ «Как можно сравнивать убийцу с убитым!»
Вот именно: в конце этой фразы Рейчел должен стоять не вопросительный, а восклицательный знак.
Мой последний довод, ultima ratio – дождемся суда – был отвергнут с ходу:
- Нам не нужен суд, чтобы иметь собственное мнение! У тебя оно тоже есть, хоть ты и скрываешь его под маской объективности. На самом деле, ты сочувствуешь убийце, а не его жертве.
- Пусть так! Ни мое, ни твое сочувствие не воскресит парня, а Циммерман – живой и если он действовал в качестве самозащиты, а против него ополчилось общественное мнение, то да: я ему сочувствую. А теперь все, что нам остается – это довериться суду, который, надеюсь, окажется более беспристрастен, чем мы с тобой.
Вот суд и начался. Читателю теперь понятно, почему ни Рейчел, ни меня не взяли бы в жюри?
Тут мы дошли до главного. Тинейджера в худи с пакетиком конфет и холодным чаем бесконечно жаль, но эмоции эмоциями, а есть еще правосудие, которое никто пока в нашей стране не отменял. И один из его главных принципов - презумпция невиновности: человек не виновен, пока не доказано обратное. И любое сомнение в доказательствах обвинения против обвиняемого трактуется в его пользу. Надеюсь, хоть здесь у нас с моей «прекрасной спорщицей» разногласий нет. А у вас?
Честно, я в некоторых сомнениях: стоит ли мне затевать эту статью, когда у меня нет собственного мнения по поводу ее драйва? А мой читатель, наверное, уже попривык, что я выступаю обычно с открытым забралом и отстаиваю свою точку зрения, как бы парадоксальна и провокативна она ни была, пусть даже расходясь с мнением «компактного большинства» и преступая границы пресловутой политкорректности. Тем более, в данном случае, когда страна расколота пополам и настроена прямо-таки противоположно, причем стороны ведут себя по отношению друг к дружке весьма агрессивно, и это еще мягко сказано.
Так уже было на моей памяти, когда судили О. Джей Симпсона, причем трещина в обществе прошла по расовому признаку: белые считали его убийцей, а черные яростно защищали. Не так чтобы без исключений: один мой кровожадный приятель из наших, русскоязычников, нисколько не сомневаясь, что чернокожий футболист и актер таки зарезал свою белую жену и ее гипотетического хахаля (тоже белого), но считал, что оба получили по заслугам - и чтобы другим женам и их полюбовникам неповадно было!
Я бы сказал, что и сейчас, когда открылся суд над патрульным-добровольцем Джорджем Циммерманом (помесь латинос с белым) по обвинению в убийстве черного парня Трейвона Мартина, не без исключений, хотя нация опять расколота по цветовому принципу. Однако по цвету кожи они и не больно отличаются друг от друга, на что напирают защитники дружинника-волонтера, чтобы отмазать его от обвинений в расизме. Это - во-первых.
Во-вторых, на этот раз судят метиса, «белого латинос», за убийство черного, и, помимо белых, на стороне дружинника еще и Ля Раса, как гордо себя именуют мигранты-переселенцы из стран Латинской и Центральной Америки. К слову, между черными и латинос разборки случаются куда чаще, чем у каждого из этих этносов с белыми. Если бы Леонард Бернстайн, Стивен Сондхайм и Джером Роббинс делали свою «Вестсайдскую историю» сейчас, им пришлось бы обойтись вовсе без белых персонажей и сосредоточиться на афроамериканских и латинских уличных бандах.
Лично я допускаю расовый мотив – что Джордж Циммерман сдвинут по фазе на почве негритянской преступности, с которой ему приходилось сталкиваться, патрулируя не очень благополучный район города, а потому замочил невинного парня с пакетиком «Скитлз» и бутылкой холодного чая. А то и вовсе крыша поехала от страха и ненависти.
Хладнокровный убийца? Изощренный садист? Психо- или социопат?
Циммерман пару раз позвонил по 911 и сказал, что преследует «засранца». Диспетчер посоветовал ему этого не делать, но охота пуще неволи – патрульному было уже не остановиться, и он застрелил малого. Прибывшие полицейские и парамедики констатировали смерть, Циммермана доставили в участок и допросили, на видео видны царапины у него на голове и на носу, подтверждающие заявление Циммермана, что у него с Трейвоном была борьба, и Мартин нанес ему травмы.
Что же касается упомянутых исключений, то сошлюсь на мой раздрай с одной приятельницей, которая, само собой, белая и либералка, по сравнению с которой я - консерватор. Когда у нас случаются споры, она кладет меня обычно на обе лопатки, но, на мой взгляд, по причине более богатого словарного запаса, будучи прирожденной американкой, тогда как я – натурализованный, и мой родной язык – русский.
Когда в стране началась массовая истерия в связи с этим убийством и на митингах, шествиях, демонстрациях толпы (по преимуществу - афроамериканы) качали права и требовали суда и ареста Циммермана, а он тогда еще гулял на свободе, но скрывался от суда Линча, который хотели свершить над ним экстремисты из «Черных пантер» (типа Ку-Клукс-Клана, но противоположной опять-таки цветовой принадлежности) и даже предлагали 10 тысяч долларов за его голову, я не то чтобы встал на его сторону, но вся эта вакханалия была мне не по душе. К тому же, автор, хоть и колеблемый тростник (спасибо Паскалю за метафору), но адепт правосудия, страшится толпы и ненавидит самосуд - любой. А также испытывает нечто сродни содроганию от любого разгула черни. Имею в виду не черный цвет кожи, а охлократию, власть толпы.
При таком общественном резонансе на убийство наш президент тоже не мог остаться в стороне и высказал свое сочувствие жертве. Нормалек. Заявление достаточно острожное по сравнению, скажем, с его критикой полиции, которая – помните? - задержала в Гарварде чернокожего профессора, приняв его за грабителя, когда тот взламывал замок, чтобы попасть в собственный дом. Потом Бараку Обаме пришлось дезавуировать собственные слова и пригласить в Белый дом обоих фигурантов того абсурдного конфликта.
Обжегшись на молоке, дуют на воду, а потому на этот раз президент подпустил немного лирики: «Если бы у меня был сын, он бы выглядел как Трэйвон Мартин», что тут же вызвало диатрибы наших правофланговых.
«А если бы убитый был косоглазым китайцем, рыжим ирландцем или курчавым евреем – какая разница?» - цитирую гневный отклик из консервативного издания “National Review”.
Цветаева писала, что осуждает убийцу, но первой встанет на его защиту, когда его преследует мстительный плебс. Пересказываю по памяти, чтобы не рыскать по Википедии в поисках точной цитаты.
Потом, под давлением общественного мнения, Циммермана посадили, но выпустили под крупный залог. И вот, наконец, после тщательного двухнедельного отбора членов жюри - одни женщины, все белые, кроме одной, но и та за право на самозащиту, две приезжие, у половины - оружие дома именно для самозащиты, а у одной судимость – суд над Циммерманом начался, и наши споры с Рейчел – так зовут мою американскую подружку – возобновились с новой силой.
Скажу сразу же, ни к юриспруденции, ни к рацио наша с ней перебранка не относится, а исключительно к всплескам эмоций. Я не принадлежу к фанатичным апологетам Циммермана, которые считают, что не застрели он черного пацана, тот бы еще много дел натворил. И собирают на него компру: рисовал непристойные граффити, опаздывал на уроки, а то и сачковал, у него как-то нашли пластиковый пакетик из-под марихуаны, несколько раз временно исключали из школы, а раскрученный по ТВ и в газетах снимок добродушного улыбающегося подростка – пятилетней давности, тогда как к моменту гибели он был совсем другим и сам разместил в интернете свою шпанистую «физию» с довольно угрожающей гримасой. Соответственно, собирают деньги в фонд Циммермана, героизируют его, а некоторые так даже выдвигают в президенты США.
Нет, я против демонизации жертвы и героизации его убийцы, даже если убийство было совершенно в целях самозащиты.
На Джорджа Циммермана, кстати, тоже накопали позорящих фактов вагон и маленькую тележку. Хотя во всех случаях ему удавалось уйти от наказания, он попадался на различных правонарушениях и рукоприкладстве – от превышения скорости и драки с полицейским до домашней разборки и жестокого обращения с пьяной женщиной, когда работал вышибалой в ночном клубе.
Ну и что? Люди – не ангелы. Имеет ли этот бэкграунд отношение к тому, что произошло 26 февраля сего года на дорожной обочине флоридского городка Сэнфорд? Никакого! А потому вброс в СМИ всего этого негативчика на обоих фигурантов – живого и мертвого – это путь наименьшего сопротивления и выяснению истины никак не способствует.
Точно так же, как положительные факты: Циммерман в детстве пел в церковном хоре, а Мартин с детства катался на горных лыжах.
По нулям.
За неимением точной информации о том, с чего началась потасовка между подозрительным патрульным и подозрительным парнем (слово «подозрительный» в разных значениях) и невозможностью воссоздать сцену убийства, нам остается только строить догадки. Да и членам жюри не позавидуешь. Помимо телефонных разговоров участников драмы, нам все известно со слов Джорджа Цимммермана, а покойники, увы, молчат – я о рослом и безоружном 17-летнем тинейджере Трейвоне Мартине. Только искусство дает слово мертвецам, как, например, в великом фильме Куросавы «Расёмон», когда убийство показано в четырех вариантах – в рассказах женщины, слуги, убийцы и убитого. Однако потому этот фильм и супер, что даже мертвец, оказывается, не говорит всей правды. Даже если бы Трэйвон Мартин чудом ожил и заговорил, вряд ли это пролило свет на трагедию: были бы две альтернативные версии, и членам жюри все равно пришлось бы выбирать наиболее доказательную. Либо - скорее всего – корректировать обе, пытаясь привести в соответствии с реалом.
В самой Флориде (как и в ряде других штатов) есть закон о защите собственной территории - Stand Your Ground Act, который позволяет применять оружие для самозащиты и даже убить потенциально опасного человека. Вот адвокаты Циммермана и настаивают, что он действовал, защищаясь от напавшего на него подозрительного субъекта в худи (кофта с капюшоном).
Злосчастная эта худи стала символом несправедливости и даже расизма. Один телекомментатор вызвал возмущение зрителей (включая собственного сына), заявив, что Трэйвона Мартина убила его худи в той же мере, что и Циммерман. Черный демократ-конгрессмен, сказав, что человек не может считаться хулиганом только за то, что носит худи, снял пиджак, а под ним оказалась эта самая худи, но когда он нацепил на голову капюшон, его прервал молоток председательствующего и ему пришлось покинуть зал: членам Палаты представителей запрещено носить головные уборы во время заседаний. Несмотря на это изгнание, свой пиарный гешефт конгрессмен поимел – о его демонстративном поступке трубили все СМИ. Говорю не в осуждение, а просто констатирую. И множество других историй – вплоть до попыток зарегистрировать торговые бренды с именем жертвы (“I am Trayvon”, “Justice for Trayvon”) и наладить массовый выпуск таких фирменных худи. Среди тех, кто подал подобную заявку в патентное бюро, оказалась и мать Трэйвона Мартина, за что упрекать ее грех: по крайней мере, я не из тех, кто бросит в нее камень.
Так верить или не верить Циммерману?
Если честно, я бы ни в какую не согласился стать членом жюри, которое будет выносить суждение о нем. Или наоборот – именно такие нерешительные и «сумлевающиеся» люди, как я, и нужны, чтобы определить, насколько виновен и виновен ли общественник-патрульный, застреливший подростка?
Не знаю, не знаю.
По любому, я думаю, мою кандидатуру в члены жюри скорее всего забраковали на раннем этапа. Как, впрочем, и моей подружки Рейчел: за предвзятость, предубежденность и тенденциозность.
Судите сами. Свою «надсхваточную» (вроде бы) позицию я уже изложил, а сердобольная и жалостливая Рейчел упрекала меня в отсутствии сострадания и сочувствия к жертве, в равнодушии, бессердечии и даже в жестокосердии. А когда я сказал, что жизнь Циммермана тоже поломана, пусть даже его оправдают, то получил в ответ «Как можно сравнивать убийцу с убитым!»
Вот именно: в конце этой фразы Рейчел должен стоять не вопросительный, а восклицательный знак.
Мой последний довод, ultima ratio – дождемся суда – был отвергнут с ходу:
- Нам не нужен суд, чтобы иметь собственное мнение! У тебя оно тоже есть, хоть ты и скрываешь его под маской объективности. На самом деле, ты сочувствуешь убийце, а не его жертве.
- Пусть так! Ни мое, ни твое сочувствие не воскресит парня, а Циммерман – живой и если он действовал в качестве самозащиты, а против него ополчилось общественное мнение, то да: я ему сочувствую. А теперь все, что нам остается – это довериться суду, который, надеюсь, окажется более беспристрастен, чем мы с тобой.
Вот суд и начался. Читателю теперь понятно, почему ни Рейчел, ни меня не взяли бы в жюри?
Тут мы дошли до главного. Тинейджера в худи с пакетиком конфет и холодным чаем бесконечно жаль, но эмоции эмоциями, а есть еще правосудие, которое никто пока в нашей стране не отменял. И один из его главных принципов - презумпция невиновности: человек не виновен, пока не доказано обратное. И любое сомнение в доказательствах обвинения против обвиняемого трактуется в его пользу. Надеюсь, хоть здесь у нас с моей «прекрасной спорщицей» разногласий нет. А у вас?
comments (Total: 8)
Дело Мумиа Абу Джамала - более чем 30-летней давности; дело об изнасиловании в Цетральном парке - 20 более чем 20-летней давности.
Ты можешь считать "Amnesty International" "левацкой организацией, но левацкая - не значит либеральная. Между леваками с одной стороны, либералами и солидарными с ними по многим социальным вопросам "пост-модернистами" с другой - дистанция огромного размера.
Ты пишешь (((Подобных примеров можно привести сколько угодно))) Сколько угодно? И в качестве примера либерального деятеля ты приводишь фаната "Никс"Спайка Ли - ну просто столп американского либерализма.
Ты пишешь (((Вообще, то рвение с каким либеральная элита бросается защищать черных убийц-экстремистов, только доказывает ту ненависть которую либералы питают к белым жертвам черных преступников.)))
Ну так назови фамилии белой либеральной ЭЛИТЫ, которая раз за разом защищает черных убийц-экстремистов, ненавидя людей своей расы? Кстати, кто это такие "черные убийцы-экстремисты"" последних 20 лет? Я о таких хлопцах, не черных убийц, как таковых, в них нехватки не наблюдается, а именно "черных убийц-экстремистов", что не слышал.
Что касается невинно осужденных, то увы, таких случаев у нас - вагон и маленькая тележка. О чем пишут не только либералы. И последний случай, о котором я писал ниже - о фальсификаторе детективе из NYPD Луисе Скарселле - тому подтверждение. А как у нас умеют порой склонять к признанию в убийствах - писано переписано. Или берешь вину на себя - и получаешь срок, или валяй братан на суд присяжных. А на таком суде оправдаться почти невозможно, зато наверняка схлопочешь высшую меру социальнй защиты или пожизненное без права выхода по "удо". Вот многие и оговаривают себя, зато для копа типи Скарселла - раскрытие, почет и уважуха. Сейчас под пересмотром 50 дел якобы раскрытых им убийств. Сколько он засадил невинных людей выяснит следствие. А ведь аналогичные случаи имеют место в других штатах. И сколько их таких - невинно отправленных на нары или в камеры смертников? И такие люди не заслуживают защиты и сочуствия?
Mr. Ranta faces charges of second-degree murder and criminal possession of a deadly weapon, said a spokesman for the police, Capt. Stephen P. Davis. Mr. Ranta's criminal record includes 15 or 16 arrests on various charges and prison time for robbery.
http://www.amnesty.org/en/library/asset/AMR51/001/2000/en/0987a185-dfd3-11dd-8e17-69926d493233/amr510012000en.pdf
http://www.amnestyusa.org/news/press-releases/amnesty-international-welcomes-charges-brought-in-trayvon-martin-case
-it would be no trial at all if both parts belonged to the same race (either white or black); and
-it would be no trial at all if Trayon Martin killed George Zimmerman.
However, the reality is different.
God bless America
А то куча пахнущих эмоций и никакой конкретики.
Иначе все эти обвинения - голословны.
А вот сомневаться в тех или иных приговорах порой приходиться по причине того, что обвинительные заключения были сфабрикованы или следователи пошли по ложному следу. За последние несколько десятков лет из под стражи было выпущено больше сотни лиц, которых приговори к смерти за якобы совершенное убийство. Черных - большинство. Этих людей не следовало защищать, не пытаться найти настящих душегубов?
Последний пример по невинно осужденным - расследование бруклинской прокуратуры по гражданам, которых ошибочно отправили за решетку. Его сейчас проводит окружной прокурор Хайнс. Один из фигурантов следствия бывший детектив Луис Скарселла.
Only a few months ago the head of the Brooklyn DA's Conviction Integrity Unit said they had "ruled out" the possibility that more innocent people had been thrown in jail because of the sloppy, possibly criminal police work of former NYPD detective Louis Scarcella. Now the Daily News confirms that the DA's office is reviewing 50 murder convictions, and that the Conviction Integrity Unit is asking former federal judges and state supreme court jurists to help.
After David Ranta was released from prison in March after serving 23 years for a murder he didn't commit (the confession Scarcella coaxed out of the witness proved false) a deluge of evidence surfaced to cast doubt on Scarcella's convictions.