Пушкин, любовь и фантазия
Культура
Рассмотрев, что происходит сейчас с писателями – им несть числа, и ложный цвет графомании распустился по всей Америке, – обратимся к редеющей, но все еще мощной и разноликой армии читателей. Какие перемены происходят там?
«ПушкинскаЯ» проблема
в Америке
Прежде всего – книжный снобизм, когда человек определяется, оценивается и допускается до дружбы, секса или даже любви в зависимости от того, какие книги он читает. Да, представьте себе - ни классовые, ни этнические, ни индивидуальные, ни даже расовые, ни тем более субординационные различия между людьми не препятствуют интимным отношениям так резко, как различие в литературных вкусах. Журналистка из «Нью-Йорк таймс» рассказывает, как однажды рано утром ее разбудил телефонный звонок. Звонила ее близкая подруга. Она только что порвала с бойфрендом, которого все еще любила, и отчаянно пыталась оправдать свой поступок. « Ты только представь! – кричала она в трубку. – Он даже не слыхал о Пушкине!»
Всем это знакомо. Или, по крайней мере, многим. Всякий, кто читает разборчиво и пристрастно, сталкивается когда-нибудь с пушкинской проблемой: когда в результате упущенной – или ошибочной – литературной ссылки становится предельно ясно, что взаимная влюбленность стремительно иссякает. По крайней мере с тех пор, как Дантовы Паоло и Франческа влюбились друг в друга, читая вместе повести о Ланцелоте, литературный вкус - отличный показатель любовной совместимости.
В наши дни, благодаря интернетным вебсайтам, перечисление ваших любимых книг и авторов может стать критической, хотя и рискованной частью самопрезентации. Когда назначают свидания в интернете, даже беглое упоминание той или иной любимой книги может привести к кромешному разрыву. Разузнать вкус к книгам у приглянувшегося человека – довольно верный способ – вроде первого объятия – узнать его поближе. Читательские привычки могут дать общее представление о других свойствах человека – о степени его интеллектуального любопытства, о классовом сознании, о стиле жизни, об образовательном уровне.
Женщины Читают больше
Бедный современный Ромео, всерьез исповедующий начитанной Джульетте свои обывательские вкусы! Иногда это проблема выбора любимого автора – так же, как и «пушкинская». «Я вынуждена была порвать с одним парнем, потому что он был в восторге от Айн Рэнд, - призналась Лора Миллер, литературный критик. – Он был очень симпатичный и невероятно порядочный несмотря на всю жутко бездушную «философию», которую он отстаивал. Но мы расстались совсем не из-за идеологии. Я просто считала, что Рэнд – до смешного плохой писатель, и какое-то время спустя я не смогла не пройтись на его счет».
Литературный агент Джуди Хейблум до сих пор содрогается, вспоминая, как на свидании её поклонник взахлеб обсуждал культовую классику Роберта Пирсига «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом», исследующую «души и психику» молодых людей. «Когда парень говорит тебе, что эта книга перевернула всю его жизнь, я бы хотела, чтоб он избавил нас обоих от неловкости», - сказала Хейблум, добавив, что «переломные моменты жизни – в лучшем случае скучная тема для романических откровений».
Пора признать – это, скорее всего, гендерная проблема. Интеллектуалки, похоже, более чувствительны к литературным разладчикам любовных отношений, чем интеллектуалы. Редко встретишь мужика, который бы выбросил красотку из постели из-за её несовершенного вкуса к книгам. Все-таки женщины читают больше, особенно художественную литературу. «Это классно, если вы найдете парня, который читает, точка», - призналась писательница Беверли Уэст. Ей вторит Джесса Криспин, блоггер на одном из литературных сайтов. «Большинство моих друзей и мужчин в моей жизни – нечитатели», - говорит она, но «коли речь зашла о книгах, то если я прихожу в гости к мужику и вижу вот эти книги о жизненных уроках, полученных от собак, то скорее всего я не останусь у него на ночь».
От книги – до любви
Все же для каких-то мужчин-книгочеев литературные вкусы у сексуальной партнерши много значат. «Я порвал с герлами, которые твердили: «я вообще не читаю”, нам просто не о чем было говорить», - поделился Кристиан Лоренцен, редактор журнала «Харперс». Лоренцен вспоминает, как дал одной своей подружке почитать роман Набокова «Ада», поскольку книга «забавная и длинная и очень гетеросексуальная, хотя я и догадывался, что в основе ее лежит инцест». Любовь у них не вышла, но сейчас, он добавил, «она держит «Аду» на своем сайте как любимую книгу».
Новый роман Джеймса Коллинза «Греческий язык для начинающих» - о человеке, который влюбился в женщину, читающую в самолете «Волшебную гору» Томаса Манна. Сам Коллинз вспоминает, как после окончания колледжа он был без памяти влюблен в женщину, которая держала на прикроватном столике роман «Невыносимая легкость бытия». «По существу, я ничего не знал о Кундере, но помню, думал: «Вот это да! Ультрамодная (книга), фиктивная метафизика, секс со шляпой на голове», - и я уже совсем иначе представлял эту женщину (и ничего никогда не произошло)», - пишет Коллинз в своей «емельке». « Я знаю, были случаи, когда я полностью отрицал людей в зависимости от того, что они читали, - и задолго до того, как влюблялся в них или разрывал с ними: Бодлер (слишком претенциозный), Джон Ирвинг (слишком традиционен), Вирджиния Вулф (слишком Вирджиния Вулф)». Подумать только, продолжал Коллинз, «я знаю людей, которые пошли на полный разрыв отношений из-за разницы во мнениях о романе Джонатана Францена «Исправления»: «Лажа!» - «Блеск!», «Лажа!» - «Блеск!».
Назвать любимую книжку или автора может быть чревато. Возьмешь слишком низко - и рискуешь прослыть идиотом. Целишь слишком высоко – и рискуешь выглядеть занудой или фальшаком. «Кадриться на Манхэттене – высоко конкурентный, жестко выборочный вид спорта, - заметил писатель Огюстен Бёррутс. – Как правило, если мужик прочел книгу в прошлом году или вообще, этого вполне достаточно». Автор вспоминает встречу с неким Микаэлем, «здоровенным блондином из Германии». Как понимаете, здесь речь идет о голубой любви. Бёррутс уже приближался к назначенному месту встречи и вдруг увидел, «к своему ужасу, искусно потрепанный, ископаемый роман Сэмюэла Беккета «Пруст». Вот тут, утверждает Бёррутс, все и кончилось, даже не начавшись.«Если существует более избитый, грубо очевидный способ сообщения о своем образовательном уровне, литературных стандартах и общей интеллигентности, я такого не знаю».
Иду на книгу
В самом деле, выпячивание какой-нибудь супермодной, непременно мудреной книги, сигнализирующей, в кругу посвященных, о своих литературных запросах и культурной утонченности, очень развито в Манхэттене. За свою жизнь в Нью-Йорке я часто встречала этих многозначительных носителей книг, дающих знать о себе тем, кому надо. Однажды в музее Метрополитен я с удивлением лицезрела сразу четырех носителей, в руке и под мышкой, увесистого, в броской обложке тома «Имя розы». Тогда над этой бестселлерной книгой бушевала критика. Вовсе необязательно, чтобы все манхэттенские носители этой довольно-таки замысловатой книги итальянского писателя-структуралиста Умберто Эко её полностью осилили. К тому же так было неудобно носить в музее этот тяжеленный том! Однако они шли на это, подавая книгой кодовый знак о себе – возможным партнерам в сексе или любви.
Я не помню, чтобы в России моего времени – 60-70 гг. прошлого века – интеллигенция находила единомышленников или любовников с помощью книжной жестикуляции. Скорее, нашумевшую (обычно в узком кругу инакомыслящих) книгу прятали под газетной обложкой, чем выставляли напоказ. В Совдепии круг «высоколобой» интеллигенции был очень элитарен, замкнут, и свои книжные пристрастия предпочитали скорее скрывать, чем афишировать прилюдно. Может быть, сейчас по Москве и Петербургу и бродят молодые люди с модной книжкой в руках, давая знать о себе тем, кто посвящен в эти книжные ритуалы.
Но в европейских странах, как и на Манхэттене, элитная книга, выставленная напоказ, подает позывные тем, кто способен их принять. Один мой знакомый – из книгочеев, отправился прошлой весной один в путешествие по Таиланду и Камбодже. Когда после 16-часового лёта он приземлился в Бангкоке, чувствуя себя очень одиноко и чуждо в пестрой азиатской толпе, вдруг его как магнитом потянуло к девушке, которая сидела на скамейке, а рядом, на походном рюкзаке, лежал толстенный том Пруста «В поисках утраченного времени». Книга была на языке оригинала, и девушка была француженкой, но мой знакомый с помощью книжной сигнализации угадал в ней родственную душу, и они вместе замечательно объездили Таиланд и Камбоджу, расставшись близкими друзьями и любовниками.
Любовь побеждает книги
Вернемся в Америку, точнее – на Манхэттен, где литературный вкус определяет, – будет здесь любовь или не будет? Какую роль играют собственно книги в этом мучительном отборе сексуального или любовного партнера? Часто несходные литературные вкусы указуют на другие проблемы и антагонизмы. «У меня был бойфренд, по которому я с ума сходила, но ничего толком у нас не вышло, - вспоминает известная писательница Нора Эфрон. – Через 25 лет он обвинил меня в том, что я не смеялась, пока читала книгу Терри Саутерна «Конфетка». Уверяю вас, совсем не из-за этого наш роман не состоялся». Популярный очеркист, пишущий об одиночках в Нью-Йорке, высказался так: «Если вы любите книги Алисы Манро и идете на свидание с кем-то, чья любимая книга «Код Да Винчи», возможно, что признаки несовместимости очевидны до того, как начнутся взаимные признания».
Некоторые предпочитают разделять литературные вкусы и личную жизнь. «Будучи писателем, последнее, что я хочу в своей личной жизни, - это партнер, целиком погруженный в литературный мир», - сказала Ариэль Леви, автор «Шовинистических свинюшек». Её партнер, консультант по жилищному строительству, читать не любит. Когда ей хочется поговорить о книгах, она идет в свой книжный клуб. Совместность в литературных вкусах – это «роскошь» и нечто неуместное в любви, считает Леви. Предел мечтаний, добавила она, - «это найти кого-то, чьи личные слабости и пороки совпадают с твоими, и кого ты можешь вытерпеть».
Редактор журнала Марко Рот считает: «Хорошо бы книги были просто книгами. Трагедия любви в наше время – всеобщее убеждение, что любовные партнеры должны совпадать на всех индивидуальных уровнях». Кроме того, добавил он, иногда люди могут полюбить одно и то же по самым разным причинам, а они выстраивают целую частную жизнь-фантазию под влиянием этих якобы взаимно разделенных книг, - только чтобы узнать, слишком поздно, что любовный партнер увлечен совершенно другой фантазией. Конечно, любовная пара может одинаково увлекаться «Женским портретом» (роман Генри Джеймса), но один идентифицирует себя с Гилбертом Осмондом, а другая – с Айсабел Арчер, и выходит, что у них совсем разные представления об их романической связи.
Для большинства любовь все-таки побеждает литературные пристрастия. «Многие из моих друзей в самом деле, довольно легковесные но не настолько легковесы, чтобы порвать с кем-нибудь из-за разницы в литературных вкусах, - заметил телепродюсер Бен Карлин. – Если эта женщина спит с данным писателем, это, вероятно, и послужит причиной их разрыва, а не – «я не люблю его роман, вот почему мы больше не встречаемся».
«ПушкинскаЯ» проблема
в Америке
Прежде всего – книжный снобизм, когда человек определяется, оценивается и допускается до дружбы, секса или даже любви в зависимости от того, какие книги он читает. Да, представьте себе - ни классовые, ни этнические, ни индивидуальные, ни даже расовые, ни тем более субординационные различия между людьми не препятствуют интимным отношениям так резко, как различие в литературных вкусах. Журналистка из «Нью-Йорк таймс» рассказывает, как однажды рано утром ее разбудил телефонный звонок. Звонила ее близкая подруга. Она только что порвала с бойфрендом, которого все еще любила, и отчаянно пыталась оправдать свой поступок. « Ты только представь! – кричала она в трубку. – Он даже не слыхал о Пушкине!»
Всем это знакомо. Или, по крайней мере, многим. Всякий, кто читает разборчиво и пристрастно, сталкивается когда-нибудь с пушкинской проблемой: когда в результате упущенной – или ошибочной – литературной ссылки становится предельно ясно, что взаимная влюбленность стремительно иссякает. По крайней мере с тех пор, как Дантовы Паоло и Франческа влюбились друг в друга, читая вместе повести о Ланцелоте, литературный вкус - отличный показатель любовной совместимости.
В наши дни, благодаря интернетным вебсайтам, перечисление ваших любимых книг и авторов может стать критической, хотя и рискованной частью самопрезентации. Когда назначают свидания в интернете, даже беглое упоминание той или иной любимой книги может привести к кромешному разрыву. Разузнать вкус к книгам у приглянувшегося человека – довольно верный способ – вроде первого объятия – узнать его поближе. Читательские привычки могут дать общее представление о других свойствах человека – о степени его интеллектуального любопытства, о классовом сознании, о стиле жизни, об образовательном уровне.
Женщины Читают больше
Бедный современный Ромео, всерьез исповедующий начитанной Джульетте свои обывательские вкусы! Иногда это проблема выбора любимого автора – так же, как и «пушкинская». «Я вынуждена была порвать с одним парнем, потому что он был в восторге от Айн Рэнд, - призналась Лора Миллер, литературный критик. – Он был очень симпатичный и невероятно порядочный несмотря на всю жутко бездушную «философию», которую он отстаивал. Но мы расстались совсем не из-за идеологии. Я просто считала, что Рэнд – до смешного плохой писатель, и какое-то время спустя я не смогла не пройтись на его счет».
Литературный агент Джуди Хейблум до сих пор содрогается, вспоминая, как на свидании её поклонник взахлеб обсуждал культовую классику Роберта Пирсига «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом», исследующую «души и психику» молодых людей. «Когда парень говорит тебе, что эта книга перевернула всю его жизнь, я бы хотела, чтоб он избавил нас обоих от неловкости», - сказала Хейблум, добавив, что «переломные моменты жизни – в лучшем случае скучная тема для романических откровений».
Пора признать – это, скорее всего, гендерная проблема. Интеллектуалки, похоже, более чувствительны к литературным разладчикам любовных отношений, чем интеллектуалы. Редко встретишь мужика, который бы выбросил красотку из постели из-за её несовершенного вкуса к книгам. Все-таки женщины читают больше, особенно художественную литературу. «Это классно, если вы найдете парня, который читает, точка», - призналась писательница Беверли Уэст. Ей вторит Джесса Криспин, блоггер на одном из литературных сайтов. «Большинство моих друзей и мужчин в моей жизни – нечитатели», - говорит она, но «коли речь зашла о книгах, то если я прихожу в гости к мужику и вижу вот эти книги о жизненных уроках, полученных от собак, то скорее всего я не останусь у него на ночь».
От книги – до любви
Все же для каких-то мужчин-книгочеев литературные вкусы у сексуальной партнерши много значат. «Я порвал с герлами, которые твердили: «я вообще не читаю”, нам просто не о чем было говорить», - поделился Кристиан Лоренцен, редактор журнала «Харперс». Лоренцен вспоминает, как дал одной своей подружке почитать роман Набокова «Ада», поскольку книга «забавная и длинная и очень гетеросексуальная, хотя я и догадывался, что в основе ее лежит инцест». Любовь у них не вышла, но сейчас, он добавил, «она держит «Аду» на своем сайте как любимую книгу».
Новый роман Джеймса Коллинза «Греческий язык для начинающих» - о человеке, который влюбился в женщину, читающую в самолете «Волшебную гору» Томаса Манна. Сам Коллинз вспоминает, как после окончания колледжа он был без памяти влюблен в женщину, которая держала на прикроватном столике роман «Невыносимая легкость бытия». «По существу, я ничего не знал о Кундере, но помню, думал: «Вот это да! Ультрамодная (книга), фиктивная метафизика, секс со шляпой на голове», - и я уже совсем иначе представлял эту женщину (и ничего никогда не произошло)», - пишет Коллинз в своей «емельке». « Я знаю, были случаи, когда я полностью отрицал людей в зависимости от того, что они читали, - и задолго до того, как влюблялся в них или разрывал с ними: Бодлер (слишком претенциозный), Джон Ирвинг (слишком традиционен), Вирджиния Вулф (слишком Вирджиния Вулф)». Подумать только, продолжал Коллинз, «я знаю людей, которые пошли на полный разрыв отношений из-за разницы во мнениях о романе Джонатана Францена «Исправления»: «Лажа!» - «Блеск!», «Лажа!» - «Блеск!».
Назвать любимую книжку или автора может быть чревато. Возьмешь слишком низко - и рискуешь прослыть идиотом. Целишь слишком высоко – и рискуешь выглядеть занудой или фальшаком. «Кадриться на Манхэттене – высоко конкурентный, жестко выборочный вид спорта, - заметил писатель Огюстен Бёррутс. – Как правило, если мужик прочел книгу в прошлом году или вообще, этого вполне достаточно». Автор вспоминает встречу с неким Микаэлем, «здоровенным блондином из Германии». Как понимаете, здесь речь идет о голубой любви. Бёррутс уже приближался к назначенному месту встречи и вдруг увидел, «к своему ужасу, искусно потрепанный, ископаемый роман Сэмюэла Беккета «Пруст». Вот тут, утверждает Бёррутс, все и кончилось, даже не начавшись.«Если существует более избитый, грубо очевидный способ сообщения о своем образовательном уровне, литературных стандартах и общей интеллигентности, я такого не знаю».
Иду на книгу
В самом деле, выпячивание какой-нибудь супермодной, непременно мудреной книги, сигнализирующей, в кругу посвященных, о своих литературных запросах и культурной утонченности, очень развито в Манхэттене. За свою жизнь в Нью-Йорке я часто встречала этих многозначительных носителей книг, дающих знать о себе тем, кому надо. Однажды в музее Метрополитен я с удивлением лицезрела сразу четырех носителей, в руке и под мышкой, увесистого, в броской обложке тома «Имя розы». Тогда над этой бестселлерной книгой бушевала критика. Вовсе необязательно, чтобы все манхэттенские носители этой довольно-таки замысловатой книги итальянского писателя-структуралиста Умберто Эко её полностью осилили. К тому же так было неудобно носить в музее этот тяжеленный том! Однако они шли на это, подавая книгой кодовый знак о себе – возможным партнерам в сексе или любви.
Я не помню, чтобы в России моего времени – 60-70 гг. прошлого века – интеллигенция находила единомышленников или любовников с помощью книжной жестикуляции. Скорее, нашумевшую (обычно в узком кругу инакомыслящих) книгу прятали под газетной обложкой, чем выставляли напоказ. В Совдепии круг «высоколобой» интеллигенции был очень элитарен, замкнут, и свои книжные пристрастия предпочитали скорее скрывать, чем афишировать прилюдно. Может быть, сейчас по Москве и Петербургу и бродят молодые люди с модной книжкой в руках, давая знать о себе тем, кто посвящен в эти книжные ритуалы.
Но в европейских странах, как и на Манхэттене, элитная книга, выставленная напоказ, подает позывные тем, кто способен их принять. Один мой знакомый – из книгочеев, отправился прошлой весной один в путешествие по Таиланду и Камбодже. Когда после 16-часового лёта он приземлился в Бангкоке, чувствуя себя очень одиноко и чуждо в пестрой азиатской толпе, вдруг его как магнитом потянуло к девушке, которая сидела на скамейке, а рядом, на походном рюкзаке, лежал толстенный том Пруста «В поисках утраченного времени». Книга была на языке оригинала, и девушка была француженкой, но мой знакомый с помощью книжной сигнализации угадал в ней родственную душу, и они вместе замечательно объездили Таиланд и Камбоджу, расставшись близкими друзьями и любовниками.
Любовь побеждает книги
Вернемся в Америку, точнее – на Манхэттен, где литературный вкус определяет, – будет здесь любовь или не будет? Какую роль играют собственно книги в этом мучительном отборе сексуального или любовного партнера? Часто несходные литературные вкусы указуют на другие проблемы и антагонизмы. «У меня был бойфренд, по которому я с ума сходила, но ничего толком у нас не вышло, - вспоминает известная писательница Нора Эфрон. – Через 25 лет он обвинил меня в том, что я не смеялась, пока читала книгу Терри Саутерна «Конфетка». Уверяю вас, совсем не из-за этого наш роман не состоялся». Популярный очеркист, пишущий об одиночках в Нью-Йорке, высказался так: «Если вы любите книги Алисы Манро и идете на свидание с кем-то, чья любимая книга «Код Да Винчи», возможно, что признаки несовместимости очевидны до того, как начнутся взаимные признания».
Некоторые предпочитают разделять литературные вкусы и личную жизнь. «Будучи писателем, последнее, что я хочу в своей личной жизни, - это партнер, целиком погруженный в литературный мир», - сказала Ариэль Леви, автор «Шовинистических свинюшек». Её партнер, консультант по жилищному строительству, читать не любит. Когда ей хочется поговорить о книгах, она идет в свой книжный клуб. Совместность в литературных вкусах – это «роскошь» и нечто неуместное в любви, считает Леви. Предел мечтаний, добавила она, - «это найти кого-то, чьи личные слабости и пороки совпадают с твоими, и кого ты можешь вытерпеть».
Редактор журнала Марко Рот считает: «Хорошо бы книги были просто книгами. Трагедия любви в наше время – всеобщее убеждение, что любовные партнеры должны совпадать на всех индивидуальных уровнях». Кроме того, добавил он, иногда люди могут полюбить одно и то же по самым разным причинам, а они выстраивают целую частную жизнь-фантазию под влиянием этих якобы взаимно разделенных книг, - только чтобы узнать, слишком поздно, что любовный партнер увлечен совершенно другой фантазией. Конечно, любовная пара может одинаково увлекаться «Женским портретом» (роман Генри Джеймса), но один идентифицирует себя с Гилбертом Осмондом, а другая – с Айсабел Арчер, и выходит, что у них совсем разные представления об их романической связи.
Для большинства любовь все-таки побеждает литературные пристрастия. «Многие из моих друзей в самом деле, довольно легковесные но не настолько легковесы, чтобы порвать с кем-нибудь из-за разницы в литературных вкусах, - заметил телепродюсер Бен Карлин. – Если эта женщина спит с данным писателем, это, вероятно, и послужит причиной их разрыва, а не – «я не люблю его роман, вот почему мы больше не встречаемся».
