Ктуба, или СВИДЕТЕЛЬСТВО О БРАКЕ

Культура

 «Театр начинается с вешалки», -  утверждал великий реформатор русской сцены Константин Сергеевич Станиславский. И был не прав. Гардероб, нарядные платья, перчатки и  шляпки ушли в невозвратную даль.  Джинсы, свитер,  кроссовки – вот театральный «прикид» нынешнего зрителя. Чтоб он стоял в очереди за собственным пальто? Не смешите.
  Я скажу вам, с  чего начинается театр. Он начинается  с живой  авторской мысли, выраженной в слове.  Иначе говоря-с драматургии. С  пьесы. С хорошей пьесы, которую трудно испортить даже плохому  режиссеру, на которую не повлияет  наличие  или отсутствие в театре  гардероба..
Ажиотаж вокруг пьесы  « Ктуба или Свидетельство о браке» требует осмысления.  Согласитесь,не каждый день на спектакль с местными актерами, поставленный местным режиссером , публика ломится, как в лучшие годы  на  премьеру  «Современника». Аншлаги,  очереди, зрители, жаждущие « лишнего билетика» -  не на Бродвее или в Метрополитен-опере,  а  в  еврейском центре на Ностранд авеню - в районе, прямо скажем, не  самом театральном. Зал там  небольшой,  но есть сцена и даже  бархатный занавес. Все как в лучших домах. Я смотрела четвертый  спектакль, билеты на пятый были уже распроданы, а где  и   когда будет  шестой,  не знает даже художественный руководитель театра Михаил Галкин. Еврейский театр « Хаверим», как многие офф-бродвейские театры, не имеет  крыши над головой. Сегодня тут, а завтра там. Возможно,  следующий спектакль  будет в «Миллениуме». Следите за рекламой.
 Когда  публика наконец расселась  и свет погас, раздался голос диктора  на   иврите, перебиваемый  страшным  треском.  Как будто кто-то включил радиоприемник  на полную мощность, забыв его настроить. Когда треск наконец умолк,  перед зрителями предстала  комната  с  тахтой, книжной  полкой, фотографиями  на стенах и круглым столом  под  белой скатертью, накрытым для обеда. Старинные часы  с боем и приемник (тот самый!) на   этажерке довершали обстановку. Могу побожиться, что это был  родной  брат СВД-9, конфискованного  у нас в первый день войны, дабы мы не  слушали  вражеские голоса.  Кстати,  этот приемник- полноправное действующее лицо. Он  включался и выключался  чаще самопроизвольно, иногда под воздействием  хорошего  пинка,  но всегда выдавал тот репертуар, который считал нужным ( звукооператор Олег Осаенко). Словом, перед нами  типичная комната  50-х годов. Необычное в ней - только  трубы. Их почему-то очень много. Но, может, так надо?( Художники-постановщики Феликс Фельштинский и Валерий Цимбал).  В центре комнаты на табуретке, как на постаменте,  возвышается монументальная дама. Вокруг нее  с ножницами в руках  хлопочет портниха, она же хозяйка. Дама просит укоротить и без того короткую юбку. Короче. Еще короче.  Мы с вами, читатель,  присутствуем на  волнительной   процедуре, именуемой  «примеркой». От   нее ныне  остался старый  анекдот: «где будем талию делать?». Хозяйке не терпится спровадить соседку:  с минуты на минуту должен  прийти на  обед муж, но  та не  собирается слезать со своего пьедестала и явно намерена дождаться хозяина. А тут  еще  дочка  в подвенечном платье просит пришить пуговицы,  у нее свадьба через две недели,  документы уже подали, не хватает каких-то двух бумажек, куда они запропастились... Словом, обыкновенные семейные хлопоты накануне  свадьбы  единственного дитяти.  Бытовая комедия. Ну посмотрим, посмотрим.
Вы слышали, дорогой читатель, о писателе Эфраиме  Кешоне? Он автор этой пьесы. Нет? Я тоже .А между тем он  почти классик, а может быть,  даже уже официально признанный  классик. Для этого, как известно, нужно сначала  умереть. Эфраим  Кешон догадался и умер в 2005 году.  А родился он в Венгрии в 1924  году  и до  1949 года писал исключительно на венгерском языке. А после репатриации в Израиль перешел на иврит. Не сразу, конечно. Год он жил в киббуце, мыл туалеты, а в свободное от работы время  изучал иврит.
Но я   отвлеклась. Мы с вами, дорогой читатель, остановились   на том, что семья ожидает  к обеду отца. Нет, это надо видеть. В комнату вошел   Хозяин. Его Величество Рабочий Класс. Гегемон .Таким, во всяком случае, я себе его представляла  по многочисленным плакатам: мощный мужик  в  комбинезоне  и каске. Вошел - и началось: « Почему в комнате беспорядок? Почему нет огурцов?» За обедом   выяснилась еще более  страшная вещь:  нет содовой.  Кончилась, а купить забыли.  Зевс-громовержец  не так метал на землю громы и   молнии, как Элимелех Борозовский ( так зовут нашего героя) свой праведный  гнев  на несчастных  домашних. « Я ради вас  вкалываю как проклятый,  и что я за это имею? Стакан простой газировки я не заслужил в этом доме!»Так я познакомилась с диктатурой пролетариата в действии . Борозовского играет Лев Котляр.
В прошлой жизни Лев Котляр был артистом Одесского русского драматического театра имени  какого-то Иванова.  Единственный раз мне довелось увидеть  его  на сцене  в Нью-Йорке во французском водевиле « Ищи женщину». Он играл  транвестита. Это было очень плохо. В роли Эли Бен-Цура ( так настоящее имя нашего героя )  актер   взял реванш. Его Эли - гремучая  смесь  домостроевщины, наполеонова комплека, комплекса неполноценности, эгоцентризма, честности и  порядочности. Такой большой ребенок, забывший повзрослеть.  « Папа  в глубине души очень добрый человек»,- объясняет   дочка. А    маме   хочется, чтобы он был такой  и  снаружи. Ведь он же был когда-то  таким! На лошади  прискакал  на свидание-  сильный, мужественный  красивый. И фиалок нарвал. Такое не забывается. У Борозовского, каким он предстает перед нами, есть одна, но пламенная   страсть- трубы. Водопроводные, канализационные- всякие. Он водопроводчик- поэт. Он мог бы сыграть  ноктюрн на  флейте водосточных труб.    Роль не сыграна - прожита на одном дыхании.
 Тонкая и умная  Светлана Кифа в роли Шифры, жены   Элимелеха- воплощение    нелегкой женской доли,  неизменной от века и до наших дней, независимо от  страны проживания. Уверена: американские феминистки ее бы не поняли и осудили.  Нежная и романтическая  Шифра,  затурканная  бытом и заботами, -  во многом трагическая фигура, обладающая , к счастью, чувством юмора. Это чувство помогает  ей выносить характер своего благоверного, которого она продолжает любить ностальгической любовью. Но однажды,  решив, что «нет ничего хуже хорошего мужа»,  она устраивает бунт на корабле. В результате  семейный корабль чуть не идет ко дну.
Влюбленную в Элимелеха соседку Яфу на  грани фола играет Елена  Строганова. Роль в ее трактовке  является  мощным генератором смеха. Вызывают  уважение смелость  актрисы, экспонирующей  свои аппетитные   ножки выше   запретной черты: ее  Яфа все-таки  не теряет надежды соблазнить Эли. Я впервые вижу   Лену в  такой  остро-характерной  роли.  Словно где-то внутри нее  прорвалась плотина, дав выход   яркой театральности.
В  таком же остросатирическом ключе решает роль Роберта, жениха Аялы, Давид Варер.  «Человек в футляре» местного производства,   формалист, чинуша и дипломированный  маменькин сынок. Роберт  относится к категории людей, ненавидимых автором:  бюрократов,  опутавших  жизнь  израильтян всевозможными  циркулярами и запретами.
  На  какое-то время   квартира  Эли Борозовского превращается в филиал психбольницы. Свою долю в общий ералаш вносят отчаявшаяся  дождаться свадьбы  Аяла (Ирина Бырько) и член киббуца, симпатичный нахаленок  Буки (Юрий Маглёванный), сходу  влюбляющийся в Аялу, так что  ктуба  может не понадобиться.  Рядом с нудным и некрасивым  женихом он явно выигрывает. Кстати, актер, играющий  холостяка Буки, мог бы снять перед спектаклем  с пальца  обручальное кольцо.
О чем, однако, сыр-бор?
 Не израильтянину  -  не понять. В Израиле  не существует института  гражданских браков. Венчает раввин, он же  выдает  свидетельство о браке- ктубу. Жених и невеста должны предъявить  ктубу своих родныхь как доказательство, что они родились в законном браке. А иначе будут считаться момзерами, байстрюками,  то есть незаконнорожденными.  А это – позор на весь род, потому что ни один раввин не обвенчает момзера. Вот эту-то  пропавшую  грамоту два с половиной часа ищут  герои пьесы. Мама жениха строго  придерживается  установленных правил и не разрешит сыну жениться, пока не будет найдена ктуба. «Я б таких в тюрьму сажал»,-  вторит мамочке сынок. А родители невесты, бывшие киббуцники, люди секулярные, вообще не помнят, когда они были последний раз у раввина , венчал он их или нет.
Перевод пьесы на другой язык  априори   чреват  потерями. « Ктуба» написана для израильтян. Взять хотя  бы название. Ктуба на иврите означает «Брачный контракт». Для американцев это  словосочетание  имеет совсем другой смысл. Оно означает условия  брака и, не дай бог, развода.  Для удобства «брачный контракт» заменили на «брачный договор», а потом и вовсе на понятное «свидетельство о браке».
Труднее всего  поддаются переводу не фабула, не сюжет, а дух,  атмосфера, все, что находит эмоциональный отклик у зрителя.  Пьеса Кешона  затрагивает насущные  проблемы, не изжитые в этой стране и поныне. Израиль- секулярная страна, но общественный  транспорт в субботу не работает,  смешанные пары едут жениться на Кипр, потому что в Израиле  браки  евреев с «гоями» запрещены;  бойцов-неевреев, отдавших жизнь за Израиль, хоронят за оградой  кладбища.
«Ктуба»  - это сатира на нелепые  запретительные законы, не совместимые с жизнью современного общества. Infant terrible израильской литературы Кешон, сам испивший  до дна  горькую чашу репатрианта, выступает  против всевластия бюрократии, ненависти к «чужакам», продажных  демагогов,  тотального господства правящей партии труда,  политики национального самоубийства, которая  совершается на наших глазах. Власти не любят правды и не прощают инакомыслия. Кешона замалчивали  почти до смой  смерти, несмотря на его фантастическую популярность. Замалчивают и сейчас.  К его 60-летию число  изданий его книг на иврите и в переводах  достигло 430, а тираж перевалил за 30 миллионов- цифра для Израиля неслыханная. Его пьесы годами не сходят со сцены. Он даже получил премию Союза экспортеров, потому что его книги, пьесы и фильмы принесли  стране дохода больше, чем торговля оружием. На момент  смерти писателя его произведения были переведены на 37 языков мира.  В том числе на японский и китайский. В 2002 году он был   удостоен  премии государства Израиль в  категории « Дело жизни»- за вклад в  культуру страны.  Почетное, хоть и запоздалое признание. Писатель в последние годы жил в Швейцарии, где  и умер. Похоронен в Израиле,  который любил, как сын, и если критиковал, то не зло,  не с издевкой,  а мягко, с еврейским юмором.
Спектакль кончается  потрясающим аргентинским танго (хореограф Леонид  Фарбер), в которое вовлечены все участники. Почему  аргентинским? Потому что  там   в Буэнос-Айресе, в  посольстве работает бывший  киббуцник Яша Зискинд. Кем? Конечно, послом,  кем же еще? Так вот он должен был помнить   где эта чертова ктуба. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.
Бывшие советские граждане, озабоченные  печатью в паспорте еще меньше, чем герои пьесы ктубой , воспринимают эту пьесу как кошмарное  напоминание о советской бюрократической  машине, которая   подавляла в человеке достоинство, гордость и самоуважение. Не случайно в народе ходила поговорка: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек». Человеческую комедию,  написанную израильским писателем, поставил профессиональный режиссер Виктор Топаллер, телеведущий  компании RTVI.  Сохранив  самобытный израильский колорит пьесы,  ее очаровательный юмор, ее смысловые оттенки, он сделал ее   знакомой и узнаваемой  для русскоязычной аудитории. И этим  самым  ввел в сокровищницу  русской культуры.   В этом - главная  причина успеха этого спектакля.