Репетиторы эпохи Пирона

В Израиле вовсю идет обсуждение предстоящих изменений в системе сдачи экзаменов на аттестат зрелости. Эти изменения предложил новый министр просвещения, представитель партии “Еш атид” Шай Пирон. 

Одна из первых идей, предложенных им, - сокращение количества выпускных экзаменов. По мнению Пирона, их должно быть не более четырех-пяти. Он считает, что нынешняя система обрушивает на старшеклассников огромный объем материала, а постоянный стресс, который мешает им жить нормальной жизнью подростка, не дает возможности задуматься о духовном, и потому нынешний порядок должен быть изменен. Учителя волнуются: если часть предметов будет объявлена “небагрутными”, не перестанут ли дети учиться вообще? 

Ну а что репетиторы? Неужели грядущая реформа нанесет ущерб святая святых - израильской системе “серого образования”? 

В старших классах при подготовке к экзаменам на аттестат зрелости использование частных уроков становится практически неизбежным: по различным данным, от 63 до 85 процентов выпускников прибегают к помощи репетиторов. При этом надо осознавать, что дополнительные уроки недешевы: академический час (45 минут) английского обходится, к примеру, в 100-150 шекелей и более, столько же стоит математика.

Предлагаю вашему вниманию дневник Марины Лентовой, частного преподавателя английского языка. Она никогда не работала в школе ни здесь, ни там, но волею судеб оказалась вовлечена в учебные проблемы. Ее наблюдения показались мне весьма любопытными. Вполне вероятно, что, прочитав их, кто-то из родителей сумеет сделать полезные для себя выводы. 

Урок кайфа

На посиделках, посвященных педагогической тематике, я уверенно заявляю, что знаю израильскую школу с изнанки. Именно мне достается участь латать многочисленные дыры в непрочной материи познаний, сотканной в дневной школе, разглаживать грубые швы и переделывать участки, в которых “маэстро напортачил”. Потому что вот уже несколько лет я занимаюсь репетиторством. “Частным образом” - это про меня. Если принять во внимание, что в Израиле репетиторство зовется серым образованием, остается предположить, что частный учитель, как трудолюбивая серая мышка, должен разгрести по соломинке те огромные завалы, которые заботливо приготовлены для него дневной школой. “Ну что ж, произношу я в который раз, давайте начнем!” 

Ира, симпатичная, хорошо одетая и весьма упитанная девица тринадцати лет, характеризуется одной грустной особенностью - у нее сонные глаза. Они сонные всегда - летом и зимой, в будни и праздники. (Как тут не вспомнить классика: “Половина людей либо мертвы, либо спят”. Тот самый случай, только причины особые.) Эта девочка, выросшая в трудолюбивой репатриантской семье, больше всего на свете боится... работать. 

Ирочка едва переступила порог “хативат бейнаим” - средних классов, а репетиторы у нее уже есть почти по всем предметам. Родители, испугавшись плохих дочкиных оценок, решили своевременно нанять дополнительную тягловую силу, чтобы улучшить ход учебного процесса. Но успехов пока нет, хотя, полагаю, учителя из сил выбиваются. Ирочка всегда на стреме - чтобы не заставили сделать чего лишнего. “Ну, - тянет она возмущенно, - целых пять предложений написать! Нет, я могу только три! Вы представляете, как я от трех устану, а вы хотите пять!” 

Иру не увлекают остроумные кроссворды, песни модных групп и романтические истории, на которые так падки девицы ее возраста. Ее не прельщает перспектива понимать англоязычные программы на любимом ТВ - в конце концов, все телевидение на всех языках она сразу воспринимает как своеобразную жвачку - лишь бы провести время. И уж, конечно, меньше всего ее тревожит предстоящая контрольная. По прошедшей у нее набралось аж 60 баллов, но спокойствие ее не нарушено ничем. 

- Смотри,- говорю я, - вот это упражнение обеспечивает тебе успех. Ты будешь среди лучших. 

Но и победа ей не нужна. 

Родители Иры, между прочим, преуспевающие врачи. Они благополучно преодолели все рубежи репатриантского устройства - сутками сидели над ивритом, сдавали бесконечные экзамены, проходили интервью, разочаровывались и побеждали. Но процесс абсорбции повлиял на них странным и совершенно непостижимым образом – они внезапно увлеклись идеями демократического воспитания. На русский язык это величайшее изобретение американской половины человечества переводится следующим образом: не хочет ребенок учиться - и не надо. Ленится - не страшно, подрастет - само пройдет. Главное, освободиться от груза прошлого, от идеи обучения через принуждение. 

То, что эта задумка не проходит на практике, пока никого не останавливает. Так странно, так неожиданно обернулось для наших детей приобщение к западному миру. Они превосходят израильтян во многом, в том числе, как ни странно, и в лени. Они хотят быть более свободными и независимыми от тягомотины учения, настроившись лишь на получение удовольствия. 

...После очередного провала Ира приходит на урок. Просмотрев ее листочек, я с тоской обнаруживаю ошибки на все те правила, которые я тщетно пыталась отработать на прошлом уроке. На лице моей ученицы нет и тени смущения. “А сделайте мне сегодня урок кайфа, - лениво произносит девочка. - Так хочется чего-нибудь веселого… А то мы все учимся да учимся”.

- Ира, - взрываюсь я, - как же тебе не стыдно! Какой тебе кайф при твоих отметках?! 

- А вам-то что? - пожимает она плечами. - Какая вам разница, как я учусь, вам ведь все равно деньги платят. 

На этом мы расстаемся... 

Любить ушами

Один из самых распространенных мифов - все израильские дети хорошо знают английский, потому что с утра до ночи смотрят мультфильмы и фильмы на этом языке. 

Феномен действительно любопытный. Израильские дети на самом деле любят язык... ушами, но - не языком. В смысле, слышат и понимают гораздо лучше, чем говорят. Это, конечно, кто бы спорил, значительно нормальнее, чем было принято в Советском Союзе, где школьники и студенты годами зубрили слова с переводом и сдавали заветные тысячи “на-гора”, чтобы получить зачет, не умея разобрать при этом самых простых, обращенных к ним предложений. 

Но и в Израиле свои проблемы. Система обучения иностранным языкам в нашей стране ориентирована на то, чтобы научить слышать слова и понимать чужую речь. Считается, что собственная речь должна возникнуть сама по себе. Но точно так же, как отсутствие устных заданий и пересказов на иврите мешает формированию речевых навыков в родном языке, так же и в иностранном. Человек не привык высказывать свои мысли, он не имеет навыков устной речи вообще и английской - в частности. 

...Вика - ученица старших классов, она учится в тихоне. Девочка легко справляется с самыми сложными тестами. Вставить пропущенное слово в предложение для нее не проблема. Но... начав рассказывать какой-нибудь текст, она вдруг спотыкается, путается, возвращается к началу фразы. Опять попытка - и снова неудача. Она петляет, как заяц, запутывая следы, хватается за другую нить, и разобрать что-то в ее рассказе крайне сложно. В итоге мы учимся говорить, начиная с самых простых предложений, пытаясь довести до автоматизма начальные формы речи. То есть проделываем то, чем, по-хорошему, надо было заниматься не в одиннадцатом, а в пятом классе. Отсутствие устных опросов и ответов у доски, тренировка устной речи - это просто покинутая официальным образованием пашня, недостаток, который проявляется все заметнее. 

Русская поза 

Помните классическую позу образцового ученика советской школы? Руки сложены вместе, глаза смотрят на доску, ученик слушает объяснение. Честное слово, только в Израиле до меня дошла великая мудрость этого простого педагогического изобретения: руки школяра должны лежать на парте. 

…У двенадцатилетнего Игорька проблема - он с трудом сосредотачивается. В руках у него постоянно оказывается какой-нибудь посторонний предмет - резинка, игрушка, ключ, кепка, мобильный телефон... Очередной предмет прыгает у него в руках и нахально крадет у меня его внимание. 

- Что? - переспрашивает мальчик рассеянно и просит повторить объяснение. - А что вы сказали? Можно еще раз? 

- Убери игрушку! - решительно требую я. 

- А мне в школе разрешают, - пожимает он плечами. 

И это чистая правда. Чтобы не огорчать детей и не создавать “суровую обстановку”, от детей в младших классах не требуют оставлять дома любимые игрушки. Привычка постепенно закрепляется, не давая человеку сосредоточиться на том, что говорит учитель. 

В отчаянии хватаюсь за воспоминания. Пробуем освоить “позу русского ученика”. Больше трех минут поначалу мой ученик не выдерживает. Нагрузка слишком серьезна. Только через несколько уроков мы увеличиваем дозу и вскоре ставим рекорд: 10 минут без игрушки в руках. 

Тёмка

Благодаря Тёмке я наконец точно выяснила, в чем заключаются человеческие способности, в частности, языковые.. Тёмку привели ко мне после того как он поступил в класс для “продвинутых” учеников (“китат мехунаним”), сдав с третьей попытки сложный экзамен по математике. Оказавшись в классе для детей с опережающим развитием, Тёмка довольно быстро там самоутвердился. Последним бастионом на пути к успеху оказался английский. По этому предмету Темку не аттестовали вообще, определили его знания как нулевые. Между прочим, к этому моменту Тёмка уже два года изучал английский в обычном классе, и там ему ставили максимальный балл - сто. Несложный вывод напрашивается сам собой:

“необременительный” метод обучения иностранному языку в первые годы означает, что дети практически ничего не учат, в отличие от детей из элитарных классов, где предпочитают не терять времени попусту. 

Так вот, о Тёмке. Готовясь к встрече с ним, я рассчитывала увидеть необычайно способного мальчишку, из тех, что на ходу подметки рвут. И не увидела. Передо мной сидел симпатичный застенчивый очкарик, который ничего не усваивал мгновенно и много раз переспрашивал объяснения. Но ведь переспрашивал, докапывался. В этом и состоял принцип. На каждую следующую ступеньку нам удавалось взобраться, повторив подъем раз двадцать пять. Сколько раз требовалось, столько он и повторял. Мы съезжали вниз и карабкались вверх, опять съезжали и снова поднимались. И так до победы в каждом отдельном случае. 

“У меня нет способностей к языкам” - как часто я слышу подобные сетования. На самом деле разница между способными и неспособными заключается в том, что первому надо повторить фразу три раза, а второму - пятнадцать. Фокус состоит в том, чтобы тот, которому необходимо три, не повторил два, а тот, которому необходимо пятнадцать, не остановился бы на четырнадцатом дубле. Только и всего. 

Тёмкин пример - замечательное подтверждение этого правила. Пробираясь медленно, но верно, Тёмка за полгода добрался до отметки “сто”. 

Трудолюбивые дети попадаются репетитору очень редко, но, бывает, выпадает и такое. 

...Лене можно предлагать домашнее задание в неограниченных количествах, все будет аккуратно выполнено. Фильм по-английски? А она его бабушке перевела! Написать письмо? Да сколько угодно! Хоть каждый день! Она все равно все знает. Не собьешь! Но позвольте, а зачем же ей репетитор? Не зачем, а почему. Потому что ей в школе скучно. Умного ребенка не устраивает темп начальной школы - десять новых слов в год. Она может больше, да и некогда ей ждать.

Страх как фактор развития

Думаю, есть сразу несколько аспектов учения, относительно которых Шай Пирон прав. Первый - это страх перед выпускными экзаменами. Разорванность программы по английскому языку, разрыв между уровнем его преподавания и требованиями экзамена на аттестат лишают школяра возможности “просто жить и просто учиться”. Он не может спокойно двигаться в заданном направлении и в определенном учителем темпе, потому что прекрасно знает, что этого мало. 

Ведь в программу экзамена обязательно включается нечто сверх. Вот эта разница, эта осознанная необходимость добирать информацию извне и создает обстановку террора. Не возмущайтесь! А как иначе вы назовете состояние постоянного напряжения учеников, их ощущение неиспользованных возможностей, потерянного в средних классах времени? Жесткий диктат системы сначала лишает учеников необходимого развития, а потом обязывает их в сжатые сроки подготовить довольно бессмысленные программы. Вот родители и выручают ребенка, пытаясь заполнить провал уроками со стороны, снять напряжение. 

Второй аспект - отсутствие устных проверок. Способность ясно излагать свои мысли поддается тренировке. Но учеба должна быть постоянной и начинаться рано. Мы часто жалуемся, что учителя не в состоянии донести до ученика программный материал. А ведь все это потому, что они и сами выросли в этой системе: их тоже учили обводить кружочком правильные ответы и вычеркивать неправильные, но никак не отстаивать свою точку зрения. Они много разговаривают, болтают по всяким пустякам, но говорить четко, ясно, красиво, выделяя мысль, не могут. Именно отсюда у детей сложности в восприятии материала. Тему, которую объясняет человек, не умеющий говорить, понять трудно. Эта ниша - устная речь - заведомо оставлена для частных преподавателей. Я бы советовала родителям, если у них есть на это силы и время, как можно больше беседовать с детьми - на любые темы и на любом подручном языке. А лучше всего - пересказывать короткие рассказы. Это в дальнейшем сэкономит деньги на репетиторов. 

Но это в отдаленной перспективе. Думаю, простое сокращение числа экзаменов ситуацию не изменит. А потому репетиторы в Израиле не вымрут. Даже при Пироне.                 

“Новости недели”