Звезды яркие и не очень

Культура

В позапрошлом номере газеты я начала рассказывать о гастролях балета Мариинского театра в Вашингтоне. Продолжу эту тему.
Я видела почти все составы исполнителей. В день открытия гастролей, как уже писала, главные роли танцевали Диана Вишнева, Андриан Фадеев и Виктория Терешкина. И это был блестящий спектакль. На следующий день в «Баядерке» в роли Никии выступила другая прима-балерина театра - Ульяна Лопаткина. Солора танцевал Иван Козлов, бывший артист театра Б.Эйфмана, Гамзатти – молодая солистка Татьяна Ткаченко.
 Лопаткина представляет собой тип балерины, полностью противоположный Вишневой. Никия Вишневой была вся пламень и страсть. Никия Лопаткиной демонстрировала «гордость непомерную» и отсутствие каких бы то ни было чувств. Даже самый эмоциональный монолог со змеей она танцевала так бесстрастно, как будто выполняла давно заученный школьный экзерсис. Конечно, обернувшись к Солору, она улыбалась ему или старалась изобразить страдание, но на лице был только отсвет непрявленных чувств. Так далекие и едва уловимые зарницы на небе подают сигнал: где-то за горизонтом сверкают молнии и гремит гром. Но к нам гроза так и не доходит.
Танцует Лопаткина безупречно, хотя, на мой вкус, суховато, но она балерина высокого класса. Наиболее удачным в ее исполнении выглядит акт «теней». Атмосфера отчужденности и душевного холода, которыми Никия Лопаткиной отделена от остальных героев балета, здесь кажутся вполне логичными: Никия – видение в наркотическом сне Солора, только величественная королева царства теней. Больная совесть героя не позволяет ему даже представить себе, что такая Никия когда-нибудь может его простить.
Иван Козлов выглядит в академическом балете пока еще несколько инородным телом. Повторяю, он в балетах Эйфмана казался мне способным артистом.
Манера поведения на сцене у Козлова в «Баядерке» значительно улучшилась по сравнению с его выступлением в «Жизели» осенью прошлого года. Это рослый, красивый артист, но с академической формой он пока что не в ладу. И даже высокий прыжок танцовщика впечатления не производит: в прыжке Козлов выглядит очень тяжелым.
Ткаченко была самой неудачной исполнительницей роли Гамзатти из всех, которых я видела в других спектаклях. Я даже не говорю о технической стороне исполнения. Но характер могущественной индийской принцессы совершенно не совпадает с ее актерскими возможностями. Милая, простенькая девочка...
Более интересным оказался состав исполнителей третьего представления. Виктория Терешкина на этот раз танцевала Никию. Балерина владеет не просто формой классического танца, но можно сказать, танцует в чистой, почти старомодной академической манере. Это ее стиль.
Я уже писала, что надо всегда внимательно следить за выходом баядерки, за тем моментом, когда Брамин срывает покрывало с ее лица. В исполнении Лопаткиной перед нами предстала величественная, холодная дева - такой ее Никия и осталась до конца спектакля. Никия Терешкиной оказалась женственной – такой она оставалась в акте «теней», не теряя контакта с бывшим возлюбленным даже в подлунном царстве. Я бы подумала, что такая Никия слишком проста. Но...
Я смотрела второй акт из кулис, где видно каждое душевное движение актера. В какой-то момент, в середине монолога Никии, который Терешкина танцевала как жалобу на свою печальную судьбу, балерина вдруг остановилась и в упор взглянула на Солора. Ее глаза несколько необычного разреза вдруг потемнели, как будто лишились белков, и в этих черных глазах было столько жгучего страдания, что я поверила в возможности балерины. Что-то есть в этой танцовщице от настоящей актрисы, нужен какой-то толчок, чтобы она почувствовала свои возможности.
Фадеев как всегда танцевал прекрасно, но его Солор в отношениях с Никией Терешкиной был гораздо спокойнее, чем он был в спектакле с Вишневой.
Ирина Голуб танцевала Гамзатти не совсем чисто. Над этой ролью ей еще предстоит поработать.
В последнем увиденном мною спектакле выступали молодые премьеры театра: Алина Сомова - Никия, Леонид Сарафанов – Солор. Эта пара сейчас лидирует среди молодого поколения Мариинского театра, поэтому я следила за ними особенно внимательно.
Сарафанов «выпрыгнул» на сцену широким жэте и произвел на меня впечатление мальчишки-сорванца. Я подумала, что такой образ Солора может оказаться приемлемым: раз танцовщик не может быть на сцене мужественным воином, он будет искать другой ключ к роли - исходя из своих данных. Но Сарафанов этого не сделал. Он «плыл по течению», изображая, или точнее, обозначая душевные переживания Солора, исходя из смысла сцены. А иногда – о смысле забывая. Впрочем, не он один в сцене свадьбы с Никией теряет линию поведения и танцует обычный бессюжетный дуэт. О Никии танцовщиков заставляет вспоминать только поставленная мизансцена. Конечно, так бывает не всегда. Я помню, как выходил из этой сложной ситуации Константин Заклинский. Его Солор принадлежал к высшему классу общества, он знал, как надо вести себя, даже вступая в нежеланный брак. Но в поведении Заклинского в свадебной сцене всегда чувствовалось внутреннее напряжение, беспокойство. Современные исполнители Солора смыслом пренебрегают (за исключением Фадеева - он хотя бы не так уже активно радуется своей свадьбе, как другие исполнители). Жаль, потому что танцевал Сарафанов безукоризненно и даже красиво. Высокий, мягкий прыжок, легкие верчения, точные окончания хореографической фразы - все, казалось, должно идти на пользу образу. Но образа не было. Сарафанов танцевал Солора, как танцует кавалер в бессюжетном балете.
Посмотрев Сомову в роли Никии, я еще раз удивилась, почему театр так старательно выдвигает эту танцовщицу. Молодая и красивая, Сомова вообще не обладает актерской индивидуальностью. Когда Брамин снял с Никии покрывало, я увидела лицо, лишенное какого бы то ни было выражения. С таким невыразительным лицом Сомова и протанцевала весь балет. В танце со змеей она так резко исполняла па-де-баски на пуантах и так трясла при этом корзинкой с цветами, что я все время ждала, когда содержимое корзинки вывалится на сцену. Стиля нет, красоты в танце нет, в акте «теней» грубо поднимала ногу перпендикулярно полу, не заботясь при этом о положении корпуса. Помилуйте, как же можно такую танцовщицу выпускать в главной роли?!
Естественно, никакого контакта у героев балета не было, каждый танцевал свою роль как мог.
Гамзатти танцевала Екатерина Осмолкина. Балерина давно выступает в этой роли, но в тот вечер в Вашингтоне она явно была не в ударе.
Теперь обратимся к другим, более второстепенным персонажам балета. Об исполнительницах вариаций в акте «теней» я уже писала в предыдущей статье.
Давно на сцене Мариинского театра я не видела, чтобы так замечательно танцевали Золотого божка, как танцует этот вставной номер Григорий Попов. Худой, стройный, с продольными мышцами, танцовщик не только обладает высоким прыжком, но и тем самым умением «висеть в воздухе» (качество довольно редкое), которое необходимо для исполнителя этой роли. Сколько бы раз я ни фотографировала Попова в прыжке, всегда получала снимок, где артист летит над головами танцовщиц в той позе, в которой я хотела его поймать фотоаппаратом. Он заслужил те «бурные аплодисменты, переходящие в овации», которыми награждал его зал на каждом спектакле.
Необходимо отметить и мастерство двух характерных танцовщиков петербургского балета. Ислом Баймуратов, исполнявший мужскую сольную партию в индийском танце. Баймуратов и Василий Щербаков (в танце с барабаном) - «последние из могикан» характерного танца в Мариинском театре. Баймуратов - мастер, он чувствует и понимает стиль, он знает, как надо танцевать характерные танцы в классическом балете. Его выступления всегда отмечены благородством и темпераментом. Остальные танцовщики, которых я видела за последнее время в балетах Мариинского театра, казались мне классическими танцовщиками, которые случайно выступают не в своих ролях. Такое впечатление произвели и исполнительницы женской характерной партии в индийском танце. Ни Любовь Кожарская, ни Рью жи Йен даже по своим физическим данным не подходят для этого номера. Эффектный выход заключается в том, что танцовщик и танцовщица движутся по сцене, в быстром темпе выбрасывая вперед поочередно ноги (через девелоппе). Ноги должны «лететь» впереди танцовщицы - как стрелы. А еслиноги короткие? Их просто не видно на фоне массового танца кордебалета. Обе танцовщицы к тому же лишены темперамента. Галина Рахманова, постоянная исполнительница индийского танца, ушла на пенсию. Но почему так рано перевели на мимические роли превосходную характерную танцовщицу Елену Баженову?
Классический балет строится на классическом, характерном танце и пантомиме. Потерять искусство исполнения характерного танца – печальная перспектива для театра с классическим репертуаром.
Зато в мимической роли Брамина выступает по-прежнему импозантный Владимир Пономарев, соблюдая все законы старомодной пантомимы.
В целом спектакли балета Мариинского театра, самого дорогого для меня в мире, не производят впечатления стабильности. Складывается картина отдельных удач некоторых премьеров на фоне довольно ординарного состава солистов.
Фото Нины Аловерт