Погоня за тенью

17 девушек, в возрасте от 16 до 21 года, 17 оборвавшихся на заре жизни судеб. Все - студентки университетов, все - красивые, чем-то похожие друг на друга: стройные брюнетки с тонкими, выразительными чертами лица. Только одна... да... Николь Монаген, была блондинкой, да, только одна. Дочь Фреда Монагена, шефа полиции Мидвейла.
Он встречался с Фредом. Хороший, честный парень. Прямой, открытый взгляд. Единственная дочь, и вот такое несчастье.
Все девушки знакомились с убийцей, по-видимому, вечером, в барах, ресторанчиках или кафе университетских городков cеверо-востока. Убийца медленно продвигался по федеральным хайвеям от Чикаго до Нью-Йорка. И вот добрался до Олбани - уже два убийства. Обычно последний раз жертв этого “неизвестного выродка” (так про себя окрестил Донован убийцу) видели около полуночи, а потом... Потом их находили где-нибудь в лесу, в поле, в каком-нибудь овраге, густо заросшем орешником, вереском, волчьей ягодой. Все были изнасилованы с извращенным садизмом и убиты. А насильник исчезал, растворялся бесследно, превращался в фантом и, затаившись, готовился к следующему прыжку. Он не оставлял после себя никаких следов. Никаких улик...
Это было поразительно! Никто не мог его толком описать. Словно он был привидением. Тенью. Его многие видели накануне с будущей жертвой. Но все свидетели словно сговорились - приятная внешность, мягкий баритон, хорошая речь. Конечно, во всех этих чертовых кабаках и барах ничего и не увидишь - темно, свечи, интим... Да и собой все заняты. А до остальных... Привет, Салли! Привет, Кэтти! Кул! Файн! Найс! Си ю лейта! И - всё.
Приятная внешность... Умеет нравиться, умеет быстро вступать в контакт. И язык - у сукиного кота - не хуже, чем у ведущего телешоу. Он ведь не похищал девушек, вот в чем штука! Они сами на огонь летели. И, вероятно, сами отдались бы ему, но ему нужно было совсем другое: кровь, стоны, смерть. Лишь одной, только одной девушке удалось уйти из рук выродка. Удивительно, как это все получилось.
Ее звали Кэрол Делонг. Девушка вышла из торгового центра Олбани, что на Лафайет-стрит. Сумерки сгущались. В домах зажигали огни, с грохотом опускались железные шторы на витринах, и Кэрол с грустью подумала о еще одном длинном одиноком вечере. И в этот момент к ней приблизился высокий, хорошо сложенный мужчина в черном плаще.
- Не могли бы вы мне помочь? - спросил он негромко. - Я детектив из Сиэтла, мне срочно нужно попасть в штаб-квартиру вашей полиции, но я не знаю, где она находится. Речь идет о задержании особо опасного преступника, нельзя медлить... В этой чертовой пустыне, - он показал рукой на пустынную площадь вокруг торгового центра, - не найти никого. Если бы вы согласились сесть в мой автомобиль и показать дорогу...
Позже она рассказывала Доновану: “Его голос и манеры вызывали доверие, понимаете? Мы сели в машину. Мне только странным показалось: детектив и на таком барахольном “фольксвагене”. Минут пять мы ехали молча. Вдруг он резко затормозил, повернулся ко мне и, ни слова не говоря, попытался набросить мне на запястья наручники. Одно кольцо захлопнулось на правой руке, а левую успела вырвать - я ведь каратэ занимаюсь. И вот правой рукой в наручнике я здорово резанула его по голове. Он взвыл от боли и схватился обеими руками за голову, а я выпрыгнула из “фольксвагена” в придорожную канаву”.
Молодец эта девчонка! Но и она мало чем дополнила портрет выродка. Опять - хорошие манеры, приятная внешность и так далее... Да, ей он назвал свое имя - Теодор, Тэд...
Соврал, конечно.
У него, Донована, свои счёты с этим “Тэдом”. Дочке Донована 16 лет, она еще в хай-скул, но у нее друзья в университетском кампусе. Снова вспомнился Фрэд Монаген в день похорон дочери. Сильный, многое повидавший на жесткой стезе полицейского, Фрэд - плакал.. Это было страшно.
Донован потянулся за пачкой сигарет, но тут же вспомнил, что сигареты кончились еще утром и что он вообще не в своем кабинете, а в Олбани, в штаб-квартире полиции штата. Его направили в Олбани, когда в нью-йоркское отделение ФБР поступило сообщение о двух изнасилованиях студенток.
В штаб-квартире полиции штата работал университетский товарищ Донована Чарльз Тернер.
- Чарли, - сказал Донован, входя к нему в кабинет, - в полиции всего штата только и осталось курильщиков, что мы с тобой.
- Это правда, - сказал Чарли. - Как это полицейский может выжить без курева - ума не приложу. Давай выйдем во двор, а то у меня голова раскалывается. Ночью дежурство, потом этот вот все мозги ######... - Чарли кивнул на человека, которого допрашивал.
- Слушай, - сказал Донован, когда они сели под старой тенистой акацией, - а чем этот хмырь тебе так уж мозги запудрил?
- Да видишь ли, какая штука... На Молл-стрит у нас за короткий срок произошли три квартирные кражи со взломом. И все по четной стороне. Брали квартиры внаглую, средь бела дня. Вот мы и решили приглядеть за улицей. А вчера утром едем и вдруг видим: этот хмырь на своем драндулете, то есть на “фольксвагене” дерьмовом, медленно так едет по этой Молл-стрит. И на дома посматривает. И именно на четные. Мы ему, конечно, дали знак остановиться, а он вздумал от нас оторваться. Допрашиваю его - вроде не домушник. Лицо, сам видел, на конгрессмена тянет. Речь хорошая, правильная. Голос красивый. Говорит, что работает в юридической комиссии штата Иллинойс. Но зачем он всё-таки пытался бежать? И что высматривал на Молл-стрит?
- Какой у него драндулет, ты сказал? - спросил Донован.
- Фольксваген дерьмовый... - отмахнулся Чарли.
- Так и есть, дерьмовый “фольксваген”, хорошие манеры, прекрасная речь...
- Что, сходится? - спросил Чарли.
К концу дня детективы уже получили полную информацию о Теодоре Банди. Родился в 1947 году, 28 лет от роду, блестяще закончил юридический факультет Стэнфордского университета. В настоящее время - вице-председатель комиссии по изучению преступлений штата Иллинойс. Никаких компрометирующих сведений. Холост. Ведёт замкнутый образ жизни, любовницы, по-видимому, не имеет. К гомосексуалистам относится резко отрицательно.
- Итак, - резюмировал Донован итог их работы к концу дня, - мы у разбитого корыта. Я уверен, что Банди - это тот, кого я ищу. Но нам никто не поверит, что человек с такой биографией может быть убийцей. И ни одной улики. Мы его обязаны отпустить. Особенно, если учесть его связи в законодательных кругах.
Они сидели друг против друга, молча курили, и ощущение у обоих было такое, словно их кто-то грубо одурачил.
- Что будем делать, а? - спросил Тернер.
- У нас тут начальство распределяло по региональным управлениям новые лупы, - не отвечая на вопрос коллеги вдруг сказал Донован. - Знаешь, очень мощные, с какой-то там ультрафиолетовой подсветкой. А инструкция в десять раз больше, чем роман Диккенса. Целый том. Надо бы разобраться.
- Ты это к чему? - обалдело спросил Тернер. - Плевать я хотел на ваши лупы. Я спрашиваю, что дел...
- Недаром мы тебя в звали Hot-Shot-Charley. Вынь ему да положь... Я вот и говорю, давай возьмем эти лупы и осмотрим его машину, может, что и найдем.
Сперва они осмотрели поверхность машины, потом Донован начал осматривать заднее сидение, а Тернер - переднее.
Через час поисков Тернер глухо сказал:
- Нет ничего. И искать не стоит.
- Пожалуй! - согласился Донован и тут же воскликнул. - Смотри-ка! Волос! Светлый женский волос! А, чёрт! - пришел он вдруг в ярость. - Да у него все жертвы брюнетки... Подожди, одна была блондинка... только одна... Николь Монаген...
Они бросились из гаража в кабинет, к телефону.
На следующее утро в кабинет к Тернеру уже входил Фред Монаген, шериф городка Мидвейл. Он осторожно положил на стол полиэтиленовый пакет с прядью длинных светлых волос своей дочери.
-Ребята, - сказал он тихо, - найдите его, и я ваш должник до конца жизни.
В тот же день волосы переслали в криминалистическую лабораторию ФБР в Денвере. Там была установлена полная идентичность волоса, найденного в машине Банди, и волос, которые представил мистер Монаген. Теодор Банди снова предстал перед Донованом, Чарльзом Тернером и Фредом Монагеном. Банди чуствовал, что ему готовят какой-то сюрприз и усмехнулся.
- Вам смешно? - сухо осведомился Донован.
- Да нет. Хотя первые два-три часа, проведенные в этой конторе, действительно, были забавными. Когда вице-президента комиссии штата по анализу преступлений задерживают полуграмотные полицейские другого штата за то, что он, видите ли, медленно ехал по улице, - это забавно. Согласен. Когда его подозревают в квартирных кражах, этому тоже можно улыбнуться. Но когда тебя по этому поводу без всяких доказательств и улик держат во вшивой кутузке вместе с ворами, это уже не смешно. Я знал, что в полиции есть дураки, но не предполагал, что это приняло форму и размеры национального бедствия. Немедленно отпустите меня или я свяжусь с прессой и конгрессменами!
- Свяжитесь лучше со своим адвокатом, - сухо посоветовал Донован.
- У меня нет адвоката. Я сам намерен защищать свои интересы. Но вам я советую нанять адвоката. Я этого так не оставлю!
- Благодарю за совет. Перейдем, однако, к делу. Квартирные кражи были лишь поводом для вашего задержания. Мы расследуем дело о серии убийств и изнасилований семнадцати девушек. Волосы одной из жертв были обнаружены в вашем “фольксвагене”. Впрочем, есть и другие улики.
С минуту Теодор Банди молчал. Потом спросил:
- Могу я узнать, кому именно принадлежат женские волосы, обнаруженные в моей машине?
- Разумеется, - ответил Донован. - Вот фотография этой девушки. На обороте указаны её фамилия и дата убийства.
Банди не спеша изучал фотографию. Лицо его оставалось непроницаемым.
- Возможно... - задумчиво сказал он, отдавая фотографию. - Возможно, я ее подвозил на своей машине. Я много разъезжаю и люблю подвозить людей. Разговаривать с ними. Это многое дает для моих исследований. Я занимаюсь вопросами криминальной психологии, пишу книгу. Да, очень возможно, что я подвозил эту девушку. Не помню только, когда и где. Если вы строите свое обвинение только на ее волосе, то оно, извините, держится... на волоске.
- Заткнись, скотина, - с тихой яростью просипел Фред Монаген.
Теодор Банди внимательно взглянул на него, пытаясь понять причины его ярости.
- Могу я узнать, кто вы? - проговорил он.
- Это отец Николь Монаген.
- Поверьте, я сочувствую вашему горю, - тихо сказал Банди и изменился в лице, - но по какому праву вы очутились здесь? Вы оказываете давление на следствие. А у вас, - Банди повернулся к Доновану, - я потребую акт идентификации и, поскольку я сам буду себе адвокатом, разрешение посещать юридическую библиотеку университета.
- Да, ребята, - сказал Донован, когда Теодора Банди увели, - волос - улика косвенная, а других улик у нас нет. Орешек он крепкий и отпустить его завтра придется.
- Ты ему еще карточку в юридическую библиотеку помоги получить. Ему в юридическую библиотеку попасть желательно, - со злой иронией сказал Монаген.
Донован надолго задумался, потом лицо его вдруг прояснилось.
- А ведь правда, - сказал он, - отчего бы не сводить его в библиотеку прежде, чем отпустить.
Банди привели в библиотеку к 10 часам утра. Он попросил у библиотекаря последние номера “Журнала судебно-медицинской экспертизы” и сел у открытого окна. За его спиной сидел дежурный полицейский.
Внезапно открылась дверь, и в зал влетела очаровательная блондинка.
- Билл, - обратилась она к библиотекарю. - Вы так меня выручили... Огромное спасибо! Вот деньги и ключи от вашей машины. - И она выложила на стол пачку долларов и ключи.
- Рад быть вам полезным! - ответил тот. - Кстати, где вы припарковали машину?
- О, ваш “черокки” стоит прямо перед центральным входом. Яркая блондинка повернулась на высоких каблуках, призывно вильнула бедрами и исчезла, оставив в зале запах французских духов, а в глазах бесцветного библиотекаря вспыхнувшую надежду. Банди решительно встал и подошел к библиографу.
- Простите, сэр, - сказал Банди, - но мне нужно собрание законов штата Нью-Йорк.
- Все тома?! - ужаснулся очнувшийся библиотекарь.
- Начнем с последних семи.
Библиотекарь исчез в глубине помещения. Арестованный оглянулся. Полицейский с интересом читал какой-то пестрый журнальчик. Банди молниеносно схватил лежавшие на столе деньги и ключи и поднялся навстречу появившемуся библиотекарю. Взяв у него семь тяжёлых томов, понес их к своему столику. Поравнявшись с полицейским, погруженным в чтение журнала, Банди с силой бросил ему в голову все семь томов законов штата в твердом (очень твердом!) переплете. Полицейский взвыл от боли...
Через открытое окно Банди прыгнул во двор. Тихая улица, неспешная университетская профессура, студенты... Где этот проклятый джип? Вот он! Ключ в замок двери, мгновенный поворот, бросок на тепловатую кожу сидения - замок зажигания... Мотор джипа взревел.
Ага, опомнился, болван! Полицейский выскочил из двери библиотеки, револьвер - двумя руками, целится, как в каком-нибудь паршивом боевике для подростков... Выстрелы... Ниже бери, болван... “Джип-черокки” резко взял с места и рванул по пустынной университетской улочке вперед, к горам, маячившим на горизонте в сиреневой дымке. Сразу же за городом началась совершенно пустынная дорога, бешеная скорость отдавалась свистом в ушах. И он, Банди, свободен, совершено свободен...
Он неожиданно вспомнил пьесу Льва Толстого, которая очень забавно называется “Живой труп”. Там было одно место... Банди чувствовал, что переводчик не справился с текстом. Да, на английском этого не передать... Не свобода, а уж воля какая-то в них, - говорит главный герой о цыганских песнях. Вот-вот... Свобода - это по закону, по конституции. Это билль о правах... А воля - это безбрежность, без законов, без норм - делай, что хочешь... Вот Каин... Он знал волю. Захотел - убил и пошел скитаться по земле. И, наверное, убивал снова, когда хотел. И насиловал... Если бы люди, обычные за-ко-но-пос-луш-ны-е (уф, какая гадость!) люди, знали, какое это счастье - убивать, ощущать запах крови... А “Джип-черокки” летит, летит вперед, выжимая всю скорость, на которую способен...

- А он, видно, и не догадался, что мы его... - Донаван не закончил фразу и потянулся к кофеварке. - Где, он интересно, теперь?
Тернер оторвался от созерцания карты штата:
- Выродок сейчас у Кроличьих ушей, - уверенно сказал он. - Где-нибудь там на ферме и заночует.
- На нем висит угон автомобиля и кража трехсот долларов, - как бы подытожил сделанное Донован. - Это немного, но вполне достаточно, чтобы посадить его на вполне законных основаниях. Да, ещё он бедного Смита здорово законами штата Нью-Йорк изуродовал.
- Сам виноват, - сурово сказал Чарльз Тернер, - его же предупреждали, что преступник опасный, что глаз с него не спускать, а он журнальчики вздумал читать, болван! Однако, пора брать мерзавца.

Трое полицейских сквозь ветви кустов наблюдали за фермерским домом. Во дворике, прислонившись к блестящему боку новенького джипа, стояли двое - Банди и симпатичная девушка лет шестнадцати. Девушка что-то сказала, рассмеялась и вдруг побежала прямо к кустам. За ней медленно двинулся Банди, похлопывая себя обрывком веревки по коленям.
- Дура! - в сердцах процедил Моноген - А если бы нас здесь не было? Все, парни, пора.
Девчушка с размаху влетела в крепкие объятия Донована. Он зажал ей рот ладонью и шепнул в ухо: “Ни слова!”
- Где ты, Сэнди, - громко позвал Банди, стараясь рассмотреть девушку среди густых ветвей. Короткий удар Смита “под дых”, и Банди, согнув колени, утыкается носом в землю. Смит встряхивает безвольное тело и наносит ещё один страшный удар...

А дальше произошло то, чего никто не ожидал. Смиту приказали немедленно возвращаться в свой город. Тернеру разъяснили, что его дело - квартирные кражи в Олбани. И что он сует нос не в свои дела. Доновану начальник сообщил, что ему поручается новое дело, и он должен немедленно вылететь в Вашингтон.
А 30 декабря Банди бежал из тюрьмы, из знаменитого Синг-Синга..

15 января Банди всплыл в университетском городке Таллахасси, во Флориде. Ночью он проник в общежитие университета, изнасиловал и задушил студентку Маргарет Бауман. Сбросив труп под кровать, Банди улегся в ещё теплую постель и заснул. В полночь в комнату зашла подружка Бауман Лиза Левин. Банди мгновенно проснулся, вскочил, связал ее, изнасиловал, а потом разбил ей голову. После этих трагических событий дело приняло характер общенационального скандала. С объяснениями пришлось выступить руководителям полиции четырех штатов и самому директору ФБР. Срочно была создана специальная группа Ее предложили возглавить Доновану. Он согласился лишь при условии, что в группу войдут Монаген и Тернер. Ему кратко и выразительно заметили, что он может включить в свою группу хоть дьявола, но чтобы, скорее вылетал во Флориду.
В полиции Таллахасси троице отвели отдельный кабинет. Для начала детективы решили заехать в морг, хотя и сомневались в результативности осмотра трупов.
- Чистодел, сволочь, следов не оставляет, - заметил Монаген.
Они осмотрели тела Маргарет Браун и Лизы Леви. Безнадежное дело - ни единой зацепки, способной помочь в поисках убийцы. Они собирались было покинуть морг, но Донован еще раз перевернул труп девушки на живот и вдруг присвистнул.
- В чем дело? - спросил Тернер.
- Банди впервые сделал ошибку, - усмехнулся Донован. - От электрического стула ему не отвертеться. Если мы его конечно, найдём.
Они нашли его в ту же ночь. В одном из баров маленького университетского городка Вудвилля. Увидев Смита, Банди побледнел от ужаса, потом вынул из кармана пистолет, положил на стойку и коротко сказал: “Я не сопротивляюсь”.
На следующий день Донован явился в тюремную камеру к Банди в сопровождении Монагена и человека в элегантном штатском костюме.
- Вот, привел вам дантиста, - сказал Донован.
- Дантиста? - удивленно переспросил Банди. - Но я на зубы не жалуюсь. У меня зубы здоровые и...
- ...И сильные, - закончил Донован. Прокусить мне горло, скажем, смогли бы? - поинтересовался Донован.
Белая маска страха стала медленно наползать на лицо Банди.
- Я не понимаю...
- Судя по тому, что вы слегка побледнели, кажется, все-таки понимаете. Вы сейчас вспомнили, что прокусили Лизе Леви правую ягодицу? Мы должны сравнить ваш прикус и слюну с тем, что обнаружили на теле Лизы Леви.
Банди взревел и бросился на Донована. Но Смит мгновенно стальной хваткой сжал его запястье, ткнув лицом в стену.
- Пока я здесь, - сказал он с такой ненавистью, что Банди тут же стих, - пока я здесь, ты лучше старайся не дышать. Каждое твое движение я использую для того, чтобы тебя изуродовать. А потом пусть мне дадут срок...

Дважды проведенная экспертиза установила, что Лизу Леви изнасиловал и убил Банди. Вскоре он предстал перед судом, где защищал себя сам. Из 25 инкриминируемых ему убийств суд счел доказанным лишь одно. Но и за это одно убийство Банди был приговорен к смертной казни. Еще целых 11 лет Банди боролся за свою жизнь, направляя в разные инстанции апелляцию за апелляцией. О его деле, кроме газетных репортажей, профессиональными юристами были написаны две серьезные книги, и обе они признают тактику Банди после приговора образцом адвокатского искусства. Кстати, в одной из книг была опубликована большая часть довольно объемного дневника Банди, который он вел на английском, французском и древнекитайском языках. Он не писал о своих преступлениях, он записывал свои мысли. Самые большие записи были посвящены Толстому, Достоевскому и маркизу де Саду. Первыми двумя он восторгался, последнего упрекал в неточностях.
Да, Банди боролся отчаянно. И все же неотвратимое случилось - 24 января 1989 года преступника ввели в камеру с электрическим стулом. Его руки прикрепили к подлокотникам и надели колпак на голову. Вдруг обреченный вздрогнул и выкрикнул удивленно:
- Он предал меня!
Это были его последние слова. Возможно, перед ним предстал сам Дьявол, внушивший ему, что воля выше свободы, а теперь оставивший его для расплаты за сговор.