Тигры снегов
История далекая и близкая
В прошлую пятницу, 11 января, в Новой Зеландии скончался Эдмунд Хиллари, известнейший альпинист и, как сейчас его назвали бы, путешественник-экстремал. Покорив в 1953 году высшую точку мира гору Эверест, Хиллари совершил еще один удивительный поступок. Он разделил свою славу первовосходителя с Тенцингом Норгеем, человеком из народа шерпов, которые зарабатывали и до сих пор зарабатывают на жизнь, участвуя в экспедициях альпинистов в качестве носильщиков.
В истории величайших географических открытий, к которым, несомненно, относится и восхождение на самую высокую на Земле гору, известно много случаев, когда между путешественниками и представителями местных народов, чьими услугами они пользовались, завязывались доверительные и даже дружеские отношения. Однако в данном случае мы имеем дело с уникальным явлением. Судите сами: восхождение на Эверест посвящено коронации королевы Великобритании Елизаветы II, стало быть, необходимо сделать все возможное для успеха предприятия. И вот, в отличие от всех предыдущих экспедиций, в которых на штурм вершины шли исключительно альпинисты, руководитель экспедиции 1953 года генерал Хант не только берет в штурмовую группу Норгея, одного из вспомогательных членов команды, но и включает его в связку с Хиллари. Им он поручает штурм вершины.
Их попытка была успешной. Сейчас мало кто помнит Ханта. Поименно назвать всех альпинистов, побывавших с тех пор на вершине Эвереста, количество которых уже приближается к полутора тысячам, не могут назвать даже специалисты, но Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей свои имена обессмертили.
Я нигде не нашел никаких упоминаний о том, что Хиллари посещал СССР. Наверно, его не приглашали. О Джоне Ханте пишут, что он в 1962 году возглавлял англо-советскую экспедицию, поднявшуюся на пик Коммунизма. А вот о том, что Тенцинг Норгей посещал Советский Союз в 1963 году, я могу сказать совершенно точно. Более того, он приезжал в Ташкент, где я в то время жил. Приезд столь известного человека в Узбекистан широко освещался по телевидению, и я даже помню, что, как сообщалось, в поездках по Средней Азии Норгея сопровождал один из руководителей узбекистанского альпинизма Владимир Рацек.
Единственным источником, откуда в то время можно было почерпнуть сведения о покорении Эвереста, была книга «Тигр снегов», написанная со слов Тенцинга Норгея Джеймсом Ульманом. Многих тогдашних школьников она позвала в горы, особенно в Узбекистане, где популярности альпинизма немало способствовал тот самый Рацек, который показывал Норгею Среднюю Азию. Я узнал об этом позже, уже учась в институте, от однокурсников, которые рассказывали, что первые свои поездки в альплагеря они совершили под впечатлением книги «Тигр снегов».
После смерти Эдмунда Хиллари я перечитал эту книгу. Теперь меня интересовали не столько описания Гималаев и подробности восхождения на Эверест, сколько отношения между Хиллари и Норгеем, которые, еще не спустившись в долину, уже стали всемирно известными людьми.
Само собой разумеется, что их осаждали толпы газетчиков. От них требовали не только рассказов о трудностях восхождения, но, главным образом, того, что можно назвать словом «измышления». Главным образом, это касалось Норгея. Вот что он говорит в книге:
«Политика, национальность - как много шуму поднимают вокруг этих понятий! Не в горах, разумеется. Там для этого жизнь слишком непосредственна и смерть слишком близка, там человек есть человек, обыкновенный смертный, и больше ничего. Зато потом начинается - политика, споры, раздоры... Не успел я спуститься с Эвереста, как почувствовал это и сам. Тридцать восемь лет я жил, и никому не было дела до моей национальности. Индиец, непалец, тибетец - какая разница? Я был шерп, простой горец, житель великих Гималаев. И вот на тридцать девятом году моей жизни меня вдруг принялись тянуть и дергать в разные стороны, словно я не человек, а кукла, подвешенная на веревочке.
Первым на вершину обязательно должен был взойти я - на ярд, на фут, хотя бы на дюйм раньше Хиллари. Одним хотелось, чтобы я был индиец, другим - непалец. Никого не интересовала истина, никого не интересовал Эверест - только политика! И мне стало стыдно».
Донимали и Эдмунда Хиллари. Удивлялись тому, что он разделил славу с шерпом. Не верили в то, что на восхождении Хиллари и Норгей были равноправными партнерами. Пытались выяснить, кто первый ступил на вершину. Я хочу привести еще одну цитату из книги, подтверждающую, какое давление испытывали покорители Эвереста:
«Я много думал о том, что собираюсь рассказать сейчас: как мы с Хиллари достигли вершины Эвереста. Позднее, когда мы вернулись с горы, было много глупых разговоров о том, кто же ступил на вершину первым. Одни говорили - я, другие - Хиллари. Говорили, что дошел только один из нас или даже никто.
Говорили, что один из нас дотащил другого до вершины. Все это чепуха. Чтобы прекратить эту болтовню, мы с Хиллари подписали в Катманду заявление, в котором говорится, что мы «достигли вершины почти одновременно». Мы надеялись, что наше заявление положит конец всем толкам. Но нет, на этом не кончилось. Люди продолжали допытываться и сочинять истории. Они указывали на слово «почти» и спрашивали: «Как это понимать?» Восходители понимают всю бессмысленность такого вопроса, они знают, что связка представляет собой одно целое, и все тут. Но другие люди этого не понимают. Должен с сожалением признать, что в Индии и в Непале меня всячески побуждали заявить, будто я достиг вершины раньше Хиллари».
Но Норгей и Хиллари оказались выше политических дрязг.
Вот текст, написанный Хиллари для Норгея:
«29 мая мы с шерпом Тенцингом вышли из нашего верхнего лагеря на Эвересте на штурм вершины.
Во время восхождения на Южную вершину то один, то другой из нас шел впереди.
Мы перешли через Южную вершину и стали подниматься по предвершинному гребню. Мы достигли вершины почти одновременно.
Мы обняли друг друга, счастливые своей победой; затем я сфотографировал Тенцинга с флагами Великобритании, Непала, Объединенных Наций и Индии.
Э. П. Хиллари».
Норгей хранил его до самой смерти, наступившей в 1986 году.
Аналогичный текст подписал Тенцинг Норгей. Он сейчас лежит где-то среди бумаг Эдмунда Хиллари в его доме в Новой Зеландии.
Я не знаю, есть ли где-нибудь музей покорителей Эвереста. Если нет, то его нужно создать. И главными экспонатами в нем могли бы быть эти два документа.
В истории величайших географических открытий, к которым, несомненно, относится и восхождение на самую высокую на Земле гору, известно много случаев, когда между путешественниками и представителями местных народов, чьими услугами они пользовались, завязывались доверительные и даже дружеские отношения. Однако в данном случае мы имеем дело с уникальным явлением. Судите сами: восхождение на Эверест посвящено коронации королевы Великобритании Елизаветы II, стало быть, необходимо сделать все возможное для успеха предприятия. И вот, в отличие от всех предыдущих экспедиций, в которых на штурм вершины шли исключительно альпинисты, руководитель экспедиции 1953 года генерал Хант не только берет в штурмовую группу Норгея, одного из вспомогательных членов команды, но и включает его в связку с Хиллари. Им он поручает штурм вершины.
Их попытка была успешной. Сейчас мало кто помнит Ханта. Поименно назвать всех альпинистов, побывавших с тех пор на вершине Эвереста, количество которых уже приближается к полутора тысячам, не могут назвать даже специалисты, но Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей свои имена обессмертили.
Я нигде не нашел никаких упоминаний о том, что Хиллари посещал СССР. Наверно, его не приглашали. О Джоне Ханте пишут, что он в 1962 году возглавлял англо-советскую экспедицию, поднявшуюся на пик Коммунизма. А вот о том, что Тенцинг Норгей посещал Советский Союз в 1963 году, я могу сказать совершенно точно. Более того, он приезжал в Ташкент, где я в то время жил. Приезд столь известного человека в Узбекистан широко освещался по телевидению, и я даже помню, что, как сообщалось, в поездках по Средней Азии Норгея сопровождал один из руководителей узбекистанского альпинизма Владимир Рацек.
Единственным источником, откуда в то время можно было почерпнуть сведения о покорении Эвереста, была книга «Тигр снегов», написанная со слов Тенцинга Норгея Джеймсом Ульманом. Многих тогдашних школьников она позвала в горы, особенно в Узбекистане, где популярности альпинизма немало способствовал тот самый Рацек, который показывал Норгею Среднюю Азию. Я узнал об этом позже, уже учась в институте, от однокурсников, которые рассказывали, что первые свои поездки в альплагеря они совершили под впечатлением книги «Тигр снегов».
После смерти Эдмунда Хиллари я перечитал эту книгу. Теперь меня интересовали не столько описания Гималаев и подробности восхождения на Эверест, сколько отношения между Хиллари и Норгеем, которые, еще не спустившись в долину, уже стали всемирно известными людьми.
Само собой разумеется, что их осаждали толпы газетчиков. От них требовали не только рассказов о трудностях восхождения, но, главным образом, того, что можно назвать словом «измышления». Главным образом, это касалось Норгея. Вот что он говорит в книге:
«Политика, национальность - как много шуму поднимают вокруг этих понятий! Не в горах, разумеется. Там для этого жизнь слишком непосредственна и смерть слишком близка, там человек есть человек, обыкновенный смертный, и больше ничего. Зато потом начинается - политика, споры, раздоры... Не успел я спуститься с Эвереста, как почувствовал это и сам. Тридцать восемь лет я жил, и никому не было дела до моей национальности. Индиец, непалец, тибетец - какая разница? Я был шерп, простой горец, житель великих Гималаев. И вот на тридцать девятом году моей жизни меня вдруг принялись тянуть и дергать в разные стороны, словно я не человек, а кукла, подвешенная на веревочке.
Первым на вершину обязательно должен был взойти я - на ярд, на фут, хотя бы на дюйм раньше Хиллари. Одним хотелось, чтобы я был индиец, другим - непалец. Никого не интересовала истина, никого не интересовал Эверест - только политика! И мне стало стыдно».
Донимали и Эдмунда Хиллари. Удивлялись тому, что он разделил славу с шерпом. Не верили в то, что на восхождении Хиллари и Норгей были равноправными партнерами. Пытались выяснить, кто первый ступил на вершину. Я хочу привести еще одну цитату из книги, подтверждающую, какое давление испытывали покорители Эвереста:
«Я много думал о том, что собираюсь рассказать сейчас: как мы с Хиллари достигли вершины Эвереста. Позднее, когда мы вернулись с горы, было много глупых разговоров о том, кто же ступил на вершину первым. Одни говорили - я, другие - Хиллари. Говорили, что дошел только один из нас или даже никто.
Говорили, что один из нас дотащил другого до вершины. Все это чепуха. Чтобы прекратить эту болтовню, мы с Хиллари подписали в Катманду заявление, в котором говорится, что мы «достигли вершины почти одновременно». Мы надеялись, что наше заявление положит конец всем толкам. Но нет, на этом не кончилось. Люди продолжали допытываться и сочинять истории. Они указывали на слово «почти» и спрашивали: «Как это понимать?» Восходители понимают всю бессмысленность такого вопроса, они знают, что связка представляет собой одно целое, и все тут. Но другие люди этого не понимают. Должен с сожалением признать, что в Индии и в Непале меня всячески побуждали заявить, будто я достиг вершины раньше Хиллари».
Но Норгей и Хиллари оказались выше политических дрязг.
Вот текст, написанный Хиллари для Норгея:
«29 мая мы с шерпом Тенцингом вышли из нашего верхнего лагеря на Эвересте на штурм вершины.
Во время восхождения на Южную вершину то один, то другой из нас шел впереди.
Мы перешли через Южную вершину и стали подниматься по предвершинному гребню. Мы достигли вершины почти одновременно.
Мы обняли друг друга, счастливые своей победой; затем я сфотографировал Тенцинга с флагами Великобритании, Непала, Объединенных Наций и Индии.
Э. П. Хиллари».
Норгей хранил его до самой смерти, наступившей в 1986 году.
Аналогичный текст подписал Тенцинг Норгей. Он сейчас лежит где-то среди бумаг Эдмунда Хиллари в его доме в Новой Зеландии.
Я не знаю, есть ли где-нибудь музей покорителей Эвереста. Если нет, то его нужно создать. И главными экспонатами в нем могли бы быть эти два документа.
