Семь королей

В мире
№2 (612)

Новый год всегда лучше старого, но не для всех. О государстве судят по тому, насколько сильна его экономика. Поэтому Джордж Буш и уделил ей первостепенное внимание в своем новогоднем послании.
«Наша экономика в прошлом году росла быстрыми темпами, - отметил президент. - Низкие налоги и налоговые ограничения помогли созданию новых рабочих мест, а дефицит бюджета оказался гораздо меньше прогнозируемого». С этим трудно поспорить. Но минувший год обнажил и подводные камни, серьезно угрожающие нашему экономическому кораблю.
Ипотечный кризис еще не завершился. Его последствия только начинают сказываться. Накануне Нового года резко просела страховая компания MBIA, потерявшая сразу четверть своих акций. Паника на фондовом рынке началась после того, как стало известно, что компания инвестировала в ипотеку свыше 30 миллиардов долларов, причем восемь из них в операции с повышенной степенью риска. Но самое неприятное, что рисковала MBIA деньгами из пенсионных фондов, о чем, естественно, скрывала. Ее акции рухнули после известия о многомиллиардных убытках крупнейших инвестиционных банков - Morgan Stanley и Bear Stearns. Не исключено, что правительство вынуждено будет помочь попавшим в трудное положение компаниям и банкам, дабы не усугублять ситуацию. И это станет прецедентом.
Однако закрыть все бреши даже при всей своей мощи государство не в силах. Особенно если речь идет о ценах на энергоносители. На минувшей неделе цена на сырую нефть впервые поднялась до 100 долларов за баррель. Чем это нам грозит? Повышением стоимости топлива, которая наверняка спровоцирует инфляцию и спад производства. К тому же эта ценовая отметка – своеобразный психологический барьер, усиливающий давление на потребителей. Повышенную цену платишь уже не только на заправочной станции, но и в супермаркете, в авиакассе и даже у врача, которому тоже надо компенсировать возросшие коммунальные и прочие расходы.
Цена на сырую нефть, по сути, утроилась за последние четыре года. Многие эксперты видят основную причину этого в растущем спросе быстро развивающихся азиатских рынков. Среди других причин – политическая нестабильность на Ближнем Востоке, уловки ОПЕК и спекуляции ведущих игроков сырьевого рынка.
Ценовой рекорд, на который сейчас все ориентируются, был поставлен в апреле 1980 года - после свержения иранского шаха. Тогда баррель нефти стоил с поправкой на инфляцию 101,7 доллара.
За этой чертой мировую экономику ожидает стагнация. Готовы ли нефтедобывающие страны пойти на столь радикальный шаг, грозящий непредсказуемыми последствиями и им самим?
Так ставят сегодня вопрос экономисты. Но насколько он корректен? Еще не так давно на международном нефтяном рынке хозяйничали “семь сестер” – семь трансатлантических компаний. Сейчас они в роли просителей, поскольку в большинстве нефтедобывающих стран углеводородное сырье национализировано. И место “семи сестер” заняли “семь королей” в лице государственных компаний, которые не отличаются высокой эффективностью. Достаточно сказать, что если частные компании добывают до 50% нефти, содержащейся в скважине, то государственные - только 20 процентов. С этой аномалией, когда вся мировая торговля нефтью ведется по законам свободного рынка, а сама нефть сосредоточена в руках государственных монополий, мы и живем.
Международные консорциумы вынуждены самостоятельно строить отношения с государствами. Например, ExxonMobil договаривается с правительством Саудовской Аравии, а не с госкомпанией Aramco. И наполняет не казну, а карманы саудовских принцев. Та же Aramco всего-навсего посредник. Ей не надо думать о повышении эффективности производства, внедрении новых технологий, тратиться на поиск месторождений. Посредник он и есть посредник. Поэтому не случайно, скажем, на кувейтском Бурганском месторождении, между прочим, втором по величине в Персидском заливе, эксплуатируют буровые вышки, установленные полвека назад.
Принцам и шейхам увеличение добычи нефти ни к чему. Чем выше цена, тем толще их кошелек. В том же Кувейте компания Kuwait Petroleum Co уже несколько лет пытается утвердить рассчитанный на 25 лет план увеличения вдвое добычи нефти. И даже готова вложить в него 7 миллиардов долларов. Но ему не дают хода, ссылаясь на то, что это позволит иностранцам воровать кувейтскую нефть.
Такая же картина и на гигантском месторождении Ghawar в Саудовской Аравии. Бурить новые скважины запрещено, поскольку они якобы дают воду, а не нефть. Хотя уровень содержания воды не превышает и 30%, в то время как на большинстве скважин он доходит до 75%. Но месторождение и так дает 5 миллионов баррелей в день, несмотря на то, что ему уже более 50 лет.
Работать с государственными арабскими компаниями тяжело еще и потому, что они почти никогда не раскрывают размеров нефтяных запасов, в то время как от частных компаний, акции которых обращаются на товарно-фондовой бирже, этого требуют правила фондового рынка. Даже Aramco, которая считается самой прозрачной из государственных компаний, раскрывает лишь часть сведений о состоянии своих нефтяных скважин, чем лишь подогревает спекулятивные настроения.
За всеми этими экономическими играми стоит большая политика. От слова какого-нибудь аятоллы Али Хаменеи зависит гораздо больше, чем от часового выступления Кондолизы Райс. На днях, выступая перед студентами в провинции Изад, верховный иранский аятолла заявил, что не возражает против восстановления дипломатических отношений с Соединенными Штатами, но только если это будет отвечать интересам Исламской республики. «Мы никогда не говорили, что прерываем отношения навсегда, - сказал Хаменеи. – Но сегодня это для нас невыгодно, потому что поставит под угрозу безопасность страны». 
Конечно, это только слова. Хаменеи не случайно активизировал свои выступления – 14 марта в стране пройдут парламентские выборы. Позиция Махмуда Ахмадинеджада не столь сильна, как кажется. Обещанного изобилия иранцы так и не дождались. Наоборот, жить стало тяжелей. Несмотря на небывалые цены на энергоносители.
Но винить одного Ахмадинеджада было бы неправильно. С 1979 года, когда был свергнут шах, из Ирана уехало столько квалифицированных нефтяников, что Ахмадинеджад с большим трудом нашел более-менее достойного кандидата на должность министра нефтяной промышленности и энергетики - Голамхоссейна Нозари.
Тем не менее “семь королей” намерены и впредь проводить политику “закручивания крана”. Они сделают все для того, чтобы не допустить иностранцев на свои внутренние рынки. Россия уже заявила, что считает нефть и газ своим национальным достоянием. Вместе с Саудовской Аравией и Ираном она замыкает фланги, суживая возможности для маневра.
Сейчас в мире ежедневно добывается 86,5 миллиона баррелей нефти – на один миллион больше, чем год назад.
Каких-то пять лет назад ОПЕК мечтала о коридоре в 22-28 долларов за баррель. Теперь она требует не менее 90 долларов. И это еще не вечер.
Международное энергетическое агентство бьет тревогу, считая, что добыча нефти достигла пика, и прогнозирует ее рост к 2030 году как минимум на 50%.
Но спрос рождают предложения. Америке тоже есть что сказать. У нас ведь столько общего: у вас - нефть, а у нас - Пентагон. Это, конечно, шутка. И все же, учитывая политическую составляющую, не стоит  сбрасывать со счетов и простую арифметику. Крупнейшим потребителем нефти в мире были и остаются Соединенные Штаты.
И если американская экономика замедлит рост, как предсказывают почти все ведущие экономисты, то это повлечет за собой и снижение спроса на углеводороды. Следовательно, поползет вниз и цена на них. На каком уровне она остановится - узнаем в конце года. А пока приходится мириться с теми ценами, которые нам навязали.


Наверх
Elan Yerləşdir Pulsuz Elan Yerləşdir Pulsuz Elanlar Saytı Pulsuz Elan Yerləşdir