ПерманентнаЯ революциЯ как средство существованиЯ
В мире
После того как в самом конце минувшего года выяснилось, что теракты на палестинских территориях в Иудее и Самарии осуществляют, наряду с хамасовцами, и функционеры ФАТХа, израильская армия была вынуждена провести здесь ряд масштабных антитеррористических операций. В ходе последней из них, закончившейся буквально на днях, в Шхеме были обнаружены даже готовые к пуску ракеты «Кассам».
Надо сказать, что и палестинские власти тоже не сидят сложа руки. За последний месяц полиция Аббаса арестовала более 250 боевиков ХАМАСа, что вызвало даже некоторое одобрение со стороны израильтян. Министр обороны Израиля сказал по этому поводу: «Мы видим, что часть палестинского руководства пытается взять под контроль улицу, и это приносит практические результаты». Говоря о «части руководства», министр, очевидно, имел в виду, что пока одна часть арестовывает террористов, а другая – отпускает. Это действительно так: по сложившейся в автономии практике те из террористов, кто добровольно сдает оружие, отпускаются на свободу. Нам, правда, не понять, о какой «добровольности» со стороны арестованного можно рассуждать, но давайте не будем придираться, давайте отнесем этот парадокс на счет ментальности палестинских арабов.
Но Израиль нарушил эту игру в «казаки-разбойники», по-настоящему арестовав десятки террористов в Шхеме, чем вызвал у палестинцев самую искреннюю обиду, о которой поведал миру премьер автономии Салам Фаяд.
Надо заметить, что хотя Фаяд в отличие от Аббаса не защищал диссертацию в СССР под руководством академика Примакова, а совсем наоборот, учился в Американском университете в Бейруте и в Техасском университете в США, но его для обучения в эти цитадели буржуазной мысли посылала учиться «палестинская родина», и посылала для того, чтобы потом он мог, используя полученные знания, стоять у крана, из которого в автономию текли западные деньги. И Фаяд оправдал доверие родины: в дальнейшем он был представителем автономии в штаб-квартире Всемирного банка в Вашингтоне, представителем Международного валютного фонда в автономии, руководителем отделения Арабского банка на палестинских территориях Иудеи и Самарии и, наконец, министром финансов в правительстве автономии. По большому счету, он был тем, кем его считали, – «финансистом Арафата».
Этот человек не может не знать, что Запад охотнее всего платит за то, что не требует от него, Запада, немедленных действий.
Вот почему Салам Фаяд свое недовольство действиями Израиля выразил в столь забавной словесной конструкции: «Эта операция разрушит все наши усилия в области безопасности, которые должны были принести плоды несколько позже, когда население ощутило бы пользу от изменений».
Использование будущего времени вкупе с сослагательным наклонением, во-первых, создает впечатление неизбежности краха всех палестинских усилий в результате действий израильтян и, во-вторых, вызывает у читающих это заявление смутное сожаление о невозможности вкусить от «плодов усилий», существование коих ставится в двойную зависимость: от «изменений», а также от того, что население должно эти изменения «ощутить».
Не надо, однако, удивляться словесной сноровке палестинского премьера. Он, повторяю, хоть и не общался тесно с советскими академиками, но и многолетнюю работу с Ясером Арафатом, для которого «палестинская революция» была не чем иным, как средством существования, я не стал бы сбрасывать со счетов.
Как вы, читатель, думаете, почему Ленин, поняв, что мировая революция оказалась лишь горячечной идеей, родившейся в его голове, не бросил все, не бежал в Англию, например, где в тиши лондонской библиотеки он мог бы предаваться ученым изысканиям в области «материализма и эмпириокритицизма» и другим, столь же актуальным занятиям? Мне кажется, что не в последнюю очередь Ильич просто боялся «потерять работу». У Маркса был Энгельс, на гранты, как сейчас сказали бы, которого он и существовал всю свою сознательную жизнь. Ленина финансировать было некому. И пламенная борьба до полной победы революции во всем мире, то есть задача, которой можно заниматься до самой смерти, стала главным средством существования не только господина Ульянова, но и всех его коллег, а также и преемников.
Несмотря на утрированность сказанного, данное предположение, как мне кажется, несет в себе изрядную долю истины. Всякая система, будучи должным образом налажена, начинает в известной степени работать сама на себя. Она становится инертной. В этом нет ни хорошего, ни плохого. Это ее объективное свойство. Плохое начинается тогда, когда такой системой становится некая политическая организация, ставящая перед собой утопическую задачу. Когда дело заходит настолько далеко, что становится ясной не только ошибочность цели, но и преступность способов ее достижения, в ход пускается последний довод о смысле принесенных на алтарь борьбы жертв. Нам, например, на втором курсе института лектор по диамату так и говорил: «За советскую власть пролито столько крови (он, конечно, имел в виду только кровь «революционеров»), что отступать нельзя».
Говоря о революционерах, я имею в виду не только коммунистов. Этим термином вполне можно оперировать, рассуждая о всякого рода «освободительных движениях» и даже о религиозных экстремистах, среди которых по одержимости первенство принадлежит конечно же исламистам.
Я бы не делил палестинцев, как это делают некоторые, на «умеренных» и «непримиримых». Независимо от того, какими тактическими приемами все они пользуются в своей борьбе против Израиля, стратегическая цель у них одна. Было бы наивно полагать также, что «нанайская борьба» (помните этот эстрадный номер?) ФАТХа и ХАМАСа приведет к ослаблению позиций исламистов.
И ХАМАС, и ФАТХ отнюдь не стремятся к нормализации обстановки. И тем и другим нужен перманентный конфликт с Израилем. Но если получатель западной помощи ФАТХ вынужден говорить иносказаниями, то лидер ХАМАСа Халед Машаль транслирует свои мысли открытым текстом. В пятницу, 4 января, на церемонии двадцатилетия основания движения, состоявшейся в Дамаске, он заявил: «Мы можем вместе управлять конфликтом с Израилем, не оставляя возможность сопротивления», имея в виду возможные, совместные с ФАТХом, действия. И ФАТХ в общем-то в какой-то мере управляет конфликтом. Для поддержания боевого духа среди исламистов Газы в августе прошлого года премьер Салам Фаяд выплатил им годовые зарплаты.
Управляя конфликтом и отдаляя тем самым возможность его урегулирования, оба движения - и ФАТХ, и ХАМАС - поступают подобно советским коммунистическим вождям, которые говорили о коммунизме как о далеком будущем. Именно такая постановка вопроса позволяет палестинским руководителям, как прежде советским, не только безбедно существовать, но и создавать себе ореол незаменимости.
Коммунистическую идеологию в известной степени дискредитировали программы КПСС, бессовестно конкретизировавшие сроки построения счастливого будущего, вплоть до назначения 1980 года в качестве даты, когда материально-техническая база коммунизма будет в основном построена. Но погубила коммунизм все-таки афганская авантюра.
Палестинскую «революцию» дискредитирует терроризм, а погубить ее может любая безумная авантюра со стороны наиболее радикальных группировок.
Советские коммунисты, как известно, нашли утешение в занятии бизнесом, оказавшимся более надежным средством существования, чем перманентная борьба с империализмом. Что же касается нынешних руководителей Палестинской автономии, то я боюсь, что мы еще какое-то время будем иметь несчастье наблюдать за перипетиями их бездарной деятельности. По крайней мере, до тех пор, пока не иссякнут те семь с половиной миллиардов долларов, что для них выделили в прошлом году на конференции спонсоров в Париже.
Надо сказать, что и палестинские власти тоже не сидят сложа руки. За последний месяц полиция Аббаса арестовала более 250 боевиков ХАМАСа, что вызвало даже некоторое одобрение со стороны израильтян. Министр обороны Израиля сказал по этому поводу: «Мы видим, что часть палестинского руководства пытается взять под контроль улицу, и это приносит практические результаты». Говоря о «части руководства», министр, очевидно, имел в виду, что пока одна часть арестовывает террористов, а другая – отпускает. Это действительно так: по сложившейся в автономии практике те из террористов, кто добровольно сдает оружие, отпускаются на свободу. Нам, правда, не понять, о какой «добровольности» со стороны арестованного можно рассуждать, но давайте не будем придираться, давайте отнесем этот парадокс на счет ментальности палестинских арабов.
Но Израиль нарушил эту игру в «казаки-разбойники», по-настоящему арестовав десятки террористов в Шхеме, чем вызвал у палестинцев самую искреннюю обиду, о которой поведал миру премьер автономии Салам Фаяд.
Надо заметить, что хотя Фаяд в отличие от Аббаса не защищал диссертацию в СССР под руководством академика Примакова, а совсем наоборот, учился в Американском университете в Бейруте и в Техасском университете в США, но его для обучения в эти цитадели буржуазной мысли посылала учиться «палестинская родина», и посылала для того, чтобы потом он мог, используя полученные знания, стоять у крана, из которого в автономию текли западные деньги. И Фаяд оправдал доверие родины: в дальнейшем он был представителем автономии в штаб-квартире Всемирного банка в Вашингтоне, представителем Международного валютного фонда в автономии, руководителем отделения Арабского банка на палестинских территориях Иудеи и Самарии и, наконец, министром финансов в правительстве автономии. По большому счету, он был тем, кем его считали, – «финансистом Арафата».
Этот человек не может не знать, что Запад охотнее всего платит за то, что не требует от него, Запада, немедленных действий.
Вот почему Салам Фаяд свое недовольство действиями Израиля выразил в столь забавной словесной конструкции: «Эта операция разрушит все наши усилия в области безопасности, которые должны были принести плоды несколько позже, когда население ощутило бы пользу от изменений».
Использование будущего времени вкупе с сослагательным наклонением, во-первых, создает впечатление неизбежности краха всех палестинских усилий в результате действий израильтян и, во-вторых, вызывает у читающих это заявление смутное сожаление о невозможности вкусить от «плодов усилий», существование коих ставится в двойную зависимость: от «изменений», а также от того, что население должно эти изменения «ощутить».
Не надо, однако, удивляться словесной сноровке палестинского премьера. Он, повторяю, хоть и не общался тесно с советскими академиками, но и многолетнюю работу с Ясером Арафатом, для которого «палестинская революция» была не чем иным, как средством существования, я не стал бы сбрасывать со счетов.
Как вы, читатель, думаете, почему Ленин, поняв, что мировая революция оказалась лишь горячечной идеей, родившейся в его голове, не бросил все, не бежал в Англию, например, где в тиши лондонской библиотеки он мог бы предаваться ученым изысканиям в области «материализма и эмпириокритицизма» и другим, столь же актуальным занятиям? Мне кажется, что не в последнюю очередь Ильич просто боялся «потерять работу». У Маркса был Энгельс, на гранты, как сейчас сказали бы, которого он и существовал всю свою сознательную жизнь. Ленина финансировать было некому. И пламенная борьба до полной победы революции во всем мире, то есть задача, которой можно заниматься до самой смерти, стала главным средством существования не только господина Ульянова, но и всех его коллег, а также и преемников.
Несмотря на утрированность сказанного, данное предположение, как мне кажется, несет в себе изрядную долю истины. Всякая система, будучи должным образом налажена, начинает в известной степени работать сама на себя. Она становится инертной. В этом нет ни хорошего, ни плохого. Это ее объективное свойство. Плохое начинается тогда, когда такой системой становится некая политическая организация, ставящая перед собой утопическую задачу. Когда дело заходит настолько далеко, что становится ясной не только ошибочность цели, но и преступность способов ее достижения, в ход пускается последний довод о смысле принесенных на алтарь борьбы жертв. Нам, например, на втором курсе института лектор по диамату так и говорил: «За советскую власть пролито столько крови (он, конечно, имел в виду только кровь «революционеров»), что отступать нельзя».
Говоря о революционерах, я имею в виду не только коммунистов. Этим термином вполне можно оперировать, рассуждая о всякого рода «освободительных движениях» и даже о религиозных экстремистах, среди которых по одержимости первенство принадлежит конечно же исламистам.
Я бы не делил палестинцев, как это делают некоторые, на «умеренных» и «непримиримых». Независимо от того, какими тактическими приемами все они пользуются в своей борьбе против Израиля, стратегическая цель у них одна. Было бы наивно полагать также, что «нанайская борьба» (помните этот эстрадный номер?) ФАТХа и ХАМАСа приведет к ослаблению позиций исламистов.
И ХАМАС, и ФАТХ отнюдь не стремятся к нормализации обстановки. И тем и другим нужен перманентный конфликт с Израилем. Но если получатель западной помощи ФАТХ вынужден говорить иносказаниями, то лидер ХАМАСа Халед Машаль транслирует свои мысли открытым текстом. В пятницу, 4 января, на церемонии двадцатилетия основания движения, состоявшейся в Дамаске, он заявил: «Мы можем вместе управлять конфликтом с Израилем, не оставляя возможность сопротивления», имея в виду возможные, совместные с ФАТХом, действия. И ФАТХ в общем-то в какой-то мере управляет конфликтом. Для поддержания боевого духа среди исламистов Газы в августе прошлого года премьер Салам Фаяд выплатил им годовые зарплаты.
Управляя конфликтом и отдаляя тем самым возможность его урегулирования, оба движения - и ФАТХ, и ХАМАС - поступают подобно советским коммунистическим вождям, которые говорили о коммунизме как о далеком будущем. Именно такая постановка вопроса позволяет палестинским руководителям, как прежде советским, не только безбедно существовать, но и создавать себе ореол незаменимости.
Коммунистическую идеологию в известной степени дискредитировали программы КПСС, бессовестно конкретизировавшие сроки построения счастливого будущего, вплоть до назначения 1980 года в качестве даты, когда материально-техническая база коммунизма будет в основном построена. Но погубила коммунизм все-таки афганская авантюра.
Палестинскую «революцию» дискредитирует терроризм, а погубить ее может любая безумная авантюра со стороны наиболее радикальных группировок.
Советские коммунисты, как известно, нашли утешение в занятии бизнесом, оказавшимся более надежным средством существования, чем перманентная борьба с империализмом. Что же касается нынешних руководителей Палестинской автономии, то я боюсь, что мы еще какое-то время будем иметь несчастье наблюдать за перипетиями их бездарной деятельности. По крайней мере, до тех пор, пока не иссякнут те семь с половиной миллиардов долларов, что для них выделили в прошлом году на конференции спонсоров в Париже.
