Тюрьма

Человечество изначально и из поколения в поколение неустанно борется со своими пороками. На эту борьбу в нашей стране ежегодно тратятся миллиарды долларов, в ней участвуют тысячи полицейских, агентов ФБР и Секретной службы.
«Но в состоянии ли человечество справиться со своими пороками? Можно ли искоренить их?» - вопрос, который задает не обыватель, а знаток души человеческой, профессор криминалистики и эксперт-психолог, с которым мне не раз доводилось беседовать о героях моих рассказов. Однажды подумав, Джеймс Шендлинг сам же ответил на свой вопрос: «Природу не переделаешь, как, вероятно, не переделать и людское племя с одновременно рожденными пороками».
По сведениям департамента полиции Чикаго и Национального исследовательского центра, National Gang Crime Research, в Чикаго семимильными шагами развивается наркобизнес. Город признан криминалистами мировой столицей «героина», ибо Чикаго стал перевалочной базой, откуда по тайным каналам растекаются наркотики всех видов, как по городам и весям страны так и во многие другие страны грешной нашей планеты.
В Чикаго, в соответствии с данными тех же источников, действуют три основных преступных клана, объединяющих 68 тысяч уличных гангстеров в возрасте от 12 до 70 лет. Практически все эти люди являются нелегальными продавцами героина, кокаина и марихуаны. Уличные наркобанды – «Последователи гангстеров», «Мудрые лорды» и «Латинские короли» - ведут постоянную междоусобицу за рынки сбыта «белого золота», нещадно истребляя в ней друг друга. Насчитывается немало жертв этой бойни, павших от случайных пуль, среди коих в основном подростки и дети. Полиция и ФБР ведут с уличными торговцами свою непримиримую войну, раскрывая криминальные наркосделки и отправляя виновных за решетку, подальше от глаз людских. Обо всем этом мы, к сожалению, достаточно часто узнаем из сообщений СМИ.
А вот какова жизнь уголовников в тюрьмах, в частности, в чикагской, одной из старейших и самых крупных в стране, в которой когда-то, еще в тридцатых годах прошлого века, побывал сам легендарный Ал Капоне?...
- Открывайте камеры! Открывайте камеры! - кричал надзиратель, стремительно проходя по коридору вдоль металлических решетчатых стен. За ним так же быстро шла добрая дюжина охранников. Для меня эта повседневная сцена была поначалу скорее похожа на тщательно отрепетированные кадры некоего увлекательного детективного фильма.
- Всем выходить! Всем строиться! - продолжал кричать офицер. - Быстро! Ну! Заключенные с угрюмыми лицами, явно выражавшими недовольство и нежелание подчиняться команде, стали медленно и нехотя выходить из узких щелей камер и строиться в зале.
- Раздеться! - скомандовал офицер. - Встряска! - это последнее слово на тюремном жаргоне, как мне объяснили, означало начало внезапного обыска. Один за другим заключенные начали раздеваться догола, и через минуту все стояли вдоль холодной металлической стены, со злостью посматривая на охранников.
А между тем во всех камерах уже начался внеурочный обыск. Тюремщики перетряхивали постели, разворачивали рулоны туалетной бумаги, заглядывали за унитазы и специальными щупами проверяли даже отходящие от них трубы, простукивали стены и прочищали узкие пространства над дверными карнизами. Охранники этого отделения номер один тюрьмы особого режима, находящейся в Чикаго на углу улиц 26-й и Калифорния, знали, что искать и где. Они знали и то, что все заключенные отделения имели оружие, все, кроме самих охранников, которым запрещено появляться в камерах вооруженными. Один охранник сразу же нашел нож, искусно запрятанный в ножке пластмассового стола, другой также обнаружил нож, глубоко засунутый в толщу матраса.
Через двадцать минут обыск был завершен. Добычей охраны стали четырнадцать самодельных ножей, названных на тюремном жаргоне «черенками», дюжина обрезков свинцовых труб, столько же бритв, шесть сверел, пара десятков острых кусков металла и даже пластиковый мешок, наполненный каким-то домашним варевом, напоминавшим по вкусу пиво.
Несколько часов, проведенных в этом отделении, наглядно убедили меня в том, что жизнь в зоне, жизнь по ту сторону металлических решетчатых стен, настолько ужасна, насколько позволяет представить самое безудержное и буйное воображение. А жизнь в тюрьме, что стало для меня очевидным, уж конечно была совершенно не похожа на ту, которую мне доводилось неоднократно видеть даже в самых «реалистичных» фильмах.
Эта тюрьма была построена в 1929 году, и с тех пор она все еще остается самой большой в стране. В ней содержатся почти десять тысяч заключенных. А в первом отделении тюрьмы, официально называющейся «Исправительным центром графства Кук штата Иллинойс», коротают жизнь более тысячи отпетых бандитов. Большинство из них - особо опасные рецидивисты, угодившие туда за совершенные убийства, изнасилования и вооруженные ограбления. «Это худшие из худших, - сказал мне в день моего посещения тюрьмы Джеймс Эдвардс, начальник первого отделения.- Некоторые из них никогда больше не увидят улицу, некоторые никогда больше не придут домой. И всем им терять уже абсолютно нечего.»
Когда-то, в конце тридцатых и сороковых годах, камеры первого отделения служили пристанищем для самых известных мафиози. Там провели годы легендарный Ал Капоне и его ближайший подручный Тони Аккардо, скончавшийся в 1995 году. Там же отбывал свой срок не менее прославившийся в те же годы гангстер Фрэнк Нитти. За стальной решеткой первого отделения до перевода в другую тюрьму провели время главари уличных банд Лэрри Хувер, основатель ныне крупнейшей «Последователи гангстеров», а также Джеф Форт и Вилли Лойд. Там же прожили остатки своей гнусной жизни считавшиеся в восьмидесятые годы самыми особо опасными преступниками - убийцы Ричард Спек и Джон Вейни Гэйси, в общей сложности отправившие в мир иной, по крайней мере, не менее пятидесяти человек.
К тому времени, когда я посетил тюрьму, ее первое отделение было разбито на 33 больших зоны. В каждой имелась небольшая общая комната, в которой были душевая, десяток пластиковых стульев, несколько столов и телевизор. Охранники наблюдали за заключенными сквозь металлические решетчатые стены, находясь на почтенном расстоянии от зон. Через определенные интервалы они прогуливались мимо «зверинцев», пытаясь уловить каждое движение их обитателей. Судя по атмосфере тюрьмы, жизнь во всех ее зонах была пропитана страхом ее постояльцев и дикой враждебностью друг к другу.
В зоне номер четыре находились 38 заключенных. Десять из них - убийцы. Один из убийц, семнадцатилетний Эдриан Робинсон, сказал мне, что почти каждый заключенный имеет нож и что никто из «жильцов» его дома не застрахован от неожиданной смерти. Даже сам Эдриан, как-то отказавшийся проявить почтение к одному из бывших главарей наркобанды из соседней зоны, был сначала избит, а затем получил и несколько ножевых ранений. Он показал мне глубокие швы на правой руке и на спине.
В конце девяностых в жизни первого отделения произошли большие изменения. Если раньше его контингент состоял, в основном, из преступников среднего возраста, то теперь камеры оказались заселенными в подавляющем большинстве молодыми людьми - агрессивными, в буквальном смысле дикими как животные, уличными гангстерами. После этого даже в этой тюрьме особого режима стало невозможным избежать актов насилия, совершаемых её обитателями. Только за прошлый год они совершили восемь нападений на охранников. Один из ночных дежурных, сержант Эдвард Куртис, получил однажды в качестве предупреждения от заключенного 28-й зоны первого отделения, главаря банды «Латинские короли» , своеобразный подарок — рисунок куклы, подвешенной на крюке вниз головой. Было немало случаев, когда заключенные обливали охранников мочой, забрасывали калом и тухлыми объедками. Но молодое поколение заключенных стало воевать не только с тюремной охраной, но и беспощадно друг с другом. К примеру, в том же прошлом году было зарегистрировано 169 драк среди заключенных с применением ножей. Вероятно, еще большее число поножовщин просто осталось вне статистики, которую должны вести охранники, ибо заключенные из-за страха за свою жизнь, никогда не докладывают ни о каких инцидентах.
Зона номер один давно считалась и продолжает считаться «привилегированной». Здесь содержались и продолжают жить только члены двух банд - «Последователи гангстеров» и «Латинские короли». Камеры этой зоны, как мне сказали в тюрьме, всегда отличаются чистотой, и заключенные «отдыхают» здесь с достоинством и комфортом. Столы общей комнаты разделены поровну, и члены каждой банды имеют «свои». В каждой зоне, как и в первой, всегда был и сейчас есть телефон. Но в первую зону мало кто из заключенных других зон решится заглянуть, так как ее обитатели практически держат в руках все население первого отделения. Они установили свои порядки и взымают дань со всех и за все - за пользование телефоном, телевизором, за полученную от родных или знакомых передачу. Заключенные других зон выплачивают уголовникам первого отделения своеобразный налог за право не быть ими избитыми или чтобы их личные вещи не были украдены. Все, что тайным путем доставляется в тюрьму, поступает к лидерам банд, и они поровну делят добычу. Правило распределения добычи прежде всего распространяется на наркотики, чудом проникавшие, а я думаю, и проникающие сейчас, даже в эту тюрьму строгого режима.
Заключенные первой зоны чувствуют себя в тюрьме, вероятно, даже лучше, чем на свободе. Они установили даже особый этикет в форме обхождения с лидерами и рядовыми членами банд, представляющими тюремный аванпост наркобизнеса. Они же ввели и меры наказания для тех, кто не повинуется или осмеливаетсмя не выполнять «циркуляры» главарей. Таким ослушникам грозят серьезные наказания - битье кулаками по голове в течение двух минут, дюжина ударов по ногам деревянными ручками от швабр и пр. К числу же «непочтительных» примеров поведения относится, например, бесцеремонное обращение к лидеру банды или намерение прервать его разговор.
Как правило, главари банд, живущие под одной крышей в первой зоне первого отделения, не воюют между собой и не прибегают к мщению за какие-то неблаговидные поступки их членов, даже находящихся на свободе. Но в случае нарушения «тюремного кодекса» или убийства члена одной банды представителем другой сразу же выносится «смертный приговор», который главарями преступного мира разрешается приводить в исполнение даже в тюрьме. Таких случаев в «исправительном центре» за его историю имелось немало.
За последние годы было истрачено почти 14 млн. долларов на усиление тюремной охраны и реконструкцию устаревшей системы наблюдения за заключенными. Года три тому назад создали даже особое отделение, куда стали «ссылать» на месячный срок всех «непослушных», наиболее агрессивных заключенных. Это новое отделение, прозванное обитателями тюрьмы «дырой», несколько охладило пыл иных бандитов и их пристрастие к поножовщине или контрабанде наркотиков. Им очень не нравилось покидать «комфортабельные» жилища и сутками просиживать за закрытыми дверьми глухих камер «дыры» без телефона и телевизора, без радио и газет, без почестей и привилегий. В «дыре» запрещалось даже курить и разговаривать с постояльцами соседних камер.
Но все же криминальный дух, вероятно, нельзя подавить никакими репрессиями. Каким-то образом заключенные все же смогли разукрасить граффити стены камер и этого особого и, казалось бы, достаточно хорошо охраняемого, отделения. А доминировали на стенах, как вероятно и в уличной жизни, пятизубчатая корона, символизирующая принадлежность к «Латинским королям» и «Звезда Давида» - символ «Последователей гангстеров».
... Я покидал эту тюрьму с каким-то странным чувством, которое только усилилось, когда я услышал поразившее меня неожиданное рассуждение начальника первого отделения Эдвардса, сказавшего буквально следующее: «А ведь среди этих бандитов есть столько талантливых людей». И я с сожалением подумал, что мне еще ни разу не привелось увидеть по-настоящему правдивый фильм о реальной жизни в тюрьме.