Снова Бостон, снова отступники...
Культура
Голливудские фильмы я смотрю редко. Не по надменности - по соображениям самозащиты: так неизбежна ассоциация многих из них с отупляющими детей электронными игрушками, в которых картинки мелькают и мозг начинает работать на обезьяньем уровне, хотя и с увлечением.
Слов нет, американское кино - лучшее в мире, но только если не любить по-настоящему Кино. Однако мне не впервые и справедливо возражают, говоря, что пробавляться только восхитительным архивным старьем пополам с артхаусными сокровищами - значит, искусственно сужать собственные горизонты. Во-первых, есть блокбастерские, кассовые фильмы разные, а бывают хорошие. Во-вторых, заведомо отвергать всю голливудскую продукцию - все равно как не читать газет по причине брезгливого отношения к политике: грязное она дело, понятно, но ведь знать, что творится за окном, все равно надо, осведомляться, что сказали профессиональная мерзавка Хиллари или милый деревенский дурачок Обама, необходимо.
Или уж - в лавку за другим глобусом.
«Отступников» Мартина Скорцезе я посмотрела, наверное, позже всех - когда фильм уже увидели все окрестные младенцы. Сильно поубавилось скепсиса по отношению к американской индустрии зрелищ: такое вывороченное мясо жизни, пусть задуманной и воплощенной «по-киношному», явил режиссер, долгое время обижаемый вредными киноакадемиками!
Тот факт, что лавры Скорцезе явно возбудили ревность записного голливудского красавчика Бена Аффлека, несколько удивил: пусть не сильно почитаемый публикой, пусть актер так себе, но ведь снимался и снимается он много, в простоях бывает редко.
Удивительно, повторяю, что режиссерское кресло не показалось молодому занятому Аффлеку, к тому же обладателю оскаровской статуэтки за сценарий фильма «Умный Уилл Хантинг» (1997), жестковатым: на средней некрутой волне голливудского успеха можно было бы еще покачаться. Но он проявил неслабое рвение и принял на себя нешуточный риск, взявшись за экранизацию раннего романа Денниса Лихэйна «Прощай, детка, прощай!» Это после великолепного-то Клинта Иствуда, снявшего четыре года назад «Mystic River» по роману того же автора! Та река страстей и горя оказалась действительно мистической, так непохожей на дежурные полицейские «сториз». Интересно стало: что же «Детка...» нам готовит?
Собственно роман начинается сухой бесстрастной статистикой: столько-то детей исчезает из дому ежегодно. Некоторых из них похищают родители, разведенные с супругами-опекунами, определенная часть убегает к друзьям и вскоре возвращается, кто-то из беглецов бродяжничает и попадает в приюты или тюрьмы. Определенный процент беглых детей не возвращается никогда.
«Куда они деваются? » - не впадая в истерику, оставаясь летописцем, вопрошает автор сам себя. И сам отвечает: «Вероятно, в могилу, в подвалы и на чердаки педофилов...» Потом срывается-таки: «В черные дыры Вселенной, откуда не извлечь!»
...Дорчестер - та самая черная дыра и есть, одно из самых «стремных» мест в Бостоне. Типажи - одни другого колоритней, причем стереотипы не срабатывают, мета затерянного мира стоит на каждом, абсолютно вне зависимости от цвета кожи: безобразная белая толстуха и тупейший голубоглазый выродок со шрамом смотрятся ничуть не тоньше и не интеллигентней черного торговца наркотиками, писаного красавца с косицами и спущенными по гарлемской моде штанами...
Именно в этом завидном соседстве пропадает из дому четырехлетняя Аманда МакКриди (Мэделин О’Брайан) - беловолосая русалочка, ангелок, мамаша которой Хелен (Эми Райан) сидит на наркотиках давно и прочно. И мать, и ее ублюдочная подруга - типичные образчики «уайт трэш», показанные совершенно без пережима: вот они заявили о пропаже ребенка - и теперь в натуральном гневе визжат, требуя, чтобы их, ф.., не трогали!
Пока зритель укрепляется в подозрениях, что Хелен уж точно продала девочку за понюшку кокаина, на поиск пропавшей, помимо официальной полиции, выходят двое молодых частных детективов - Патрик и Анджела (Кейси Аффлек, младший брат режиссера, и Мишель Монаган). Дело это, во многом запутанное, они брать не хотят, честно отдавая себе отчет в том, что ни опыта, ни соответствующей информированности у них нет, но тетя малышки так отчаянно просит...
И положительные ныне ребята, по выпавшей карте порождение этих жутких подворотен, спускаются в буквальную преисподнюю, на самое дно местного преступного мира, чтобы потянуть за нужные нити. Но стремительно разматывающийся клубок приводит не к торжеству сил закона, а в пустоту - в глубокое водохранилище, куда при перестрелке бандитов и блюстителей порядка упал украденный ребенок.
Официальный сайт фильма “Gone Baby Gone” (буквальный перевод названия еще жутче принятого русского варианта - «Нету деточки, нету...») открывается мрачной картинкой - на черном фоне проступают бледно-голубые слова: «Всем хочется правды - пока она не отыскивается...» Правда еще не найдена, но привычное полицейское повествование уже сломалось, красавец-герой и его подруга не совершили невозможного, не справились, ошиблись - и остались при своем бессилии.
А ужасы продолжаются: пропадает еще один мальчик, на этот раз семи лет - для статистики всего лишь безликая единица, для безутешных родителей - солнце в окне, для Патрика - ужас, перешедший в холодную злобу. Именно это моральное окостенение, некое нарастание защитного панциря вокруг души, еще вчера уязвимой, придает ему сил и чудовищной изворотливости. В итоге парень сам находит гнездо, где живут выродки-педофилы, вурдалаки из страшных снов, и приканчивает убийцу несчастного пропавшего мальчугана, чей труп он обнаруживает в ванне. Зрелище, даже секундное, не то что не для слабонервных - вообще ни для кого, потому созерцание фонтана брызнувшей в потолок крови убийцы воспринимается почти спокойно: возмездие, точка.
Но - еще нет. Отклонившись от детективных канонов, повествование уходит в сложную психологию, режиссер пытается разобраться в том, кто есть мамаша-кокаинистка пропавшей Аманды, кем является несколько подозрительный муж ее безутешной тети, а главное - отчего полицейские, работающие в Бостоне, такие, мягко говоря, странноватые, какие-то повышенно эмоциональные.
Кое-что объясняется просто и печально: начальник местного отдела поиска пропавших детей капитан Джек Дойл (Морган Фримен), олицетворенный служака Фемиды - несчастный отец двенадцатилетней девочки, похищенной много лет назад и найденной убитой в десяти минутах от дома родителей. После гибели Аманды, живо напомнившей ему собственное горе, он уходит на раннюю пенсию и удаляется от дел в загородную резиденцию. Его верный сослуживец следователь Реми Брессан (Эд Харрис) странным образом притормаживает все попытки главного героя идти по пути нового расследования (ведь доказательств гибели Аманды нет, кроме выловленной из воды куклы). И выясняется чудовищная вещь: персонаж Харриса - участник похищения ребенка!
Далее - совсем уж непостижимое: во главе заговора - совсем не лиходеи, а те самые высокоэмоциональные стражи порядка. И теперь счастливая крошка Аманда живет в тихом загородном доме с новообретенным черным папой (о, эти колоритные бородавки Фримена вокруг глаз...) и белой мамой - даря им радость жизни и врачуя страшную рану, полученную в день, когда их собственная дочь не вернулась домой.
Каноническая схема терпит полный крах: вместо торжества добра над злом - мученический выбор Патрика между молчанием (Аманда счастлива, ее будущее обеспечено, травмированные муж и жена получили награду за годы сиротства...) и звонком в полицию.
Для бывшего трудного подростка из бостонских подворотен он странным образом выбирает второе, правильное с точки зрения конвенциональной морали, - и пожилую чету уводят в кандалах, а девчушку под свет юпитеров и восторженные вопли репортеров возвращают мамаше (которая выглядит скорее ошалевшей, чем счастливой). Тут судьба и стучит в дверь костлявым кулаком: ты совершил поступок, взяв на себя миссию бога определять, что хорошо, что дурно, - теперь любуйся! Проходит совсем мало времени - и вот уже ребенок-четырехлетка опять сидит в темноте и одиночестве, а ничуть не раскаявшаяся Хелен, подкрашенная и приодетая, убегает на свиданку с очередным любовником (мифический бебиситер, естественно, не приходит...) И горе-герою, зашедшему разделить мамино ликование по поводу возвращения дорогой крохи, предстоит долго и мучительно думать, что же такое он сотворил из благих намерений...
Для очень многих режиссерская работа Бена Аффлека оказалась неожиданностью - и совсем не фактом его нового кредо (он, кстати, уже режиссировал фильм «Я убил свою жену-лесбиянку, повесил ее на мясной крюк - и теперь у меня договор с Диснеем на три года», но данное кинопроизведение прославило своих создателей разве что длиннющим названием). Весьма немногие рассчитывали на что-то значительнее банального триллера, где все подчинено схеме «кто это сделал». И вдруг - острый, незамыленный взгляд в глубины отнюдь не святого колодца, пристальное наблюдение за трижды клятой жизнью бостонских выселок, подчинение сюжета нетривиальному размышлению, отсутствие дешевой дидактики... И очень, очень приличная игра большей части актеров: по мнению многих, Эду Харрису просто положен «Оскар» за лучшую мужскую роль!
Но в целом оценки критиков довольно заметно разделились: одни считают, что в угоду оскаровской комиссии Аффлек снимал академично, словно по учебнику, без должного нахальства и раскованности, которые должны быть свойственны новичку. Другие морщатся, в самом неуважительном смысле употребляя прилагательное при сниженном существительном: мутота голливудская! Наворот, то есть. Надо же было додуматься: черный полицейский, помешанный на защите детей от похитителей и насильников, сам похищает белую девочку, и белые коллеги ему в этом помогают, чтобы проучить плохую мать! Дурновкусие, развязность, скрывающая натужность мысли, отсутствие творческой фантазии - кто больше...
Но ведь любой вид искусства (а уж кино - статья особая) есть условность: вопрос не в том, что сказано, а с какой степенью убедительности донесено. Здесь у режиссера и актеров есть одна, но явная неудача: ни герой, ни его подруга решительно не похожи на детей из неблагополучного района. Увы... Анджела в исполнении миленькой Мишель Монаган - вообще девица в контексте сюжета малоубедительная: она равным образом могла быть и секретаршей героя, и просто «товарищем по партии», обозначение их как любовников носит чисто номинальный характер и решительно ничего не прибавляет замыслу. Потому в конце, когда Патрику предстоит сделать решительный и тяжкий выбор, увещевания Анджелы звучат пустовато: если бы она солидаризировалась с возлюбленным вместо того, чтобы противостоять его намерениям, мало кто бы удивился.
Но в целом картина оставляет ощущение горьковатое: никаких однозначных ответов на вечные вопросы не существует, никто не усваивает никаких уроков и не собирается меняться. При этих блистательных составляющих нашей жизни, при трезвом осознании того, что ближние отнюдь не гарантируют нам выполнения скрижальных заповедей, надо продолжать жить - по возможности, достойно и прилично. Даже совершать поступки, если требуется. Или - не совершать, как кому бог на душу положит. Была бы только душа жива.
Два часа, проведенные в кинозале, не кажутся мне потерянными.
Слов нет, американское кино - лучшее в мире, но только если не любить по-настоящему Кино. Однако мне не впервые и справедливо возражают, говоря, что пробавляться только восхитительным архивным старьем пополам с артхаусными сокровищами - значит, искусственно сужать собственные горизонты. Во-первых, есть блокбастерские, кассовые фильмы разные, а бывают хорошие. Во-вторых, заведомо отвергать всю голливудскую продукцию - все равно как не читать газет по причине брезгливого отношения к политике: грязное она дело, понятно, но ведь знать, что творится за окном, все равно надо, осведомляться, что сказали профессиональная мерзавка Хиллари или милый деревенский дурачок Обама, необходимо.
Или уж - в лавку за другим глобусом.
«Отступников» Мартина Скорцезе я посмотрела, наверное, позже всех - когда фильм уже увидели все окрестные младенцы. Сильно поубавилось скепсиса по отношению к американской индустрии зрелищ: такое вывороченное мясо жизни, пусть задуманной и воплощенной «по-киношному», явил режиссер, долгое время обижаемый вредными киноакадемиками!
Тот факт, что лавры Скорцезе явно возбудили ревность записного голливудского красавчика Бена Аффлека, несколько удивил: пусть не сильно почитаемый публикой, пусть актер так себе, но ведь снимался и снимается он много, в простоях бывает редко.
Удивительно, повторяю, что режиссерское кресло не показалось молодому занятому Аффлеку, к тому же обладателю оскаровской статуэтки за сценарий фильма «Умный Уилл Хантинг» (1997), жестковатым: на средней некрутой волне голливудского успеха можно было бы еще покачаться. Но он проявил неслабое рвение и принял на себя нешуточный риск, взявшись за экранизацию раннего романа Денниса Лихэйна «Прощай, детка, прощай!» Это после великолепного-то Клинта Иствуда, снявшего четыре года назад «Mystic River» по роману того же автора! Та река страстей и горя оказалась действительно мистической, так непохожей на дежурные полицейские «сториз». Интересно стало: что же «Детка...» нам готовит?
Собственно роман начинается сухой бесстрастной статистикой: столько-то детей исчезает из дому ежегодно. Некоторых из них похищают родители, разведенные с супругами-опекунами, определенная часть убегает к друзьям и вскоре возвращается, кто-то из беглецов бродяжничает и попадает в приюты или тюрьмы. Определенный процент беглых детей не возвращается никогда.
«Куда они деваются? » - не впадая в истерику, оставаясь летописцем, вопрошает автор сам себя. И сам отвечает: «Вероятно, в могилу, в подвалы и на чердаки педофилов...» Потом срывается-таки: «В черные дыры Вселенной, откуда не извлечь!»
...Дорчестер - та самая черная дыра и есть, одно из самых «стремных» мест в Бостоне. Типажи - одни другого колоритней, причем стереотипы не срабатывают, мета затерянного мира стоит на каждом, абсолютно вне зависимости от цвета кожи: безобразная белая толстуха и тупейший голубоглазый выродок со шрамом смотрятся ничуть не тоньше и не интеллигентней черного торговца наркотиками, писаного красавца с косицами и спущенными по гарлемской моде штанами...
Именно в этом завидном соседстве пропадает из дому четырехлетняя Аманда МакКриди (Мэделин О’Брайан) - беловолосая русалочка, ангелок, мамаша которой Хелен (Эми Райан) сидит на наркотиках давно и прочно. И мать, и ее ублюдочная подруга - типичные образчики «уайт трэш», показанные совершенно без пережима: вот они заявили о пропаже ребенка - и теперь в натуральном гневе визжат, требуя, чтобы их, ф.., не трогали!
Пока зритель укрепляется в подозрениях, что Хелен уж точно продала девочку за понюшку кокаина, на поиск пропавшей, помимо официальной полиции, выходят двое молодых частных детективов - Патрик и Анджела (Кейси Аффлек, младший брат режиссера, и Мишель Монаган). Дело это, во многом запутанное, они брать не хотят, честно отдавая себе отчет в том, что ни опыта, ни соответствующей информированности у них нет, но тетя малышки так отчаянно просит...
И положительные ныне ребята, по выпавшей карте порождение этих жутких подворотен, спускаются в буквальную преисподнюю, на самое дно местного преступного мира, чтобы потянуть за нужные нити. Но стремительно разматывающийся клубок приводит не к торжеству сил закона, а в пустоту - в глубокое водохранилище, куда при перестрелке бандитов и блюстителей порядка упал украденный ребенок.
Официальный сайт фильма “Gone Baby Gone” (буквальный перевод названия еще жутче принятого русского варианта - «Нету деточки, нету...») открывается мрачной картинкой - на черном фоне проступают бледно-голубые слова: «Всем хочется правды - пока она не отыскивается...» Правда еще не найдена, но привычное полицейское повествование уже сломалось, красавец-герой и его подруга не совершили невозможного, не справились, ошиблись - и остались при своем бессилии.
А ужасы продолжаются: пропадает еще один мальчик, на этот раз семи лет - для статистики всего лишь безликая единица, для безутешных родителей - солнце в окне, для Патрика - ужас, перешедший в холодную злобу. Именно это моральное окостенение, некое нарастание защитного панциря вокруг души, еще вчера уязвимой, придает ему сил и чудовищной изворотливости. В итоге парень сам находит гнездо, где живут выродки-педофилы, вурдалаки из страшных снов, и приканчивает убийцу несчастного пропавшего мальчугана, чей труп он обнаруживает в ванне. Зрелище, даже секундное, не то что не для слабонервных - вообще ни для кого, потому созерцание фонтана брызнувшей в потолок крови убийцы воспринимается почти спокойно: возмездие, точка.
Но - еще нет. Отклонившись от детективных канонов, повествование уходит в сложную психологию, режиссер пытается разобраться в том, кто есть мамаша-кокаинистка пропавшей Аманды, кем является несколько подозрительный муж ее безутешной тети, а главное - отчего полицейские, работающие в Бостоне, такие, мягко говоря, странноватые, какие-то повышенно эмоциональные.
Кое-что объясняется просто и печально: начальник местного отдела поиска пропавших детей капитан Джек Дойл (Морган Фримен), олицетворенный служака Фемиды - несчастный отец двенадцатилетней девочки, похищенной много лет назад и найденной убитой в десяти минутах от дома родителей. После гибели Аманды, живо напомнившей ему собственное горе, он уходит на раннюю пенсию и удаляется от дел в загородную резиденцию. Его верный сослуживец следователь Реми Брессан (Эд Харрис) странным образом притормаживает все попытки главного героя идти по пути нового расследования (ведь доказательств гибели Аманды нет, кроме выловленной из воды куклы). И выясняется чудовищная вещь: персонаж Харриса - участник похищения ребенка!
Далее - совсем уж непостижимое: во главе заговора - совсем не лиходеи, а те самые высокоэмоциональные стражи порядка. И теперь счастливая крошка Аманда живет в тихом загородном доме с новообретенным черным папой (о, эти колоритные бородавки Фримена вокруг глаз...) и белой мамой - даря им радость жизни и врачуя страшную рану, полученную в день, когда их собственная дочь не вернулась домой.
Каноническая схема терпит полный крах: вместо торжества добра над злом - мученический выбор Патрика между молчанием (Аманда счастлива, ее будущее обеспечено, травмированные муж и жена получили награду за годы сиротства...) и звонком в полицию.
Для бывшего трудного подростка из бостонских подворотен он странным образом выбирает второе, правильное с точки зрения конвенциональной морали, - и пожилую чету уводят в кандалах, а девчушку под свет юпитеров и восторженные вопли репортеров возвращают мамаше (которая выглядит скорее ошалевшей, чем счастливой). Тут судьба и стучит в дверь костлявым кулаком: ты совершил поступок, взяв на себя миссию бога определять, что хорошо, что дурно, - теперь любуйся! Проходит совсем мало времени - и вот уже ребенок-четырехлетка опять сидит в темноте и одиночестве, а ничуть не раскаявшаяся Хелен, подкрашенная и приодетая, убегает на свиданку с очередным любовником (мифический бебиситер, естественно, не приходит...) И горе-герою, зашедшему разделить мамино ликование по поводу возвращения дорогой крохи, предстоит долго и мучительно думать, что же такое он сотворил из благих намерений...
Для очень многих режиссерская работа Бена Аффлека оказалась неожиданностью - и совсем не фактом его нового кредо (он, кстати, уже режиссировал фильм «Я убил свою жену-лесбиянку, повесил ее на мясной крюк - и теперь у меня договор с Диснеем на три года», но данное кинопроизведение прославило своих создателей разве что длиннющим названием). Весьма немногие рассчитывали на что-то значительнее банального триллера, где все подчинено схеме «кто это сделал». И вдруг - острый, незамыленный взгляд в глубины отнюдь не святого колодца, пристальное наблюдение за трижды клятой жизнью бостонских выселок, подчинение сюжета нетривиальному размышлению, отсутствие дешевой дидактики... И очень, очень приличная игра большей части актеров: по мнению многих, Эду Харрису просто положен «Оскар» за лучшую мужскую роль!
Но в целом оценки критиков довольно заметно разделились: одни считают, что в угоду оскаровской комиссии Аффлек снимал академично, словно по учебнику, без должного нахальства и раскованности, которые должны быть свойственны новичку. Другие морщатся, в самом неуважительном смысле употребляя прилагательное при сниженном существительном: мутота голливудская! Наворот, то есть. Надо же было додуматься: черный полицейский, помешанный на защите детей от похитителей и насильников, сам похищает белую девочку, и белые коллеги ему в этом помогают, чтобы проучить плохую мать! Дурновкусие, развязность, скрывающая натужность мысли, отсутствие творческой фантазии - кто больше...
Но ведь любой вид искусства (а уж кино - статья особая) есть условность: вопрос не в том, что сказано, а с какой степенью убедительности донесено. Здесь у режиссера и актеров есть одна, но явная неудача: ни герой, ни его подруга решительно не похожи на детей из неблагополучного района. Увы... Анджела в исполнении миленькой Мишель Монаган - вообще девица в контексте сюжета малоубедительная: она равным образом могла быть и секретаршей героя, и просто «товарищем по партии», обозначение их как любовников носит чисто номинальный характер и решительно ничего не прибавляет замыслу. Потому в конце, когда Патрику предстоит сделать решительный и тяжкий выбор, увещевания Анджелы звучат пустовато: если бы она солидаризировалась с возлюбленным вместо того, чтобы противостоять его намерениям, мало кто бы удивился.
Но в целом картина оставляет ощущение горьковатое: никаких однозначных ответов на вечные вопросы не существует, никто не усваивает никаких уроков и не собирается меняться. При этих блистательных составляющих нашей жизни, при трезвом осознании того, что ближние отнюдь не гарантируют нам выполнения скрижальных заповедей, надо продолжать жить - по возможности, достойно и прилично. Даже совершать поступки, если требуется. Или - не совершать, как кому бог на душу положит. Была бы только душа жива.
Два часа, проведенные в кинозале, не кажутся мне потерянными.
