от Древнего Египта до сегодняшнего Нью-Йорка

 В музеи нужно ходить многократно. Особенно в такие, как Метрополитен - Главный музей Америки. Собственно, слово “метрополитен” и означает – главный. К тому же это самый крупный музей мира – по числу, разнообразию и многотриллионной стоимости его экспонатов, количеству разделов, площадям, объёму исследовательской работы... Мне не сосчитать, сколько раз была я у Мета (именно так, по-дружески, называют свой любимый музей ньюйоркцы, говоря не «пойти в Мет», а «пойти к Мету»). И всякий раз открываю для себя что-то новое - даже в бесчисленных залах постоянной экспозиции произведений искусства разных эпох и народов. Что уж говорить о неизменно интересных, поражающих воображение богатейших «временных» выставках. «На ходу меня обгоняют часовые стрелки» - действительно, нелегко охватить всё, чем радует нас Мет: одна выставка сменяет другую, и мы стараемся не пропустить ни одну и рассказать о них нашим читателям.
 Конечно же, гвоздём нынешнего выставочного сезона в Нью-Йорке остаётся блистательное собрание шедевров гениального Рембрандта и его современников, о котором вы читали в нашей газете. Остался целый месяц, чтобы посмотреть уникальную экспозицию, если вы ещё не успели это сделать. Теперь предстоит рассказать (коротко, разумеется, - слишком объёмен материал) о серии выставок-новинок. И если в громаде «Век Рембрандта» Мет представил нам, собрав воедино, собственные сокровища из залов и запасников, то в других экспозициях нас встречают ценнейшие работы, привезенные из музеев и частных коллекций разных стран. Более того, и престижнейшие музеи, и коллекционеры, и правительственные учреждения почитают за честь показать лучшие образцы своего национального достояния в американском Метрополитен. Ведь это общемировая известность, расширение информационного поля и действеннейшая реклама тоже.
 «Министерство культуры правительства Фландрии с удовольствием примет участие в комплектовании музеем Метрополитен знаменательной выставки «Гобелены в стиле барокко», прислав более сорока шпалер, выполненных в этом стиле между 1590 и 1720 годами». Так немедленно откликнулись фламандцы на сообщение из Нью-Йорка. Не остались в стороне и другие края, гобеленами своими славные. Так что нам подарена редкостная возможность познакомиться с барочным шпалерным искусством практически всей Европы. Прилетели к нам эти огромные, в большинстве своём до 20-30 кв.м, вручную вытканные ковры-картины из Парижа, Рима, Брюсселя, Антверпена, Делфта, Петербурга, Стокгольма, Вены, Лондона, Мадрида...
Собственно, началось их производство ещё на заре второго тысячелетия. Поначалу с орнаментальным рисунком, потом самые смелые и умелые стали использовать простые сюжеты, которые, всё усложняясь, пришли наконец к пышности и великолепию торжествующего барокко. Общеевропейское название «шпалера» экспортировано из Германии, а в последней четверти XVII века к нему добавилось ещё и ставшее нарицательным имя парижских ткачей и красильщиков Гобеленов, открывших первую фабрику безворсовых узорчатых ковров с прихотливым тематическим рисунком. Сам подробно разработанный рисунок выполнялся художником (могла быть использована уже написанная и многократно увеличенная картина). Такая живописная «шпаргалка», названная картоном, попадала в мастерскую ткача. И уже там из цветных шерстяных или шёлковых нитей пядь за пядью ткали отдельные части картины, потом аккуратно и незаметно сшивая их. Таким образом, у каждой шпалеры два автора – художник и главный ткач, мастер, которому помогало до десятка опытных подмастерьев. И даже в этом случае на изготовление габаритной шпалеры иногда уходили годы. Потому-то ценятся они на вес золота. А каково виртуозное мастерство ткачей-гобеленщиков, вы поймёте, увидев их шедевры, не потерявшие за три-четыре века ни живописности филигранного рисунка, ни сочности красок.
 Ещё за пятнадцать лет до начала XVII века выткан был знаменитым мастером Хансом Книпером этот поражающий совершенством тронный балдахин из королевского датского замка Эльсинор. Интересно, что ткач был превосходным художником и сам готовил для себя картоны. А вот и привет из Баварии: великолепная «Ночь» сработана в мастерской голландца Ван дер Биста, перебравшегося в Мюнхен и основавшего там немецкую шпалерную школу. Дизайн Петера Кандида, чья живопись украшает мюнхенскую Старую Пинакотеку. Рубенсовское полотно «Триумф церкви над равнодушием и слепотой» (великий художник сам выполнил картон) в мастерской Яна Раеса претворили в роскошную шпалеру величиной 5х7 метров. А дивной красоты ренессансная тканая картина деяний папы УрбанаVIII с картона Джакинто Камассеи вышла из мастерской славного Барберини. И руководила работой Мария Мадалена делла Ривьера. В Нью-Йорк этот исторической значимости гобелен прислал Ватиканский музей.
 На шпалерах можно увидеть искусно отображённые батальные, религиозные, мифологические, исторические (в них схвачено и портретное сходство), античные сюжеты, марины, пейзажи, куртуазные сцены. В большинстве своём это высокохудожественные призведения, но порой огромный труд вложен в ткачество по бездарному картону, который даже для декоративного ковра не годится. Чаще же среди десятков представленных шпалер видим мы продуманной композиции и колористики талантливые произведения со свойственной стилистике барокко напряжённостью и динамичностью образов, оригинальной архитектоникой. Они переживут века, доставляя радость всё новым поколениям зрителей.
 В одном из красивейших музейных залов, слева от первых ступеней мраморной дворцовой лестницы, ведущей на второй этаж, публика с благоговением рассматривает макет «Врат рая», как назвали флорентийцы пятиметровые двери восточного входа в знаменитый свой бабтистерий, шедевр великого архитектора Филиппо Брунелески, куда съезжались крестить детей со всех концов Италии. Каждая из двух дверных створок украшена пятью позолоченными бронзовыми барельефами, исполненными знаменитым Лоренцо Гиберти мастерски и вдохновенно. Он был не просто известен – прославлен: скульптор, архитектор, ювелир, витражист, писатель. Многоталантливый человек, он был сыном батрака. Мать, очень красивая женщина, ушла от отца (поговаривали, что она помогла ему отправиться на тот свет) к ювелиру и архитектору Бертолуччи, сотрудничавшему с Брунелески. Потому и получил Гиберти блестящее образование и в полной мере реализовал свой талант.
 О «Вратах рая», шедевре Ренессанса, оказавшем, кстати, четыре века спустя большое влияние на Огюста Родена в выборе сюжета его гениальных «Врат ада», Гиберти писал: «Я работал над этим произведением с огромным усердием, изобретательностью и величайшей любовью. Из всего, что я сотворил, эта работа обладает самыми благородными пропорциями». И вот перед нами сами «Врата» (макет, разумеется, ведь огромный храм с фундамента не снимешь и не перевезёшь) и авторские скульптурные эскизы всех рельефов. Превосходны «Давид и Голиаф», «Господь, наставляющий Ревекку», оригинально задуманная композиция «Адам и Ева». Но самое большое впечатление производит литой рельефный автопортрет – отчёт перед людьми и перед Богом.
 Ещё дана нам музеем ирреальная возможность перенестись в глубины веков и изумлённо взглянуть на древние египетские металлические статуэтки, которые бережно сохранило для нас всесильное Время. Его звали Нери: талантливейше изваянная, потом отлитая (в кокиль! в 1550 году до новой эры!) невероятно динамичная фигурка шагающего жреца с посохом. Глубоко спрятанная в статике энергия движения. Образец мужской красоты: узкие бёдра, развёрнутые плечи, тонкое, с правильными чертами лицо. А ведь древние художники моделям своим не льстили (даже фараонам), черты их не искажали. Это каралось – вплоть до казни. Даже фараонам. В чём нас убеждают фигуры туповатого Нехо II, равнодушного Априса в образе сфинкса, умного волевого Тутмоса III... Изумительна медная статуэтка нагой женщины: тонкая талия, упругая грудь, прекрасное лицо... Отлитая в серебре стройная, длинноногая, как сегодняшние манекенщицы, девушка жила за семь столетий до нашей эры. Какие лица! Умные, интеллигентные. И какая могучая эротичность! Сексуальность многих извяний (и женских, и мужских) просто не поддаётся описанию. Так же, как и их подчёркнутая безвестными, подчас гениальными скульпторами индивидуальность. Египтяне старались не дать людям забыть о себе. Им это удалось: «...и жизни ход сопровождает их».
 Но вот и совсем другая, не литая, а резная деревянная скульптура, в иной, непохожей манере выполненная, иным сгустком духовности насыщенная, иной мерой ценимая, ждёт нас в богатейшем разделе африканского искусства, где и развернулась эта экспозиция, вызвавшая неподдельный интерес. Мастерски вырезанные и декорированные фигурки сильных властных мужчин и необычайно сексуальных женщин. Тоже лица, характеры, желания. И впечатление – будто сублимируется переданная им теми скульпторами, чьи имена поглотила вечность, энергия жаркой Африки и частица её достаётся нам.
 И снова смена эпох и континентов, снова Европа, век XVIII, французское декоративное исскусство, преподнесенное в интерьерах аристократических салонов и комнат того «элегантного» столетия. Изящная мебель с инкрустацией, шторы, шпалеры, ковры в тон обивки. Небрежно брошенные книги, карты, веер – кажется, отсюда только что вышли жеманные дамы и кавалеры в шёлковых камзолах. Накрытые столы, дивный фарфор, спальня с высоченной кроватью под балдахином, камин с великолепной лепниной. И масса ваз, статуэток, картин. Эффект присутствия для зрителя нешуточный.
До февраля будущего года (в дополнение к разнообразию экспонатов раздела старого китайского искусства) можно познакомиться с творчеством живописцев и каллиграфов китайской диаспоры в Европе и Америке прошлого века. Но коль перепрыгнули мы через Атлантику, давайте-ка пройдём в правую часть гигантского музейного здания, которое зовут американским крылом, потому что представлены там лучшие образцы изобразительного и прикладного искусства страны за всю её короткую историю. Теперь к богатому постоянному собранию добавилась замечательная выставка подлинных национальных сокровищ: изделия американских серебрянах дел мастеров Томаса Флетчера и Сидни Гардинера. Конечно, на их творческую манеру повлиял стиль английских предшественников и перебравшихся в Америку из Европы знаменитых своими серебряными шедеврами еврейских ювелиров. Однако творения Флетчера и Гардинера отличают узнаваемость, особенность форм и орнамента, собственное художественное видение мастеров. Урны со строгой гравировкой, рукоятки и ножны шпаг, редкой красоты посуда – блюда, кувшины, соусники, кофейники, целые сервизы... И всё это в интерьере: кресла, столики, на стенах портреты. Многие изделия - с прихотливо исполненной дарственной надписью. Вот как на знаменитой флетчеровской сложнейшего дизайна вазе, заказанной купеческим обществом Филадельфии для адвоката Питера Добела. Кто б его вспомнил сейчас, если бы не эта надпись?
 Фотография появилась позднее. И это был, пожалуй, один из первых знаков подступающей технической революции. В 1840 году англичане уже печатали снимки с бумажных негативов. Они и показаны сейчас в Метрополитен. И впечатляют куда больше, чем современные отменно техничные и цифровые фотографии, тоже собранные в одном из холлов Мет.
 Не подумайте, что не представлено в Метрополитен современное искусство. Щедрейше. Не одна галерея. Да и временные выставки не заставляют себя ждать. Сейчас привлекает внимание обширная экспозиция работ американских асов абстрактного экспрессионизма. О ней мы уже беседовали. А опоясывающая большущий, как городская площадь, зал инсталляция почему-то знаменитой Тары Донован – новинка. Своеобразный, из разных материалов сработанный приколоченный к стенам рельеф, конгломерат геометрических фигурок. Может, потуги повторить на современном уровне открытия пуантилистов? На мой взгляд, не вышло. Искорки смысла найти тоже не удалось.
 Мет неустанно расширяет круг своих интересов, накапливая экспонаты и присоединяя к многочисленным постоянным экспозициям новые тематические разделы. Как всегда, это результат долгой и кропотливой исследовательской работы искусствоведов. Пару недель тому назад открыли двери новые галереи искусства народов Океании с тысячами островных культур и художественных традиций и искусства индейцев Северной Америки, тоже чрезвычайно разнообразного и оригинального, поражающего мастерством и воображением своих умельцев. А уже с самого начала декабря, после долгой и тщательной реставрации, не ограничивая нас сроками, снова принимает посетителей анфилада комнат, отданных европейской живописи и скульптуре XIX и начала ХХ века. Но такая громада требует отдельного разговора, и об этой обновлённой постоянно действующей галерее вы непременно прочтёте в нашей газете.
 Ну а семиметровую красавицу ёлку, украшенную неаполитанскими рождественскими игрушками и установленную в двухэтажном холле Мет, обязательно нужно посмотреть. Хватайте детей и внуков и – вперёд! Напомню, музей Метрополитен находится в Манхэттене, на углу 5-й авеню и 82-й улицы. Поезда метро 4, 5, 6 до остановки «86 Street».