КГБ в ООН

18 ноября прошлого года “Секрет” опубликовал статью А.Кондрашова “ООН - лучший зонтик для агента”. На первый взгляд кажется странным, что организация, созданная для поддержания и укрепления международного мира и безопасности, развития сотрудничества между государствами, служит своеобразным центром осуществления шпионажа.

И проводилось это одновременно с созданием самой организации в Сан-Франциско в апреле 1945 года. Подробно этой теме посвящена книга английских авторов Пьера Хасса и Джорджа Капоши “КГБ в ООН”, название которой позаимствовано для нашей публикации. Частично касается этого вопроса и Санш Де Грамон в книге “История шпионажа”.

Прежде всего, следует отметить, что президент Рузвельт приложил максимум усилий, чтобы первая учредительная сессия прошла в США. Большинство делегатов восприняло это как великодушный жест. Однако настоящей причиной этого отнюдь не бескорыстного акта было стремление создать возможность американским спецслужбам осуществлять слежку за иностранными представителями.

Но, как отмечает Джеймс Бэмфорд, размещение ООН в Нью-Йорке на самом деле отвечало и интересам Советского Союза. Американская разведка имела превосходство по части электронного шпионажа, а преимущество советской составлял человеческий фактор, что давало возможность Москве направлять в США под крышу ООН больше своих агентов. С тех пор шпионаж в стенах ООН стал процветать. Создается впечатление, что это учреждение будто было специально создано для удобства разведок всего мира.

Сегодня членами ООН являются более 190 государств. Здесь возможны прослушивание, вербовки и перевербовки. Интернетовские данные говорят, что в годы “холодной войны” в Секретариате ООН работали более 300 советских граждан.

В интернете имеются данные, что в различные годы на службе у генерального секретаря состояли сотрудники КГБ и ГРУ. Виктор Лесовский был помощником У Тана, затем Курта Вальдхайма, Валерий Крепкогорский также являлся помощником Курта Вальдхайма, Геннадий Евстафьев - Хавьера Переса де Куэльяра. Памятна история, связанная с высокопоставленным перебежчиком (невозвращенцем в 1978 году) из числа советских дипломатов, работавших в ООН, Аркадием Шевченко, заместителем генерального секретаря ООН.

Герой книги Уоррена Мерфи и Ричарда Сэпира “Конец игры” задал компьютеру вопрос: сколько сотрудников советского представительства в ООН не является шпионами? Компьютер выдал список из трех человек: глава миссии, второразрядный шофер и повар по имени Петр.

Нередко и ныне газеты многих стран пестрят заголовками о провале шпионских операций в ООН. Этого нельзя сказать о российской прессе, где материал о разоблачении сотрудников подается мелким шрифтом на последних страницах. Или об этом предпочитают вообще умалчивать.

* * *

Первым советским шпионом из ООН был Валентин Губичев. Биографические данные говорят, что родился он в Орле в 1916 году. Окончив московский инженерно-строительный институт, поступил на работу в министерство строительства и быстро продвинулся по службе, став заместителем директора Уральского строительного треста в Челябинске. Затем был переведен в МИД.

В июле 1946 года он был направлен в США для работы в ООН (см.: Пьер Хасс, Джордж Капоши “КГБ в ООН”. 2000. М., стр. 22-23). После выделения Советскому Союзу квоты в штате Секретариата, в качестве кандидата был выбран Губичев. Генеральный секретарь ООН Трюгве Ли отзывался о нем исключительно хорошо, называя одним из выдающихся проектировщиков и конструкторов нового комплекса ООН.

“Он хороший человек. Отлично трудится под руководством координатора строительства Джеймса Доусона”, - сообщил Ли в ФБР.

26 сентября 1946 года Губичев подписал присягу, требующуюся от всех членов Секретариата. Она гласила: “Торжественно клянусь с полной преданностью, честностью и сознательностью относиться ко всем обязанностям, доверенным мне как члену международной службы ООН. Обещаю выполнять эти обязанности и соизмерять свое поведение с интересами долга. Обязуюсь не испрашивать и не принимать указаний относительно исполнения моих обязанностей ни от какого правительства или прочих властей, не причастных к данной организации” (см.: Пьер Хасс, Дж. Капоши. Указ. раб., стр. 22).

Такую клятву подписывали многие советские граждане, в последующие годы уличенные в шпионской деятельности.

После этого каждый шаг Губичева находился под постоянным наблюдением. Выбираясь из леса конструкций строящегося здания ООН, агенты ФБР следовали за ним буквально по пятам. Отныне он не ходил и не ездил в общественном транспорте без сопровождения. Даже если Губичев садился в такси или ехал в автомобиле, за ним незаметно следовали агенты ФБР.

В результате постоянных слежек ФБР узнало, что у Губичева есть 13-летняя дочь, проживавшая в Нью-Йорке с родителями в русском консульстве. Летом 1948 года Губичев вместе с семьей ненадолго уезжал в СССР, но вскоре вернулся без дочери. Соседям Губичев объяснил, что отдал дочь в московскую школу. Об этом, конечно, узнали агенты ФБР.

* * *

Пока Губичева держали под строгим наблюдением, столь же старательно велась слежка за Джудит Коптон. О ней рассказано в книге Крипта Сингера “Великие шпионки мира”, в которой она представлена продолжательницей традиций Маты Хари.

Родилась Джудит в состоятельной еврейской семье в Бруклине. После школы девушка поступила в элитарный “Барнард Колледж”, где изучала историю и русскую культуру. Восприняв утопические идеи, провозглашенные Советской властью как реальные, Джудит негативно писала в студенческой газете о капиталистическом мире, отказывающемся открыть второй фронт, чтобы помочь советской России. Подобные идеи были настолько популярны в годы войны, что при проверке на благонадежность, проводимой во время поступления Джудит на работу в министерство юстиции США в отдел регистрации зарубежных представителей, в ее настроении не обнаружили ничего предосудительного. Тем более что за отлично окончившую колледж симпатичную молодую женщину ходатайствовали (не без влияния отца) весьма солидные государственные мужи.

Первый шеф Джудит, Лоренс Кнэп, говорил, что “в ней сочетался блестящий талант и дружелюбный характер. Кругозор Джуди был необычайно широк для ее возраста”.

А Джесс Макнайт, ставший ее следующим начальником, в 1946 году отправил ей письмо, в котором выражал “личную признательность” за работу в его отделе, отмечая, что она “была ценным сотрудником” (см.: Санш Де Грамон. Указ. раб., стр. 73). Что касается её статей в период учебы в колледже и после, то обычная позиция Джудит заключалась в том, что американские ценности можно сохранить лучше всего с помощью их критики.

В статьях мисс Коптон поражало то, что в ее возрасте, когда другие девушки думали о свиданиях, все мысли Джудит были о помощи России, об открытии второго фронта и о проблемах Америки.

Начиная работать в правительстве, она прошла обычную проверку службой безопасности, потом, уже находясь под наблюдением, более серьезную проверку ФБР, но ни в том, ни в другом случае не была обнаружена ее связь с коммунистическими организациями. Работая в правительстве, она слыла рьяным антикоммунисткой.

Однажды, на основе собранного материала, она составила список из пятнадцати организаций, подозреваемых в подрывной деятельности, и собиралась представить его Генеральному прокурору.

Существующий в США закон предписывает всем сотрудникам зарубежных миссий, как по делам бизнеса, так и находящихся с официальным визитом в составе делегаций, пройти регистрацию. Это позволяет ФБР составлять досье на подозреваемых в шпионаже. Коптон имела полный доступ к рапортам Бюро, которые прямиком направляла в советское посольство в Вашингтоне. Проявляла живой интерес к секретным материалам ФБР. Информация содержала и множество докладов о советских дипломатах.

Назначенный в 1947 году послом СССР в США Александр Панюшкин одновременно являлся резидентом КГБ в США. Солидный опыт, имевшийся у посла и резидента разведывательной агентуры, позволил ему сразу оценить значимость получаемой информации. Поэтому он сразу же выделил для Коптон специального контрагента, освободив его от всех остальных агентурных дел. Так в жизнь Джудит вошел Валентин Губичев.

Однако, как отмечает Джимми Блэк, уже в конце 1948 года в ФБР стали поступать сообщения, что рапорты Бюро становятся известны русским. Это дает им возможность либо вовремя вывозить своих агентов, либо на какое-то время затаиться. Указывалось также учреждение, из которого поступают сведения - министерство юстиции США и сообщалось, что передает их работающий там человек.

Обеспокоенное утечкой информации, ФБР сосредоточило сначала внимание на своих сотрудниках. Но проверка показала, что из них никто не был к этому причастен. После чего министерство юстиции провело свое расследование, так как упоминавшиеся в деле документы проходили через криминальное управление. Источник информации ФБР не раскрыт и поныне. Но Джудит Коптон подверглась более серьезной проверке.

Соседи Джудит по дому отзывались о ней самым лучшим образом. Считали, что на выходные она нередко ездит в Бруклин, навестить родителей. На самом деле родных она не видела давно и выезжала в Нью-Йорк для встречи с Губичевым, работающим в Организации Объединенных Наций. Он порекомендовал Джудит поселиться в другом месте.

До сих пор в отделе она была на хорошем счету и ей даже разрешили брать документы на дом. О том, что за Джудит велась слежка, КГБ не знал. И Губичев поручил ей раздобыть основной список советских агентов, подготовленный, по его сведениям, ФБР.

Между тем начальник отдела Ульям Фоули знал, что за Коптон ведется слежка. И когда она захотела ознакомиться со списком советских агентов, ссылаясь на производственную необходимость, он даже растерялся. Причины для открытого отказа не было. И он позвонил директору ФБР. Приехавший к Фоули Эдгар Гувер передал ему фальшивый документ аналогичного содержания... со списком людей из “Амторга”. Этот-то документ попал в руки Джудит. Получив подделку,14 января 1949 года Джудит, как это уже бывало не раз, отпросилась с работы на обед, и вскоре поезд нес ее в Нью-Йорк. В этом же поезде ехали агенты ФБР.

Прибыв в Нью-Йорк, Джудит встретилась с Губичевым. Они зашли в ресторан, заняли отдельный столик и принялись о чем-то беседовать. Через час вышли и направились к станции метро. Агентам не удалось до конца проследить маршрут преследуемых.

Один из агентов предположил, что “мужчина этот, похоже, иностранец, славянин”. Предстояло проверить множество организаций и в первую очередь те, которые представляли сотрудникам дипломатический иммунитет. Спустя несколько дней один из агентов, дежуривший возле советской миссии при ООН, опознал человека, сидевшего с Джудит в ресторане. Он проследил за ним до самого дома. У портье агент узнал, что жильца зовут Валентин Губичев и работает он инженером в архитектурном отделе ООН. Так “засветилась” Коптон.

Гувер с Фоули решили: для того, чтобы перекрыть доступ к важным документам, не вызывая у Джудит подозрений, нужно перевести ее в другой отдел. Девушке объяснили, что это связано с поступившей новой работой, с которой только она и может справиться.

Джудит, тем не менее, не рассталась с прежним отделом, появлялась там, для оказания помощи новой сотруднице в работе с документацией. В служебный телефон Коптон был вмонтирован микрофон, записывавший разговоры Джудит. “Жучки” были также установлены в ее вашингтонской квартире и в доме ее матери в Бруклине.

В очередных вояжах Джудит в Нью-Йорк ее в туалетах уже встречали женщины-агенты ФБР. Удавалось проследить ее встречи с Губичевым, который получив какие-то документы, умудрялся скрываться от преследовавших его агентов.

4 мая Фоули пригласил Коптон к себе и спросил, помнит ли она дела трех сотрудников “Амторга”, подозревавшихся в шпионаже? Получив утвердительный ответ, пояснил, что получена дополнительная информация, в том числе письмо Гувера на имя Генерального прокурора. Глава ФБР извещает, что это трио проявляет большой интерес к геофонам-приборам, используемыми при испытаниях атомных бомб. 

Фоули проинструктировали, чтобы он сообщил о ее отъезде, дав возможность сразу послать за ней хвост. И действительно через полчаса Коптон ехала в поезде в Нью-Йорк. Конечно, же с “эскортом “ из нескольких детективов. На сей раз сотрудники ФБР перекрыли все пути к отступлению. Джудит с Губичевым пытались прорваться сквозь заслон, но тщетно. Обоих арестовали. Губичев не проронил ни слова. И никакого компромата при нем не обнаружили. В изъятом конверте был банкноты на сумму 125 долларов - еженедельная зарплата Губичева в ООН. В другом кармане лежало 4 доллара.

 Ничего не нашли поначалу и при обыске Коптон. Но в ее сумочке обнаружили какое-то заклеенное в концверт объявление. При вскрытии внутри нашли 34 копии секретных документов. В одной из бумаг был состоявший из двух частей меморандум, содержавший сведения о попытках коммунистов завладеть геофонами, созданными для регистрации разрушительной силы атомных бомб; в другой - фиктивные данные о вербовке ФБР работников “Амторга” в качестве осведомителей о коммунистическом подполье в США. 

Для правдоподобия на меморандуме стояла подпись директора ФБР Эдгара Гувера.

Губичева и мисс Коптон, несмотря на их протесты, посадили в машину и повезли в федеральное отделение ФБР.

Все семь часов допроса подозреваемые категорически отказывались признать свою причастность к шпионажу.

В ходе допроса Губичева делались попытки получить информацию о советской промышленности и обороне, а также о политической ситуации в стране. Через день после ареста Губичева и Коптон начался обмен нотами между посольством СССР и Госдепартаментом. Советский посол А.Панюшкин выразил удивление по поводу ареста человека, защищенного дипломатическим иммунитетом, и потребовал немедленного освобождения Губичева. Государственный департамент ответил, что, согласно Хартии ООН, член Секретариата этой организации не может иметь официального положения в правительстве его страны. Губичев перестал быть дипломатом после подписания им клятвы ООН.

Узнав об аресте Губичева, генеральный секретарь ООН Ли поспешил освободить его от работы в Секретариате, подтвердив, что в данных обстоятельствах русский инженер не может пользоваться дипломатическим иммунитетом. Это положение определено в соглашениях, принятых в штаб-квартире ООН.

Спустя неделю, отвечая Москве, государственный секретарь Дин Ачесон окончательно решил судьбу Губичева, заявив, что Соединенные Штаты отвергают требование о признании дипломатического иммунитета обвиняемого советского инженера.

Советское посольство предпринимало все усилия, чтобы вызволить Губичева. В Нью-Йорк приехал первый секретарь посольства СССР в США Л.Толоконков, чтобы передать Губичеву некоторые инструкции. В частности, было сказано, что подозреваемый не должен признавать суверенитет суда, потому что это может помочь избежать его.

После визита секретаря советского посольства Губичев дал интервью журналистам, в котором сказал:

“Со мной обращаются, как с обычным уголовником. В моей камере сидят еще два человека, насколько я мог понять, за неуплату налогов”.

Джудит была освобождена через день после ареста, внеся залог. За Губичева никто не вызвался заплатить 100 тысяч долларов, и он провел в федеральной тюрьме предварительного заключения более 50 дней. Только после того как официальный советский представитель внес деньги, Губичева освободили.

Тем временем Большое федеральное жюри предъявило Губичеву и мисс Коптон обвинение в шпионаже.

Первый суд проходил в Вашингтоне. Начавшийся 25 апреля 1949 года, процесс продолжался десять недель. Коптон пыталась доказать, что ее встречи с Губичевым носили чисто романтический характер, а правительственные документы она держала при себе по уважительной причине, желая поработать с ними дома. Однако присяжные вынесли приговор: виновна. Ей грозило до десяти лет заключения.

Для защиты Губичева посольство СССР наняло адвоката Абрахама Померанца - бывшего советника федерального прокурора США. Он помогал собирать обвинения против нацистов на Нюрнбергском процессе. Адвокат блестяще отстаивал своего подзащитного, но его сдерживал контроль советских властей. Рядом с Померанцем находился второй секретарь посольства СССР Юрий Новиков.

Второе слушание дела Губичев-Коптон начавшееся 29 января 1950 года, проходило в Нью-Йорке. 7 марта жюри признало мисс Коптон и Губичева виновными. Судья Райан приговорил их к пятнадцати годам заключения. При этом он обратился к Губичеву со словами, потрясшими зал суда:

“Вы прибыли сюда как посланец мира. Мы приняли вас как друга. Вы нарушили клятву Секретариату Объединенных Наций...”

Все ожидали, что Губичева сразу отправят под стражей отбывать срок в федеральной тюрьме, но Райан преподнес сюрприз, заявив:

“Генеральный прокурор Соединенных Штатов Америки и государственный департамент рекомендуют отсрочить исполнение приговора и выслать вас из страны. По их мнению, такой поворот событий лучше послужит интересам Соединенных Штатов и их граждан... Я принимаю их...”

И судья предложил Губичеву альтернативу: высылка из страны или тюрьма. Разумеется, выбор был сделан: Губичев сообщил Федеральному суду, что с удовольствием покинет Соединенные Штаты вместо того, чтобы провести пятнадцать лет в тюрьме.

А судьба Джудит Коптон сложилась в итоге совсем неплохо. Выйдя из тюрьмы под залог в 60 тысяч долларов, она обратилась в высшую судебную инстанцию с просьбой об отмене приговора. Через своих адвокатов мисс Коптон познакомилась тоже с адвокатом Альбертом Соколовым как раз перед вторым судом.

А 29 мая в Бруклине состоялась свадебная церемония. Раввин Макс Фелынин из манхэттенской синагоги сочетал браком Джулит Коптон и Альберта Соколова.

Отбытие Губичева на родину прошло не столь радужно. 20 марта его в наручниках доставили в порт, где шпиона встречала жена. Но он не мог её сразу обнять, оставаясь в наручниках, которые были сняты с него лишь в момент отплытия судна.

По прибытии в Москву Губичев был уволен со службы и вскоре арестован. Одной из причин его отстранения стало то, что ему перестали доверять. Ведь существовавшая политика СССР была такова: нельзя больше доверять людям, которые были арестованы контрразведкой другого государства. Дальнейшая жизнь Губичева прошла в одном из сибирских лагерей.

Только с 1948 по 1961 годы число выдворенных из США за шпионаж в ООН составило 11 человек. В последующие годы это число возросло за счет невозвращенцев и объявленных персоной нон грата за причастность к “деятельности, в высшей степени неподобающей и несовместимой со статусом члена советской делегации в Организации Объединенных Наций”. Это: Игорь Мелех, Борис Гладков, Николай Скворцов, Вадим Кирилюк...

В изданном в Лондоне “Архиве Митрохина. КГБ и мир” бежавшего в 1992 году из Москвы Василия Митрохина, майора, сотрудника архивного отдела Первого главного управления КГБ СССР, одно из первых мест занимает шпионаж в секретариате ООН.

Секретариат ООН основан отчасти на участии в нем государств по территориальному признаку. Используя этот фактор, отмечает Санш Де Грамон, советская сторона пользовалась любым случаем, чтобы вместо недостающих представителей в Секретариате ООН предложить в срочном порядке своих делегатов, предоставляя им удобное прикрытие для шпионажа. Вряд ли современная Россия отказалась от подобного метода.

“Секрет”