Вспоминая “Колумбию”

У этого рассказа оказался грустный конец. Катастрофа шаттла “Колумбия”, унесшая жизни шестерых американских астронавтов и первого израильского астронавта Илана Рамона, наложила трагический отсвет на всю историю проекта “Израильский астронавт”. Но даже сейчас, через 10 лет, она, думаю, представляет немалый интерес для очень многих читателей газеты, интересующихся данной темой.

Автор этих строк, к сожалению, не успел лично познакомиться с Иланом Рамоном. Остались в памяти лишь его спокойный голос в телефонной трубке, дружелюбная интонация, да в архиве несколько писем и фотография с автографом на стене. Тогда, в 2002 году, мы говорили по телефону о персональной эмблеме-нашивке, которую мы с санктпетербуржцем Александром Геннадьевичем Шлядинским разработали для первого израильского астронавта. 

Илан Рамон обещал, что мы непременно встретимся, когда он вернется из космоса... Увы, этому не суждено было сбыться.

 

Рождение замысла

Идея отправить в космос вместе с американцами израильского астронавта пришла в голову политическому советнику при посольстве Израиля в США Джереми Ишешкерофу... 

Однажды Ишешкероф повел своего 5-летнего сына Дина в знаменитый Смитсоновский музей авиации и космонавтики в Вашингтоне. Там ребенок долго рассматривал фотографии астронавтов из разных стран, которые летали на американских космических кораблях, и наконец спросил: “А почему здесь нет израильского астронавта?”.

Вернувшись домой, Ишешкероф не мог отделаться от мысли, что было бы очень неплохо, если бы Соединенные Штаты предоставили нашему соотечественнику возможность побывать в космосе, и поделился своей идеей с послом Израиля в Вашингтоне Итамаром Рабиновичем. Тот, недолго думая, направил запрос в канцелярию премьер-министра и получил положительный ответ.

Это было в четверг, 7 декабря 1995 года, а в субботу вечером Шимон Перес, тогда израильский премьер-министр, должен был прибыть с визитом в Вашингтон. 

Ишешкероф поторопился обратиться со своей идеей к начальнику ближневосточного отдела Совета национальной безопасности США Дэвиду Стрэтфилду. Тот в течение уикэнда обсудил предложение израильтян с руководителями американского космического агентства НАСА. 

Возражений не последовало. В понедельник, 11 декабря 1995 года, на заключительной пресс-конференции Шимона Переса и президента Билла Клинтона было объявлено, что гражданин Израиля примет участие в совместном космическом полете.

Разумеется, имелись тут и большие политические резоны. 

В целом план отправки израильтянина в космос был продиктован желанием США поддержать Израиль в его усилиях по установлению мира на Ближнем Востоке в середине 1990-х годов. 

Как известно, идеи Шимона Переса о “новом Ближнем Востоке” не выдержали проверки реальностью: к моменту полета Илана Рамона в космос уже два с лишним года полыхала “интифада Аль-Акса”, и о пресловутом мирном процессе можно было забыть. Тем не менее, проект “Израильский астронавт” осуществился.

 

Двое лучших

История отбора астронавтов в Израиле, который прошел в 1997 году, покрыта туманом неизвестности, как, впрочем, и все остальное, касающееся персонального состава военно-воздушных сил страны. 

Никаких официальных данных по этому поводу до сих пор не опубликовано, и все сведения на этот счет являются весьма отрывочными.

После заключения межправительственного соглашения агентство НАСА сообщило критерии для кандидата в астронавты: высшее образование плюс опыт в проведении исследований и руководстве. 

Вначале свои кандидатуры предложили несколько десятков гражданских лиц, однако по настоянию тогдашнего командующего ВВС генерал-майора Эйтана Бен-Элиягу было решено, что отбор будет производиться исключительно среди летного состава израильских ВВС.

Первоначально были отобраны 10 человек. На заключительном этапе отбора осталось 5 кандидатов. 

Весь отбор проводился исключительно силами медицинской службы ВВС, и для заключительных тестов в США отправились всего двое: полковник Илан Рамон и подполковник Ицхак Майо. Обоим тогда было по 43 года. Их кандидатуры одобрили и американские медики.

Будущий астронавт Илан Рамон совсем не стремился в космос и уже собирался уходить с действительной военной службы, когда ему предложили попробоваться “на астронавта”, причем поначалу он воспринял это как шутку. По словам самого Илана, он узнал о том, что стал основным кандидатом на космический полет, когда ему позвонил бригадный генерал Дани Халуц (тогда заместитель командующего ВВС) и шутливо сказал: “Ну ты, астронавт...”. Это было в конце 1997 года. 

23 июня 1998 года НАСА объявило, что 6 июля Илан Рамон и Ицхак Майо приступают к подготовке в Космическом центре имени Л.Джонсона (Хьюстон, штат Техас). Однако сам полет неоднократно откладывался.

Штурман ВВС Ицхак Майо, утвержденный астронавтом-дублером, прошел общекосмическую подготовку в Хьюстоне вместе с Рамоном и летом 1999 года отбыл домой, в Израиль. Предполагалось, что он вернется в США на этапе непосредственной подготовки к полету. Однако еще до сформирования экипажа Майо отказался от должности дублера. 

- Когда была назначена новая дата полета, меня попросили вернуться в Центр имени Джонсона на 8 месяцев дополнительной подготовки. Ранее я полагал, что мне придется пробыть в США только 3 месяца, - рассказывал мне сам Ицхак. - Принятие решения, возвращаться на дополнительный год или нет, было трудным. Впечатления от подготовки были хорошие, но я чувствовал, что не способен снова сорвать мою семью с обжитого места. Дети с большим трудом приспособились к жизни в США, и я не хотел мучить их во второй раз, а ехать туда одному мне тоже не хотелось... 

Итак, Майо в США не вернулся.

 

“Я потеряла папу!”

В день запуска шаттла, 16 января 2003 года, израильская делегация на космодроме на мысе Канаверал (штат Флорида) составляла порядка 330 человек, причем около 200 из них были приглашены семьей Рамон. На старт прилетели из Израиля 5 старшеклассников из школы ОРТ Кирьят-Моцкин”. Они готовили для проведения на борту “Колумбии” эксперимент “Химический сад” по выращиванию бело-голубых кристаллов в рамках международного студенческого проекта “Старз”.

На старт “Колумбии” приехали 80-летний отец Илана Рамона Элиэзер Вольферман, брат Илана и брат Роны, друзья семьи из Канады и из Израиля, а также одноклассники Илана и его однокашники по летной школе. 

Мать астронавта, Тоня, в годы Второй мировой войны спасшаяся из концлагеря Освенцим, приехать не смогла - она страдала болезнью Альцгеймера в тяжелой форме (через два с половиной месяца она умерла, так и не узнав, что ее сын летал в космос и погиб). 

В день старта “Колумбии” посол Израиля в США Дани Аялон сказал: “Илан - сын людей, выживших в Катастрофе.
Выбравшись из страшной ямы Холокоста, семья Рамона достигла космических высот. Это очень впечатляет”. 

Перед посадкой в автобус, подвозящий астронавтов к шаттлу, Рамон увидел израильских журналистов и успел крикнуть им на иврите: “Успехов!”. В тот момент, когда автобус проезжал мимо Центра управления запуском, сотрудники Космического центра имени Кеннеди подняли бело-голубой флаг со звездой Давида. Небо над мысом Канаверал в этот день было тоже голубым...

Впервые в своей истории агентство НАСА по просьбе Рамона обеспечило кошерную еду на борту шаттла. 

“Я человек нерелигиозный и в обычной жизни ем не только кошерную пищу, но сейчас я чувствую себя посланцем всего еврейского народа”, - пояснил израильский астронавт накануне полета.

В последний момент, перед тем как закрыть стекло гермошлема, Илан передал по внутренней связи: “Передайте Роне, что я люблю ее и детей”. 

Семья Рамона - жена и четверо детей - наблюдали за происходящим с крыши Центра управления запуском, со специально отведенного для семей членов экипажа места. 

“В момент старта мы все крепко обнялись, - рассказывала позже Рона Рамон. - Я не испытывала страха, когда “Колумбия” взлетала, но волнение было огромное, ведь наша мечта в конце концов сбылась”. 

Еще накануне старта Рона Рамон снабдила всех семерых членов экипажа традиционными амулетами “хамса”.

Позже все вспоминали, как в момент запуска Ноа, маленькая дочка Рамона, вдруг закричала: “I lost my daddy!” (“Я потеряла моего папу!”). Трудно сказать, что могло означать слово “потеряла” в устах 5-летнего ребенка, но после разразившейся трагедии слова малышки стали казаться пророческими.

 

Миссия для науки

Полет израильтянина в космос вызвал в нашей стране, истосковавшейся к январю 2003 года по хорошим новостям, измученной непрекращающимися террористическими актами и экономическим кризисом, прилив радости, энтузиазма и искреннего интереса к космонавтике. 16 января буквально повсюду - в учреждениях, на предприятиях, в школах, больницах, воинских частях - люди смотрели, не отрываясь, прямой репортаж из США о запуске “Колумбии”. В больших торговых центрах были установлены гигантские экраны, чтобы посетители могли видеть старт, не отрываясь от покупок. И везде и дети, и взрослые отсчитывали вслух оставшиеся до старта секунды...

Космический рейс шаттла “Колумбия” проходил нормально. Все 16 дней пребывания на орбите семеро астронавтов
занимались научными исследованиями. Они провели более 80 экспериментов по биологии и медицине, космической физике и физике Земли, материаловедению и процессам горения.

В НАСА, как уже говорилось выше, с самого начала благожелательно отнеслись к идее полета израильтянина в космос, но тогдашний глава агентства Дэн Голдин потребовал, чтобы Израиль обеспечил проведение на орбите серьезного национального научного эксперимента, и такой эксперимент, под названием “Мейдекс”, был подготовлен. Его целью было определение характеристик аэрозолей - частиц пыли, плавающих в атмосфере региона Средиземноморья и Ближнего Востока, источников их возникновения и путей распространения. 

Данные измерений, проведенных Иланом, позволили приблизиться к пониманию механизма влияния атмосферной пыли на возникновение облаков, осадков и формирование погоды в нашей стране. На борту шаттла Илан Рамон управлял установкой для проведения этого эксперимента.

Не могу не упомянуть о том, что в группу Тель-авивского университета, подготовившую этот эксперимент, входило немало выходцев из СССР и России. 

Одним из трех главных руководителей проекта был профессор отделения геофизики и планетарных исследований факультета точных наук д-р Юрий Меклер. В 1971 году советские власти посадили его в тюрьму за пропаганду сионизма, а после освобождения он уехал на историческую родину. Всей авиационной стороной эксперимента руководил д-р Давид Штивельман, также выходец из России. 

Кроме того, в состав группы входили д-р Петр Исраилевич, специалист по физике космоса, выпускник МФТИ, бывший сотрудник Института космических исследований АН СССР, а также бывший сотрудник Гидрометцентра СССР д-р Шимон Кричак (в Израиле с 1989 года) и д-р Марина Цидулько.