к 90-летию министерства ПРАВДЫ
История далекая и близкая
В Шлиссельбургской крепости, где держали в заключении самых непримиримых и опасных врагов царского режима, условия были такими...
Процитирую Григория Гершуни (Герш Исаак Цукович, 1870 - 1908), главу Боевой организации эсеров. Приговорен в 1904 году к смертной казни, замененной на вечную каторгу. В 1907 году бежал с Акатуя. Умер за границей в 1908 году. Предварительно замечу, что цитируемые заметки относятся к декабрю 1905 года. Все заключенные знают, что в Москве вооруженное восстание, может быть, РЕВОЛЮЦИЯ. И по поведению охраны, по рациону пытаются угадать, что там происходит? Если охрана грубит, плохо кормят – значит, революцию подавили? А если вежливы, угощают разносолами – значит, боятся, подлизываются, значит, революция побеждает?
"Приближалось Рождество... Эконом явился к старосте спросить, что мы желаем: гуся или утку. Мы возликовали: значит, не все еще погибло... Гусь - гусем, доказательности его все еще не совсем доверяли. Вопрос должны были решить сладости. С трепетом ждем «показателя».
Настал первый день Рождества. Гусь, каша, пирог, — как будто ничего дела, — довольно жирные. Но вот судок со сладостями. Дрожащей рукой поднимаешь крышку - и весь холодаешь: один апельсин, одно яблоко, виноград жалкий, шоколаду совсем нет!.. С тоскою перебираешь маленький мандарин, засохшее яблоко и в них видишь символ поражения народа и победы самодержавия...
Но вот, назавтра к обеду, вахмистр подает два громадных апельсина!..
Что ж это? Значит, не так уж плохо? На третий день та же история: два большущих апельсина, да еще коврижки какие-то!
Снова окрыляемся, снова парим в небесах..." (Григорий Гершуни. Из недавнего прошлого. Издание Центрального Комитета Партии Социалистов-Революционеров. Париж, 1908).
Вы, конечно, смеетесь. Кому ни читал – все смеются. Кто жил в Советском Союзе в провинции, знает: апельсины продавали, на советском языке - "давали", только по праздникам, но не всем советским людям, а только сотрудникам партийно-государственного аппарата. В нашем городе обкомовским и горкомовским служащим приказали ходить на работу с непрозрачными сумками. Дабы содержимое не просвечивало и не смущало-возмущало остальных граждан.
Однако смеются и коренные москвичи, которые от рождения видели апельсины-мандарины-шоколад в магазинах в свободной продаже. Над чем? Да как же не смеяться – ЗЭКАМ дают гуся и шоколад!
Не смейтесь и не сравнивайте. Главное – не сравнивайте.
У них, савинковых-троцких-лениных-гершуни, была другая жизнь. То, над чем мы смеемся, чему удивляемся, для них - НОРМА. Как, например, своя норма у голландского зэка. Вся Голландия дискутировала: этично ли, гигиенично ли двух заключенных держать в одной камере? Не нарушает ли это права личности? И в конце концов пришли к выводу, что каждый заключенный имеет право на отдельную благоустроенную камеру.
Но тем не менее, прочитав рождественские заметки Гершуни (Это было невозможно, т.к. мемуары Гершуни, да практически всех деятелей революции в СССР, были литературой запрещенной, неизвестной вообще.), любой среднестатистический советский человек спросил бы: "А зачем они революцию делали? За что боролись?"
Наверно, за то, чтобы рождественский гусь и апельсины-шоколад были на столе у каждого рабочего и крестьянина.
И к чему пришли? Чего добились? Все соратники, единомышленники Гершуни, Савинкова, Спиридоновой, Мартова и других, не уехавшие или не высланные за границу, попали в лагеря – и на себе испытали, как в стране победившей революции содержат политических заключенных.
"Три недели тяжелой работы, холода, голода, побоев - и человек становится зверем... Последней умирает злоба. К остальному голодный человек равнодушен... Он обучен лести, лганью, мелким и большим подлостям... Он приучен ненавидеть людей. Он - трус, ибо боится повторения своей судьбы, боится доносов, боится соседей, боится всего, чего человек бояться не должен... Он знает, что от подлости не умирают... моральные барьеры отодвинуты далеко в сторону... Поговорка "умри ты сегодня, а я завтра" стала законом его существования". (Варлам Шаламов, политический заключенный, троцкист).
Сейчас, в дни 90-летия Октябрьской революции, много говорят и пишут, задаются теми же вопросами: что это было, зачем, к чему пришли?
И опять все наперекос. Абсолютному большинству населения жизнь в Советском Союзе с гарантированными профсоюзными путевками в дома отдыха сейчас представляется социальным раем. По сравнению с тем существованием, которое они влачат сейчас.
То есть любой разговор о наследии Октябрьской революции грозит перейти в спор длиною в жизнь. И потому выделю только один момент - отношение к исторической правде, к правде вообще.
Все правительства врут (насколько им позволяет общество.) Стараются приукрасить себя, свое прошлое, прошлое своих духовных и политических предшественников. Но только коммунисты возвели историческую ложь в государственную норму. Что гениально отразил Оруэлл в книге "1984", где "министерство правды" постоянно переделывает историю в свете сегодняшних веяний. В СССР с каждым новым руководителем партии создавалась и всеми изучалась новая история КПСС – и никто этому не удивлялся. Почти ничему нельзя было верить без оговорок. Начиная с основ, с первого дня - 25 октября, с низложения Временного правительства, которое объявлял вовсе не Ленин, а Троцкий.
На открывшейся в Федеральном архиве выставке "1917. Мифы революции" представлен уникальный экспонат. Знаменитая картина К.Ф. Юона "Первое выступление Ленина на заседании Петросовета в Смольном 25 октября 1917".
ДВА ВАРИАНТА. На первом, 1927 года, за спиной Ленина стоят Антонов-Овсеенко, Дзержинский, Каменев, Милютин, Подвойский, Троцкий, Ломов, Урицкий, Рыков, Карахан. На втором, 1935 года, - Сталин, Дзержинский, Урицкий, Молотов.
90 лет прошло после победы Октябрьской революции. И совсем новая российская власть приступила к очередной казенной лакировке и трактовке истории (См. "РБ" №38 и №43, 2007 г.) Новое министерство правды пытается зомбировать и без того растерянный народ.
Говорят, что история ничему не учит. Конечно, если ее все время замалчивать, искажать, использовать в политических целях. В таких случаях она мстит. Вся беда в том, что мстит народу. Может быть, мы заслужили?
Москва
Процитирую Григория Гершуни (Герш Исаак Цукович, 1870 - 1908), главу Боевой организации эсеров. Приговорен в 1904 году к смертной казни, замененной на вечную каторгу. В 1907 году бежал с Акатуя. Умер за границей в 1908 году. Предварительно замечу, что цитируемые заметки относятся к декабрю 1905 года. Все заключенные знают, что в Москве вооруженное восстание, может быть, РЕВОЛЮЦИЯ. И по поведению охраны, по рациону пытаются угадать, что там происходит? Если охрана грубит, плохо кормят – значит, революцию подавили? А если вежливы, угощают разносолами – значит, боятся, подлизываются, значит, революция побеждает?
"Приближалось Рождество... Эконом явился к старосте спросить, что мы желаем: гуся или утку. Мы возликовали: значит, не все еще погибло... Гусь - гусем, доказательности его все еще не совсем доверяли. Вопрос должны были решить сладости. С трепетом ждем «показателя».
Настал первый день Рождества. Гусь, каша, пирог, — как будто ничего дела, — довольно жирные. Но вот судок со сладостями. Дрожащей рукой поднимаешь крышку - и весь холодаешь: один апельсин, одно яблоко, виноград жалкий, шоколаду совсем нет!.. С тоскою перебираешь маленький мандарин, засохшее яблоко и в них видишь символ поражения народа и победы самодержавия...
Но вот, назавтра к обеду, вахмистр подает два громадных апельсина!..
Что ж это? Значит, не так уж плохо? На третий день та же история: два большущих апельсина, да еще коврижки какие-то!
Снова окрыляемся, снова парим в небесах..." (Григорий Гершуни. Из недавнего прошлого. Издание Центрального Комитета Партии Социалистов-Революционеров. Париж, 1908).
Вы, конечно, смеетесь. Кому ни читал – все смеются. Кто жил в Советском Союзе в провинции, знает: апельсины продавали, на советском языке - "давали", только по праздникам, но не всем советским людям, а только сотрудникам партийно-государственного аппарата. В нашем городе обкомовским и горкомовским служащим приказали ходить на работу с непрозрачными сумками. Дабы содержимое не просвечивало и не смущало-возмущало остальных граждан.
Однако смеются и коренные москвичи, которые от рождения видели апельсины-мандарины-шоколад в магазинах в свободной продаже. Над чем? Да как же не смеяться – ЗЭКАМ дают гуся и шоколад!
Не смейтесь и не сравнивайте. Главное – не сравнивайте.
У них, савинковых-троцких-лениных-гершуни, была другая жизнь. То, над чем мы смеемся, чему удивляемся, для них - НОРМА. Как, например, своя норма у голландского зэка. Вся Голландия дискутировала: этично ли, гигиенично ли двух заключенных держать в одной камере? Не нарушает ли это права личности? И в конце концов пришли к выводу, что каждый заключенный имеет право на отдельную благоустроенную камеру.
Но тем не менее, прочитав рождественские заметки Гершуни (Это было невозможно, т.к. мемуары Гершуни, да практически всех деятелей революции в СССР, были литературой запрещенной, неизвестной вообще.), любой среднестатистический советский человек спросил бы: "А зачем они революцию делали? За что боролись?"
Наверно, за то, чтобы рождественский гусь и апельсины-шоколад были на столе у каждого рабочего и крестьянина.
И к чему пришли? Чего добились? Все соратники, единомышленники Гершуни, Савинкова, Спиридоновой, Мартова и других, не уехавшие или не высланные за границу, попали в лагеря – и на себе испытали, как в стране победившей революции содержат политических заключенных.
"Три недели тяжелой работы, холода, голода, побоев - и человек становится зверем... Последней умирает злоба. К остальному голодный человек равнодушен... Он обучен лести, лганью, мелким и большим подлостям... Он приучен ненавидеть людей. Он - трус, ибо боится повторения своей судьбы, боится доносов, боится соседей, боится всего, чего человек бояться не должен... Он знает, что от подлости не умирают... моральные барьеры отодвинуты далеко в сторону... Поговорка "умри ты сегодня, а я завтра" стала законом его существования". (Варлам Шаламов, политический заключенный, троцкист).
Сейчас, в дни 90-летия Октябрьской революции, много говорят и пишут, задаются теми же вопросами: что это было, зачем, к чему пришли?
И опять все наперекос. Абсолютному большинству населения жизнь в Советском Союзе с гарантированными профсоюзными путевками в дома отдыха сейчас представляется социальным раем. По сравнению с тем существованием, которое они влачат сейчас.
То есть любой разговор о наследии Октябрьской революции грозит перейти в спор длиною в жизнь. И потому выделю только один момент - отношение к исторической правде, к правде вообще.
Все правительства врут (насколько им позволяет общество.) Стараются приукрасить себя, свое прошлое, прошлое своих духовных и политических предшественников. Но только коммунисты возвели историческую ложь в государственную норму. Что гениально отразил Оруэлл в книге "1984", где "министерство правды" постоянно переделывает историю в свете сегодняшних веяний. В СССР с каждым новым руководителем партии создавалась и всеми изучалась новая история КПСС – и никто этому не удивлялся. Почти ничему нельзя было верить без оговорок. Начиная с основ, с первого дня - 25 октября, с низложения Временного правительства, которое объявлял вовсе не Ленин, а Троцкий.
На открывшейся в Федеральном архиве выставке "1917. Мифы революции" представлен уникальный экспонат. Знаменитая картина К.Ф. Юона "Первое выступление Ленина на заседании Петросовета в Смольном 25 октября 1917".
ДВА ВАРИАНТА. На первом, 1927 года, за спиной Ленина стоят Антонов-Овсеенко, Дзержинский, Каменев, Милютин, Подвойский, Троцкий, Ломов, Урицкий, Рыков, Карахан. На втором, 1935 года, - Сталин, Дзержинский, Урицкий, Молотов.
90 лет прошло после победы Октябрьской революции. И совсем новая российская власть приступила к очередной казенной лакировке и трактовке истории (См. "РБ" №38 и №43, 2007 г.) Новое министерство правды пытается зомбировать и без того растерянный народ.
Говорят, что история ничему не учит. Конечно, если ее все время замалчивать, искажать, использовать в политических целях. В таких случаях она мстит. Вся беда в том, что мстит народу. Может быть, мы заслужили?
Москва
