На балетные сцены мира выходит новое поколение
Культура
В Нью-Йорке открылась новая балетная компания Morphoses под художественным руководством молодого хореографа Кристофера Уилдона. Первые нью-йоркские гастроли труппы прошли в помещении City Center.
Уилдон – англичанин, окончил в Лондоне Королевскую балетную школу и был принят в труппу Королевского балета. В 1993 году переезжает в Америку и начинает работать как танцовщик, а затем штатный хореограф в труппе City Ballet, созданной Дж.Баланчиным. Уилдон поставил свой первый балет в этом театре в 1997 году, а сегодня он – один из самых знаменитых молодых хореографов. Почувствовав себя в этом мире достаточно уверенно, Уилдон решил создать собственный театр.
Не хочу сказать, что публика была разочарована. Принимали балеты Уилдона доброжелательно, но прохладно. В газете «Нью-Йорк таймс» появилась резко отрицательная статья, в которой ставился вопрос о том, справедливо ли считать Уилдона таким уж единственным новатором и куда же тогда отнести М. Форсайта и А. Ратманского (я бы добавила: и Начо Дуато, и Бориса Эйфмана)?
Первая программа новой труппы состояла в основном только из балетов и балетных номеров, поставленных Уилдоном. Во второе отделение, представляющее собой дуэты, были включены номера, поставленные М.Форсайтом и Эдуардом Лангом, танцовщиком труппы. Именно эти два дуэта показались мне намного интереснее тех, которые поставил Уилдон.
Собственно, хореография произведений Уилдона- это «движение тела в пространстве», как определил один американский критик кредо хореографа-модерниста Мерса Кэннингэма.
Я понимаю, что принадлежу другой культуре, что воспитана на основе другой системы взглядов и эстетических принципов. Меня не волнуют работы хореографов, которые не пытаются возбудить мое воображение или обратиться к моим эмоциям, а только показывают бездумное нагромождение повторяющихся из номера в номер движений, композиций и спортивных трюков, даже если они и соответствуют музыкальным ритмам. И зрительское восприятие, и даже любование этим искусным (или неграмотным) нагромождением не оставляет по себе долгой памяти.
Надо сказать, что Уилдон все-таки стремится создать образ КРАСОТЫ танца, даже вплетая в свою хореографию бесконечные гимнастические упражнения. Он все сплавляет в одном горниле, стремясь создать свой стиль. В этом горниле, кстати, плавятся и некоторые находки хореографа Эйфмана...
Вообще Уилдон берет «свое» там, где находит. Так, перед началом каждого дуэта над сценой опускался экран, и на нем зрителю показывали съемки репетиционного процесса. Уилдон воспользовался приемом, придуманным Сергеем Даниляном для его вечера «Короли танца», который мы видели на этой же сцене больше года назад.
В целом первая программа показалась мне скучной и однообразной. Я не буду сравнивать Уилдона и Ратманского, двух лидирующих сегодня в балетном мире хореографов. Но у Ратманского есть, на мой взгляд, один несомненный плюс: он – человек образованный, и как бы ни относился к русскому балету XX века, знает, что любое произведение должно иметь форму, что и бессюжетный балет – тоже спектакль, а потому имеет внутреннюю драматургию. Уилдон же, по-видимому, не раздумывает над законами театрального представления. Например, балет Fool’s Paradise (можно перевести как «Рай для дураков») на музыку Джобай Талбот, которым хореограф заключил первую программу, можно либо продолжить еще на час, либо вполовину сократить. В композиции балета нет ни логики, ни кульминации. Хореография красива, но однообразна. Дуэты, трио, ансамбли... дуэты, трио, ансамбли... Их чередование казалось совершенно случайным.
Во втором отделении зрители увидели два номера еще двух современных хореографов. Один из них, «Пропеллер» хореографа Лива Лорента на музыку Антонио Вивальди и Езио Босса, произвел на меня просто отталкивающее впечатление. О танце вообще не было речи. Не знаю, кому пришло в голову включить его в программу балетного вечера. Этому номеру место на соревнованиях гимнастов: как долго балерина простоит в позе арабеска на груди у партнера.
Но началось последнее отделение, и я во многом изменила свою точку зрения на хореографию Уилдона. Балет Mesmerics на музыку Филиппа Глаза обладал всеми достоинствами, которых я не увидела в его других работах. На заднем плане сцены сидели 8 виолончелистов, что сразу придало балету театральность. Но главное – Уилдон создал оригинальную, талантливую хореографию, которая не просто являлась отражением музыки. Его хореографический текст, казалось, вступал в диалог с музыкой. Образы, рожденные музыкой Глаза, были полны эмоциональной энергии. Балет был бессюжетным, но он имел внутреннее драматургическое напряжение. В конце балета на сцене в конусе света остался один персонаж – как одинокий автор, растерявший своих героев.
Мне бы не хотелось сводить свой рассказ к тривиальному выводу: талант делает любой балет произведением искусства. Естественно, это так. Я бы сказала, что в последнем балете для меня блеснул луч надежды. Уилдон, несомненно, талантлив. Он не всегда может довести свою выдумку до конца, что я видела на примере его редакции (любопытно задуманной) «Лебединого озера». Но есть надежда, что Уилдону действительно удастся выйти на тот уровень, когда о нем можно будет говорить как о принципиально новом хореографе нового века. Пока все, что он делает, – это только обещание чего-то в будущем. В отличие от модернистов Твайлы Тарп или Марка Морриса, которые создали свои труппы, Уилдон имеет настоящее академическое балетное образование и ставит свои балеты на профессионалов высокого класса.
Труппы как таковой у хореографа пока не существует. Он пригласил для первого выступления в Нью-Йорке танцовщиков баланчинской труппы и европейских театров, в том числе Анастасию Яценко из Большого театра. Я сразу выделила ее из числа других танцовщиц по изящным движениям рук. Но лидировали в программах, несомненно, Уэнди Вилан и Мария Ковроски (City Ballet), а также Эша Аш. Мужчины проявили себя менее интересно.
Итак, на балетные сцены мира выходит новое поколение...
Уилдон – англичанин, окончил в Лондоне Королевскую балетную школу и был принят в труппу Королевского балета. В 1993 году переезжает в Америку и начинает работать как танцовщик, а затем штатный хореограф в труппе City Ballet, созданной Дж.Баланчиным. Уилдон поставил свой первый балет в этом театре в 1997 году, а сегодня он – один из самых знаменитых молодых хореографов. Почувствовав себя в этом мире достаточно уверенно, Уилдон решил создать собственный театр.
Не хочу сказать, что публика была разочарована. Принимали балеты Уилдона доброжелательно, но прохладно. В газете «Нью-Йорк таймс» появилась резко отрицательная статья, в которой ставился вопрос о том, справедливо ли считать Уилдона таким уж единственным новатором и куда же тогда отнести М. Форсайта и А. Ратманского (я бы добавила: и Начо Дуато, и Бориса Эйфмана)?
Первая программа новой труппы состояла в основном только из балетов и балетных номеров, поставленных Уилдоном. Во второе отделение, представляющее собой дуэты, были включены номера, поставленные М.Форсайтом и Эдуардом Лангом, танцовщиком труппы. Именно эти два дуэта показались мне намного интереснее тех, которые поставил Уилдон.
Собственно, хореография произведений Уилдона- это «движение тела в пространстве», как определил один американский критик кредо хореографа-модерниста Мерса Кэннингэма.
Я понимаю, что принадлежу другой культуре, что воспитана на основе другой системы взглядов и эстетических принципов. Меня не волнуют работы хореографов, которые не пытаются возбудить мое воображение или обратиться к моим эмоциям, а только показывают бездумное нагромождение повторяющихся из номера в номер движений, композиций и спортивных трюков, даже если они и соответствуют музыкальным ритмам. И зрительское восприятие, и даже любование этим искусным (или неграмотным) нагромождением не оставляет по себе долгой памяти.
Надо сказать, что Уилдон все-таки стремится создать образ КРАСОТЫ танца, даже вплетая в свою хореографию бесконечные гимнастические упражнения. Он все сплавляет в одном горниле, стремясь создать свой стиль. В этом горниле, кстати, плавятся и некоторые находки хореографа Эйфмана...
Вообще Уилдон берет «свое» там, где находит. Так, перед началом каждого дуэта над сценой опускался экран, и на нем зрителю показывали съемки репетиционного процесса. Уилдон воспользовался приемом, придуманным Сергеем Даниляном для его вечера «Короли танца», который мы видели на этой же сцене больше года назад.
В целом первая программа показалась мне скучной и однообразной. Я не буду сравнивать Уилдона и Ратманского, двух лидирующих сегодня в балетном мире хореографов. Но у Ратманского есть, на мой взгляд, один несомненный плюс: он – человек образованный, и как бы ни относился к русскому балету XX века, знает, что любое произведение должно иметь форму, что и бессюжетный балет – тоже спектакль, а потому имеет внутреннюю драматургию. Уилдон же, по-видимому, не раздумывает над законами театрального представления. Например, балет Fool’s Paradise (можно перевести как «Рай для дураков») на музыку Джобай Талбот, которым хореограф заключил первую программу, можно либо продолжить еще на час, либо вполовину сократить. В композиции балета нет ни логики, ни кульминации. Хореография красива, но однообразна. Дуэты, трио, ансамбли... дуэты, трио, ансамбли... Их чередование казалось совершенно случайным.
Во втором отделении зрители увидели два номера еще двух современных хореографов. Один из них, «Пропеллер» хореографа Лива Лорента на музыку Антонио Вивальди и Езио Босса, произвел на меня просто отталкивающее впечатление. О танце вообще не было речи. Не знаю, кому пришло в голову включить его в программу балетного вечера. Этому номеру место на соревнованиях гимнастов: как долго балерина простоит в позе арабеска на груди у партнера.
Но началось последнее отделение, и я во многом изменила свою точку зрения на хореографию Уилдона. Балет Mesmerics на музыку Филиппа Глаза обладал всеми достоинствами, которых я не увидела в его других работах. На заднем плане сцены сидели 8 виолончелистов, что сразу придало балету театральность. Но главное – Уилдон создал оригинальную, талантливую хореографию, которая не просто являлась отражением музыки. Его хореографический текст, казалось, вступал в диалог с музыкой. Образы, рожденные музыкой Глаза, были полны эмоциональной энергии. Балет был бессюжетным, но он имел внутреннее драматургическое напряжение. В конце балета на сцене в конусе света остался один персонаж – как одинокий автор, растерявший своих героев.
Мне бы не хотелось сводить свой рассказ к тривиальному выводу: талант делает любой балет произведением искусства. Естественно, это так. Я бы сказала, что в последнем балете для меня блеснул луч надежды. Уилдон, несомненно, талантлив. Он не всегда может довести свою выдумку до конца, что я видела на примере его редакции (любопытно задуманной) «Лебединого озера». Но есть надежда, что Уилдону действительно удастся выйти на тот уровень, когда о нем можно будет говорить как о принципиально новом хореографе нового века. Пока все, что он делает, – это только обещание чего-то в будущем. В отличие от модернистов Твайлы Тарп или Марка Морриса, которые создали свои труппы, Уилдон имеет настоящее академическое балетное образование и ставит свои балеты на профессионалов высокого класса.
Труппы как таковой у хореографа пока не существует. Он пригласил для первого выступления в Нью-Йорке танцовщиков баланчинской труппы и европейских театров, в том числе Анастасию Яценко из Большого театра. Я сразу выделила ее из числа других танцовщиц по изящным движениям рук. Но лидировали в программах, несомненно, Уэнди Вилан и Мария Ковроски (City Ballet), а также Эша Аш. Мужчины проявили себя менее интересно.
Итак, на балетные сцены мира выходит новое поколение...
