МОГУЧИЕ УМЫ
Лассаль, впервые узнав от Маркса о прибавочной стоимости, собрал в городе Готе всех коммунистов Германии на съезд и сказал: "Все, товарищи! Как только возьмем власть, никакой прибавочной стоимости не будет! Отнимем и поделим на всех!" Маркс, услышав, за голову схватился (что отражено в его "Критике Готской программы"): "Вы что, Лассаль, неандерталец!? Вы у кого учились, у товарища Шарикова, героя произведения Михаила Булгакова "Собачье сердце"? А на что вы армию будете содержать, полицию, государственный аппарат?!"
"Довольно обидны ваши слова про неандертальца! – ответил ему Лассаль. - А если прибавочная стоимость сохранится и при коммунизме, то зачем вы честным рабочим голову морочили своим "Капиталом"?!"
Никто не может ответить на этот простой вопрос. Особенно в стране, где теория Маркса впервые в мире стала явью. А потом воспоминанием и проклятым наследием. Но сюжет вечен.
Итак, сидят антикоммунисты Греф, Чубайс, Кудрин, а Фрадков им говорит: "Господа, пора кончать с этой инфляцией. Не то Он, - и ткнул пальцем в потолок, - нас всех уволит!"
Вскинулся со своего места Греф: "А не надо огосударствлять экономику! Это неандертальский подход! В результате создаются монополии, они взвинчивают цены на газ-воду-электричество – вот вам и инфляция!"
Чубайс усмехнулся: "Инфляция от роста тарифов не зависит!"
Тут у Грефа от возмущения бородка затряслась. Совсем как у Ленина или у Троцкого. "Как это - не зависит!? – закричал он. – Да тебя за такое новое слово в экономической мысли надо выдвинуть на Нобелевскую премию!"
Язвительные слова Грефа о неандертальском подходе и Нобелевской премии Чубайсу разошлись по стране. Пресса их подхватила с огромным удовольствием. А многие специалисты озадачились. Ведь Чубайса уважают. Греф, Кудрин, Фрадков сравнительно недавно пришли в большую экономику, с Путиным. А Чубайс – могиканин, вечный, как Ниагара и кино про Чингачгука. К тому же Чубайс в Гарварде стажировался, а у Грефа экономического образования вовсе нет.
Словом, после их спора в экономических кругах возникло большое смущение. На самых разных совещаниях обсуждали, конференциях. В конце концов и Кудрин поддержал Чубайса. Пришли к выводу: если цены на ЖКХ поднять, то люди платить все равно будут – без тепла и света не проживешь. Просто поубавится у них денег на другие нужды - меньше станут покупать мяса и побольше картошки с вермишелью. Инфляции от этого - никакой.
Могучие умы. Типа, теоретики. А на самом деле – ползучие эмпирики. Вроде как опыты на лягушках проводят: что будет, если электродиком в эту лапку ткнуть? А теперь в ту?..
Вы нас еще дустом попробуйте.
Правда, Греф все равно не согласился. Заявил на другом симпозиуме: "Не надо насиловать экономические параметры! Одновременно провозгласить два дела – удвоение ВВП и снижение инфляции – довольно спорно". (Цитирую не в художественном изложении, а дословно.)
После чего Греф ушел в отставку с поста главного экономического министра. Вместе с Фрадковым - председателем кабинета министров.
Остались Кудрин – министр финансов, и Чубайс, вечный, как Ниа...
Туда, где падает Ниагара, поехал Кудрин. И 21 октября нынешнего года обрадовал американскую общественность уверениями, что доллар и дальше будет падать. К нашему, российскому благу. Причем сформулировал мысль с черномырдинским или фрадковским красноречием: "Это означает, что население не будет выходить из рублей, и это сдержит инфляцию".
Стильно сказано! Но все равно непонятно. Причем тут доллар? Если б доллар взрастал на российских полях и фермах, как хлеб-молоко-мясо, и падал в цене – тогда другое дело. Однако наши продукты вздорожали в течение года почти в полтора раза, и значит, рубль обесценился в полтора раза. Это и есть инфляция, так?
Почему же Чубайс говорит, что повышение тарифов, то есть рост цен, на инфляцию не влияет. А тогда что влияет? Какой ум нужен, чтобы понять наших гигантов мысли?
Пока Кудрин разбирался в Вашингтоне с долларом, "Единая Россия" разобралась в Казани с энергетикой будущего, провела там совещание. Сам Борис Грызлов сказал: "Партия объявила о необходимости разработки и принятия закона об альтернативной энергетике. Это фактически наш партийный проект".
Президент Татарстана Минтимер Шаймиев тут же объявил: "Мы приступаем к сооружению завода по производству биотоплива на основе переработки 1 миллиона тонн зерна... В Татарстане всегда найдется 1 миллион тонн пшеницы, ржи, кукурузы. Тут сомнений никаких нет".
Тут мой разум помутился. Как советский человек я привык, что пшеница – наше все. Битва за урожай, хлеборобы на трудовой вахте, жатва днем и ночью, подвиг комбайнеров, колоски на ладонях, закрома Родины... Я же родом с казахстанской целины, а там это были не пустые слова. И сжигать зерно, чтобы получать замену бензина? Да еще 1 миллион тонн! В России всего в год собирается 76-80 миллионов тонн. Неужели экономически выгодно?
"Переводить зерно на топливо - это безумие, - ответил научный руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин. - У нас и так сейчас нехватка зерна, большое количество идет на экспорт, цены растут... Зерно в России должно идти на производство продуктов питания и на корма для животноводства. Ведь страна обеспечивает себя свининой только на 50 процентов, а говядиной – на 25 процентов. Господину Шаймиеву следовало сначала посмотреть на цифры поголовья скота в стране, а потом думать - строить завод или нет. Если хотят производить биотопливо, то надо сеять рапс. В России есть много неиспользуемых площадей, где он будет прекрасно расти".
Да, о рапсе сейчас все говорят. Чуть ли не поют. Как рапсоды, акыны и трубадуры.
Но мало кто знает, что и мы начали выращивать его в немалых количествах, за 2 года посевные площади увеличились в четыре раза.
И где же он? За границей. Оказывается, перерабатывать рапс в биологическое горючее у нас почему-то невыгодно, и мы его в виде сырья отправляем за кордон по дешевке. Как сырую нефть. А там, возможно, будут делать из рапса горючее и, возможно, когда-нибудь продавать нам.
Вот что натворили в нашей стране Маркс, Энгельс и Лассаль впридачу.
Москва
