НА ПУСТОМ МЕСТЕ

Культура
№40 (598)

Все последние фильмы Никита Михалков делает, изначально держа в уме их экспортную судьбу. И Запад, не зная и не понимая нашей жизни, охотно клюет на его русские манекены и русский лубок, что в “Утомленных солнцем”, что в “Сибирском цирюльнике”.
То же самое относится и к вышедшему недавно на экраны фильму “12”, который получил на Венецианском фестивале специальный приз “За гуманизм”. Что повлияло на жюри – не знаю. То ли побочные соображения, то ли сам сюжет – офицер федеральных войск усыновляет чеченского (!) мальчишку. А другой офицер берет его к себе и обещает найти убийц его приёмного отца. Которого убили не чеченские боевики, а московские деловары-мафиози. Чеченская тема в экспортном, европейском варианте?
Но я-то живу здесь и вижу, где правда, а где подделка под правду. Нет, не в изображении Чеченской войны и чеченской темы (в фильме их нет, они только подразумеваются), а в изображении московской жизни, московских людей.
Успех “Неоконченной пьесы для механического пианино” и “Пяти вечеров” в немалой степени, полагаю, обеспечен добротной литературной первоосновой (Чехов и Володин). А как только ее не стало, так всё у Михалкова и посыпалось.
В картине “12” присяжные заседатели решают судьбу чеченского парня. Его обвиняют в убийстве приемного отца, офицера Российской армии. В недавние года тот воевал в Чечне, любил его погибшую мать, спас мальчишку, усыновил, привез в Москву.
Картина происшедшего возникает из реплик присяжных. Они вначале выглядят полными ублюдками. Скабрёзно острят, собираются быстренько вынести вердикт и разъехаться по своим делам. Но один из них вдруг усомнился и проголосовал “против”. Чем вызвал сильное раздражение остальных. Однако потом, по мере невольного обсуждения, навязанного несогласным, и второй задумался, и третий, и пятый, и десятый, и каждый вспоминал и рассказывал собравшимся какой-нибудь случай из своей жизни, пробуждая тем самым чувства добрые...
Смотреть и слушать их монологи-представления нелегко. Прекрасные актеры старались изо всех сил, выдавая на-гора весь свой артистический арсенал. И доигрывались порой до фарса, до пародии.
И не их в том вина. Играть нечего. Нет мало-мальской правды сюжета, следовательно, напряжения, драматургии внешней и внутренней. А были и есть натяжки. Начиная с того, что это римейк знаменитых голливудских “12 разгневанных мужчин” Сиднея Люмета. Там все 12 присяжных должны прийти к единому мнению. И на том закручена драматургия. Но у нас не Америка, у нас достаточно большинства. Которое есть. И нечего огород городить. И весь фильм, получается, построен на допущении, которое не имеет к российскому правосудию никакого отношения.
А уж сам сюжет – сплошное нагнетание жути на пустом месте. В старом доме, который должны снести и освободить площадку под новое строительство, жили только чеченский мальчишка с приемным отцом и старик-пенсионер в квартире над ними. Этот-то старик будто бы слышал, как он кричал: “Я убью тебя!”, слышал стук упавшего тела и, выйдя из своей квартиры, будто бы видел спину убегавшего вниз по лестнице парня.
Вспоминая детали процесса, анализируя материалы, моделируя события и сцены, присяжные приходят к выводу, что сын не убивал отца. Его подставили. В новом, еще не построенном элитном доме квартиры уже проданы. А стройка остановилась, потому что отставной офицер и старик-сосед не захотели переселяться в предложенные им квартиры. Встали, как кость в горле. Вот застройщики-мафиози и убили офицера, а старика запугали и заставили дать показания “на чеченца”. Последние квартиры таким образом освободились – и дом можно сносить.
Присяжные уже готовы голосовать за невиновность, но их старшина круто поворачивает сюжет. Если освободим пацана, говорит он, то подпишем ему смертный приговор. Он кавказец, он будет мстить за приемного отца, искать убийц. Но он ведь их не знает. А они его – знают. Так что лучше парня пока спрятать в тюрьму. Никто его дело расследовать заново не будет. И потому этим должны заняться мы. Когда найдем и посадим убийц, тогда можно и освобождать.
Старшина присяжных, судя по намекам, –  опытный человек, отставной офицер с богатой биографией. (Камера крупным планом показывает шрам на его лбу.) Как же он может предлагать 11 случайным мирным гражданам, пожилым, усталым, битым и тёртым жизнью, бросить всё и расследовать мафиозное дело об убийстве?
Присяжные удивляются и возмущаются: да кто мы такие? Вот вы, говорят они своему старшине, всего лишь бывший офицер. На что старшина присяжных отвечает: “Русские офицеры бывшими не бывают”.
Так-то оно, может быть, и так. Но присяжные продолжают: да как мы расследуем, да нам некогда, у нас у всех своя работа! И т.д.
Деваться некуда. Парня постановили освободить. На улице его встречает старшина присяжных и говорит: будешь жить у меня, а убийц мы найдем!
Конец фильма. Который длится 2 часа 39 минут.
Я не знаю, как воспримут его зрители, в какой реальности они живут, какие у них шоры на глазах и есть ли они. В нашей московской реальности смешно слушать, как московская власть и богатые застройщики весь дом отселили, а двух упрямых жильцов – не могут. И потому идут на “мокруху”. А “мокруха” – последнее дело для солидной строительной фирмы. Да еще “мокруха” с “подставой”, где очень слабое место – старик. Если старика расколют на следствии или на суде – всем конец. Зачем так рисковать богатой фирме?
Как раз в те дни, когда вышел в прокат фильм “12”, Москва узнала о почти аналогичной истории. Но настоящей. Как есть.
Художница Светлана Каминская и ее парализованная дочь Маша остались одни в доме под снос – отказались переезжать в предоставленную им полуподвальную квартиру. Парализованной девочке нужен свет, обзор из окна – это в прямом смысле ее единственное окно в мир. Тогда им взломали дверь и залили квартиру кипятком с верхнего этажа, вскрыв там батареи. Машу увезли в больницу, Светлана Каминская пошла в суд. Когда вернулась, ее дома уже не было. Снесли. Вместе с квартирой, вещами, рисунками, рукописями, коллекциями – всей жизнью человеческой!
С января она ходит по судам и прокуратурам. Как в глухую стену стучит.
Какая “мокруха”, господин режиссер Михалков? Зачем? Да родная наша власть по заказу богатой фирмы сама “разберется” с кем угодно.
Но даже если презреть нелепую завязку и пойти по сюжету дальше, спотыкаешься на следующем же шаге. Какую угрозу застройщикам представляет чеченский парень? Тем более, как его характеризует старшина присяжных, “одинокий, нищий, не знающий русского языка”? Что и как он будет расследовать? Почему застройщики должны его бояться и потому непременно убить? Ну смешно же...
Однако в финале, когда освобожденный выходит на улицу, некие люди в черном его фотографируют. Это наверняка киллеры, нанятые мафиози-застройщиками...
Очень жаль. Такой киномастер, как Михалков, мог бы многое сделать на добротной сценарной основе. Но ведь его никто не неволил – сам писал такой сценарий, в соавторстве с Владимиром Моисеенко и Александром Новотоцким.
А еще Никита Михалков, известный близостью к власти, на Венецианском фестивале вдруг встал в позу ее критика, чуть ли не художника-бунтаря. Воззвал к зарубежной публике через итальянскую прессу: “Советские генералы, которые 15 лет назад пытались сокрушить этот народ, забыли слова генерала Ермолова, который еще в XIX веке сказал, что Чечню покорить нельзя. Я бы посоветовал Путину посмотреть мой фильм”.
Увы. И его интервью полностью соответствует его сценарию. Во-первых, генерал Ермолов никогда такого не говорил. Он, наоборот, был убежден, что можно покорить, и ввёл там тактику выжженной земли. Во-вторых, фильм Михалкова не имеет отношения к событиям в Чечне и к трагедии Чечни. И в-третьих, как следует из анализа сюжета, смотреть там нечего.
Москва


Наверх
Elan Yerləşdir Pulsuz Elan Yerləşdir Pulsuz Elanlar Saytı Pulsuz Elan Yerləşdir