ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕМОН И ВЕСЕЛЫЙ ПРАЗДНИК ИМЕНИН
9 августа состоялось единственное в Нью-Йорке представление спектакля Рустема Галича по поэме М.Ю. Лермонтова «Демон» (в № 31 «Русского базара» мы рассказывали нашему читателю, как проходила подготовка к спектаклю и знакомили с его исполнителями).
«Демон» - это не обычный драматический спектакль, это вечер «театра чтеца». В своём интервью газете (см. № 31) Рустем рассказывал о стоящей перед ним сложной задаче - пройти по тонкой грани между драматическим театром и театром чтеца и не приблизиться к театру. «Должно казаться, что я – рассказчик, - говорил он. - Во время моих рассказов оживают картинки, зритель должен поверить, что луч вспыхнул в моем сознании, в моем воображении и осветил их... Я буду играть свое понимание мира, обращаться к воображению зрителя. Это будет мой рассказ...»
Спектакль построен именно так, как объяснял Галич. Сочетание всех элементов: чтецкий повествовательный текст, диалоги с Тамарой, монологи Демона, танцы и пение - в принципе было задумано правильно. О том, как осуществилась идея, как на самом деле сложился спектакль, об удачах и просчетах его создателей, о своем понимании этого необычного представления я и постараюсь рассказать.
Сюжет «Демона» нашему читателю пересказывать не надо. Поэтому позволю себе начать свой рассказ с середины спектакля. Тамара обращается к Демону чисто по-человечески и, скажем даже, чисто по-женски: клянись!
И красноречивый до сих пор Галич-Демон, на протяжении всего спектакля и до этого момента обольщавший красавицу, замолк. Наступила пауза. Более того, страшная пауза. Те, кто был на спектакле, возможно, обратили внимание: зал онемел. Нет, и до этих пор, и в течение всего представления зрители смотрели спектакль с неослабевающим вниманием, и стояла напряженная тишина. Но когда после слов Тамары «Клянись мне...» Демон повернулся к ней спиной, согнулся - как от внезапной боли и наступила пауза, мне показалось, что зрительный зал объяла почти обморочная немота. И когда, наконец раздался ликующе-страдальческий крик: «Клянусь...», я не испытала облегчения. Еле заметная пауза между «клянусь» и последующим текстом: «я первым днем творенья...», казалось, была наполнена страшной борьбой падшего ангела с самим собой. И только затем монолог как будто вырвался из груди Демона - как лава из кратера вулкана, и слова клятвы понеслись, набирая силу и мощь, заполняя пространство вокруг Тамары, лишая ее воли, выбора, жизни (надо отметить и великолепное пластическое поведение артиста во время монолога). Сцена клятвы стала кульминацией всего спектакля в целом.
А в самом начале Галич, сидя в небрежной позе в кресле, читает текст поэмы с заметной долей иронии, напевно растягивая слова: «Печальный Демон...». Мне даже показалось тогда, что Рассказчик Галича предстает в образе Чайлд Гарольда или Онегина, пресыщенных жизнью, равнодушных к добру и злу. Но вот Демон увидел Тамару – и все изменилось, началось завоевание и обольщение им дочери Гудала. И Демон постепенно на наших глазах вытеснял из спектакля ироничного Рассказчика. Все меньше перед нами представал Галич-Чтец, всё больше – Галич-Демон. Появилась возвышенно-приподнятая и даже чувственная интонация. И наконец - кульминация обольщения: клятва Демона. Монолог, наполненный страстью.
Галич – создатель спектакля, Демон – главный герой. Но не меньшую роль в этом представлении сыграла потрясающая грузинская певица Тамрико Давиташвили. Поразительной силы и эмоциональной выразительности голос певицы действительно воплощал душу Тамары (как это и было задумано), которая смогла ответить на любовь Демона, вернуть его небесам и стать его «вечной подругой».
Давиташвили сама написала музыку своих вокализов и двух исполняемых ею песен. Певица и композитор, она хотела передать в своей музыке и пении любовь Тамары, благодаря которой она была оправдана и взята на небеса.
Восхищения достойны танцы грузинского ансамбля, исполненные с подлинным мастерством, где каждый танцовщик – солист и украшение спектакля (я писала о них в предыдущей статье). Тамрико не только поставила эти танцы, но и сама блестяще танцевала!
Грузинские танцы как нельзя лучше создавали атмосферу земной жизни, они служили теме любви и украшали спектакль.
Галич говорил в интервью, что поэма Лермонтова – это гимн всем творцам. И сам Лермонтов, и его Демон - из их числа. Последняя сцена: Демон сидит на вершине горы, а на сцене Давиташвили поет песню о Тамаре, танцует грузинский ансамбль. Смысл, по-видимому, заключается в том, что как вечно одиночество мятежного творца, так вечна и история любви Демона и Тамары, которую передают из поколения в поколение народы Кавказа. Но для окончания спектакля эта сцена, сама по себе замечательная, слишком затянута. Тема любви Демона (что перед этой любовью «стон и слезы юной девы»), тема его великого отречения к концу представления как-то начала «сходить на нет», напряжение ослабло. У спектакля нет финала.
И есть, на мой взгляд, более серьезные просчеты: участие в нем ресторанной танцевальной группы «Royal Ballet Group». Я никоим образом не виню танцовщиков, они – профессионалы в своем жанре. Но ресторанные танцы не могут сочетаться с лермонтовским текстом и общей интонацией всего представления, с тонкой, благородной интерпретацией поэмы Галичем. Я знаю, что Рустем Галич и режиссер Андрей Дион хотели сделать спектакль, который, как они говорили, не привязан конкретно ни к какому времени. В целом им это удалось. Например, очень удачно придумана одежда Демона. Вначале Галич (Рассказчик и Демон) одет в черные кожаные брюки и черный небрежно распахнутый кожаный камзол. Перед объяснением с Тамарой артист сменил его на черное долгополое пальто, надетое поверх белой рубашки с манжетами-раструбами (все – атрибуты облика романтического поэта). Галич то надевал черные очки, что придавало образу демоническую окраску, то прятал их в карман на рукаве (мне объяснили, что современные «крутые ребята» - извините за вульгарное выражение - носят модные очки на рукаве куртки, чтобы все видели)... Словом, современные атрибуты присутствовали в костюме Галича осмысленно и корректно, помогая визуальному смешению образа романтического героя прошлого и героя наших дней, Демона и Чтеца. Но, повторяю, типично эстрадно-ресторанные танцы просто не должны иметь места в этом интеллигентном спектакле. Когда в самый кульминационный момент вышла пара, якобы олицетворяющая Тамару и Демона, когда во время танца черт хватал за грудь разнузданную ведьмочку, я закрыла глаза.
Стараюсь вычеркнуть из памяти ресторанные номера из спектакля.
Возражение у меня вызвало и последнее появление Тамары. Она, душу которой ангел унес на небо, проходит по сцене в туфлях на высоких каблуках и в роскошном белом платье «от кутюр». Нет слов, это белое платье очень шло красивой актрисе Ренате Рубиновой, игравшей в спектакле Тамару. Но в раю? В модном платье?!
Галич говорил мне во время репетиции, что спектакль растет на последнем этапе независимо от него: все захвачены работой над необычным представлением, каждый вносит в него что-то свое. По-видимому, на последнем этапе и Галичу, и Диону надо было все-таки взять инициативу в свои руки.
Необходимо сказать ещё о двух участниках спектакля. Композитор Андрей Солоденко написал к нему прекрасную музыку. В начале спектакля Солоденко сам сел за рояль. Не только музыка, но и появление за роялем красивого мужчины, одетого в изысканный белый наряд, уже само по себе как-то «вписалось» в эстетическую атмосферу спектакля.
Несомненно, все отметили превосходную сценографию: центральную декорацию – вершину кавказских гор, на которой сидит Демон (художник Михаил Бессчастный), и замечательную работу художника (именно – художника) по свету Андрея Николаева.
О “Демоне” можно было бы еще многое сказать - для этого надо посмотреть его не один раз. В целом же спектакль явился событием в культурной жизни Нью-Йорка.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: «ПРАЗДНИЧНУЮ ПОЛНОЧЬ ПРИЯТНО И ЗАДЕРЖАТЬ...»
Галич посвятил спектакль «Демон» двухлетию существования своего «Театра поэзии и музыки». К тому же 9 августа - это и день рождения самого Рустема. После спектакля в ресторане «Метрополь» праздновали и премьеру, и день рождения. Кажется, все зрители переместились из зрительного зала в ресторан. И праздник продолжился. Нам довелось услышать концерт, состоявший из фрагментов классических оперетт в замечательном исполнении Людмилы Фесенко и Виктора Богаченко, заслуженного артиста России из Московского театра оперетты. У Фесенко такой роскошный, сильный голос, что она могла бы петь без микрофона, который, по-моему, ей только мешал. Начала с оперной арии из «Травиаты» и сразу завладела сердцами гостей. Красивая, стройная, изящная, прекрасно двигавшаяся! Я легко могу представить себе Фесенко среди солистов в шоу на Бродвее.
С Богаченко Людмила пела дуэты из оперетт Кальмана. Поразительная пластика и легкость в танце, мягкий, приятный голос, искусство интонирования музыкальных фраз, идеальное понимание жанра... Во время моей жизни в Ленинграде о таком артисте оперетты можно было только мечтать. Словом, в их выступлении было все: и пение, и канкан, и беззаботный юмор опереточных водевилей. Богаченко как старинный друг Галича произнёс вступительное слово и перед спектаклем, и после него.
И, конечно, пела неповторимая Тамрико. И танцевала. И танцевали с ней солисты грузинского ансамбля.
Перед гостями выступили артисты театра Рустема Галича, актриса бродвейских театров Дороти Эммерсон. Она меня совершенно сразила, спев на русском языке песню, которую она назвала «печальной»: «Идет кисонька из кухни, у ней глазоньки опухли...» Не знаю, кто в зале узнал эту смешную песенку, я-то помню ее с детства.
А потом началось всеобщее веселье и танцы. Вечеринка напоминала ночные встречи после спектаклей в ресторане ленинградского Дома актеров. Танцевали гости, танцевали артисты, танцевали спонсоры спектакля:
Global Advertising Strategies
Радио Davidzon
Ресторан Метрополь
Таир Travel Tours
Valerio 888
Доктор Григорий Погребинский
Доктор Джозеф Клейнерман
Ресторан Россия
Galit Couture.
Танцевал Рустем Галич... Не сомневаюсь, это была счастливая ночь в его жизни, продолжение удавшегося ему спектакля.
Фото автора
comments (Total: 1)