Размолвка

Эмме Шохат с благодарностью

 

“И ненавидим мы,

И любим мы случайно”.

 

М.Ю.Лермонтов

 

 

 

* * *

 

Сидя в удобном кресле на верхней палубе, Тургенев задумчиво вглядывался в безбрежный простор моря. Стихия мерно дышала, лениво покачивая корабль. Два мощных колеса безостановочно взбивали лопатками пенистый след.

 

Ивана Сергеевича уже утомляли нескончаемый стук укрывшейся в чреве корабля судовой машины, изнурительная качка и однообразие плавания.

 

Сегодня он вспомнил Льва Николаевича, свое желание с ним познакомиться. И он сблизился с Толстым, намерение осуществилось, но, увы, привело к неожиданному разочарованию...

 

Мысли его упорно возвращались к недавнему прошлому.

 

* * *

 

Иван Сергеевич, уже известный в России писатель, обратил внимание на автобиографические повести и военные рассказы молодого офицера графа Льва Толстого. И сразу же понял, что пером водит рука Мастера.

 

А вскоре узнал, что в двадцати верстах от Спасского проживает в Покровском Марья Николаевна - сестра Толстого с мужем и детьми. Иван Сергеевич подружился с семьей Толстых. Приезжая в Покровское, с мужем графини Валерьяном уходил на охоту, по вечерам читал им свой новый роман.

 

Марью Николаевну, осевшую в деревенской глуши, покорили красноречие и аристократические манеры писателя. Его красивое лицо оттеняла благородная седина блестящих волос. Высокого роста, хорошего сложения, Тургенев нравился женщинам. Общение с Иваном Сергеевичем вызывало у нее благоговейный трепет. Он завладел - и навсегда - сердцем графини.

 

Но и Марья Николаевна нравилась Тургеневу. Опытный холостяк, он был удивлен вспыхнувшей в нем страсти. Не в силах сдержаться, признался Некрасову: “Жена моего соседа очень привлекательна”.

 

А муж ее Валерьян оказался деспотом, державшем в страхе семью и прислугу. Дружбу с Валерьяном и их совместную охоту Тургенев оправдывал желанием быть поближе к Марье Николаевне.

 

Лев Толстой, находясь в Крымской армии, узнав из писем сестры о ее знакомстве с известным писателем, попросил передать Тургеневу, что чувствует потребность с ним познакомиться.

 

Польстили и похвалы Тургенева. В своем дневнике записал: “Трудно писать после него”.

 

Как-то завернув в Покровское, Иван Сергеевич узнал, что Марья Николаевна получила из Крыма письмо от брата. Тот сообщал, что собирается в отпуск. И Тургенев сразу же написал Толстому: “Я бы много хотел сказать о Вас самих - о Ваших произведениях. Отлагаю все это до свидания личного”.

 

В один из холодных ноябрьских дней в петербургскую квартиру Тургенева постучался приехавший с вокзала Толстой. И Иван Сергеевич искренне обрадовался его появлению. Они обнялись, затем отстранились, рассматривая друг друга, и расцеловались.

 

Толстой заключил:

 

- Нам давно следовало познакомиться.

 

Тургенев улыбнулся:

 

- И подружиться.

 

- И подружиться, - согласился Толстой.

 

- Располагайтесь в моей гостиной, Лев Николаевич.

 

Иван Сергеевич перешел в свой кабинет - скромную комнату с вместительным книжным шкафом, письменным столом с серебряным канделябром и потертым ковром на полу.

 

Они всюду появлялись вместе: великан Тургенев и среднего роста худощавый Толстой. Их видели в театре, на литературных вечерах, любительских концертах. Тургенев съездил с Львом Николаевичем в редакцию “Современника”.

 

Когда к Ивану Сергеевичу приходили гости, слуга Захар прикладывал палец к губам и показывал взглядом на полуоткрытую дверь гостиной. Оттуда доносилось могучее сопенье спящего молодого офицера. Граф не пренебрегал ночными развлечениями столицы: карты, шампанское, цыгане.

 

Но вскоре между писателями вспыхнули споры, нередко переходившие в откровенные ссоры. Столкнулись два жестких мужских характера. И это накладывало определенную настороженность в их отношениях.

 

Сказались и разница в возрасте, несхожесть взглядов и различие в убеждениях. К тому же граф не стеснялся высказывать в глаза свое мнение оппоненту.

 

И все же от полного разрыва их удерживало взаимное притяжение. Попрощались они вполне дружелюбно.

 

На следующий год, собираясь за границу, Иван Сергеевич решил плыть на пароходе. На прощальном обеде, устроенным Тургеневым для друзей, неожиданно вспылил Лев Николаевич. Нагрубил хозяину и гостям. Но опомнился и извинился. Но очередная ссора оставила неприятный осадок, испортив настроение Тургеневу.

 

Друзья проводили его до Кронштадта.

 

* * *

 

Ветер крепчал. Море потемнело, качка усилилась. Иван Сергеевич тяжело поднялся и направился в каюту, не в силах расстаться с полонившими его мыслями.

 

* * *

 

А ухаживание за Марьей Николаевной переросло в серьезное чувство. И прибыв во Францию, Иван Сергеевич забросал ее пылкими письмами.

 

...Тургенев получил известие от Льва Николаевича. Он сообщал, что выезжает во Францию. Когда Лев Николаевич приехал в Париж, Тургенев стал его гидом. Он показал гостю старинные улочки, Монмартр, Собор Парижской Богоматери, театры и свой излюбленный уютный ресторан.

 

Неожиданно, раньше намеченного срока Толстой засобирался в Россию. Лев Николаевич оправдывал свой отъезд увиденной отвратительной казнью на гильотине. Иван Сергеевич невольно подумал: “Длительное общение со мной надоело Толстому?” Но получив от него письмо из Женевы, немного успокоился.

 

Марья Николаевна, проведав, что у мужа несколько любовниц, а с одной из них он строит планы на дальнейшую жизнь, без промедления с ним развелась.

 

Тургенев выехал в Россию, предвкушая радость свидания...

 

Толстой с неудовольствием заметил: “Маша в восхищении от Тургенева”.

 

Но любовная интрига завершилась ничем.

 

Отношения с Марьей Николаевной стремительно приближались к браку. Поразмыслив, Иван Сергеевич решил, что не сможет забыть Виардо (“Мне следует расстаться с Машей”) И Тургенев отправил Марье Николаевне прощальное, ни к чему не обязывающее письмо, оставив в ее сердце незаживающую рану.

 

Поведение Тургенева привело Толстого в ярость. Он любил свою сестру, считал себя ее опекуном и тотчас же выехал к Тургеневу в Петербург. Между ними состоялся тяжелый мужской разговор.

 

Граф холодно чеканил каждую фразу:

 

- Вы поступили с Машей непорядочно. Желаете знать, что я думаю о вас? Извольте. Вы - ловелас, сударь.

 

- С какой стати вы меня упрекаете? Я и Марья Николаевны - взрослые свободные люди. Вы не имеете никаких прав, милостивый государь, давать оценку моим поступкам. Ваше вмешательство - верх неприличия.

 

- Вы недостойны Маши, сударь! Смею надеяться, что сестра счастлива, не связав с вами свою судьбу.

 

Их встреча углубила пробежавшую между ними трещину. В закоулках души двух литераторов поселилась глухая неприязнь. И она впоследствии вырвется наружу, когда придет ее час.

 

Постепенно накал страстей стал остывать. Толстой, и сам погулявший с размахом в молодые годы, восстановил общение с Иваном Сергеевичем. Держались они при встречах весьма корректно.

 

А Марья Николаевна ушла в монастырь...

 

* * *

 

Прошло два года. Иван Сергеевич вновь возвратился из Франции в Россию. К этому времени оба писателя стали властителями дум в России. Каждое их новое произведение встречается с восторгом интеллигенцией и учащейся молодежью.

 

В один из майских дней к Тургеневу заехал Толстой, и они в карете направились к Фету. Афанасий Афанасьевич встретил дорогих гостей у крыльца. После обеда предложил отдохнуть после дороги, но они пожелали погулять в роще.

 

Утром следующего дня Фет пригласил Ивана Сергеевича и Льва Николаевича позавтракать.

 

- Государи мои, пройдемте на веранду. Откушайте чаю.

 

Их ждал накрытый белоснежной скатертью стол, кипящий самовар, ароматные свежеиспеченные булочки и любимое Тургеневым варенье из крыжовника.

 

За чаепитием гости и хозяева оживленно беседовали, делились последними новостями.

 

Весенний воздух освежал лицо, сквозь кроны деревьев пробивались лучи солнца. Проснувшиеся пчелы, почуяв запах варенья, лениво кружились над столом.

 

Хозяйка дома поинтересовалась у Тургенева, доволен ли он гувернанткой его дочери. Иван Сергеевич расхвалил англичанку и отметил ее особое отношение к благотворительности.

 

- Представьте себе, она настаивает, чтобы моя дочь забирала прохудившуюся одежду бедняков и, починив, возвращала владельцам.

 

Жена Фета всплеснула руками:

 

- Это же замечательно!

 

У Толстого под мохнатыми бровями зло блеснули глаза:

 

- И вы полагаете, что это хорошо?

 

Тургенев удивился:

 

- Несомненно, это же сближает благотворительность с насущной нуждой.

 

Толстой саркастически усмехнулся:

 

- А я уверен, что разряженная девушка, держа на коленях грязные зловонные лохмотья, просто играет театральную роль. - Я прошу вас замолчать! - вскричал Тургенев.

 

- Отчего же мне не говорить того, в чем я убежден? - пожал плечами Толстой.

 

Побледнев, Тургенев воскликнул:

 

- Я заставлю вас замолчать оскорблением!

 

- Любопытно, как?

 

- Я... Я дам вам в морду.

 

После этих слов Иван Сергеевич схватился за голову и ушел в свою комнату. Вернулся, извинился перед женой Фета и снова ушел.

 

Хозяева застыли в замешательстве и очнулись, когда грохнула входная дверь.

 

Вернувшись в имение, Иван Сергеевич успокоился и, упрекая себя за непростительную эмоциональность, отослал Толстому письмо с извинением. Однако слуга доставил его не по адресу.

 

Лев Николаевич, не дождавшись послания от обидчика, послал ему вызов на дуэль. В нем он предлагал стреляться всерьез - ружьями.

 

Тургенев догадался об ошибке слуги и отправил второе письмо с искренними извинением и отказом от дуэли. Лев Николаевич дал для прочтения письмо Фету, скрепя сердце, посчитал инцидент исчерпанным.

 

Впрочем, противники понимали, что российским читателям вполне достаточно дуэли Пушкина и Лермонтова. Они не простили бы Толстому и Тургеневу еще одного смертельного поединка.

 

Фет, старавшийся уладить конфликт, облегченно вздохнул: “La position re’gularise’e!”*

 

Но Тургенев негодовал, а Толстой не скрывал своего презрения.

 

Они разошлись на долгие семнадцать лет!

 

За этот период окрепла их слава выдающихся писателей России.

 

...Неожиданно после многолетнего молчания Тургенев получил письмо от Льва Николаевича. Толстой писал ему: “Подадим друг другу руки”. Тургенев расплакался.

 

И вновь начались переписка и личные встречи. Тургенев приехал к Толстому в Ясную Поляну.

 

Лев Николаевич поехал встречать его в Тулу. Семья Толстых заметила, что держались они несколько сдержанно, пожалуй, даже осторожно.

 

...Просьбу Ивана Сергеевича приехать в Москву на открытие памятника Пушкина Толстой сразу же отклонил. Оскорбленный отказом, Тургенев обиделся, но сдержался и промолчал.

 

Угасая от тяжелой болезни, он, карандашом срывающимся почерком написал Толстому пронзительное письмо: “Милый и дорогой Лев Николаевич! Пишу Вам, чтобы выразить последнюю искреннюю просьбу. Друг мой, вернитесь к литературной деятельности... Друг мой, великий писатель Русской земли - внемлите моей просьбе!”

 

Толстой на письмо не ответил.

 

 

* “Дело улажено” (франц.)

 

“Секрет”