ДИАНА ВИШНЁВА В ПРОШЕДШЕМ СЕЗОНЕ АБТ

Культура

Закончился весенне-летний сезон Американского балетного театра на сцене Метрополитен-опера. Диана Вишнёва, балерина Мариинского театра, уже не первый год выступает с АБТ в Линкольн центре. По прошествии сезона можно только повторить, что мы, зрители, являемся свидетелями расцвета  этой уникальной балерины нашего времени.
На сцене Метрополитен-опера балерина станцевала среди уже исполненных раньше ролей одну новую:  Титанию в балете «Сон в летнюю ночь». И среди уже знакомого репертуара Вишнёва обрела в старых ролях новую высоту или раскрыла иные стороны своего причудливого таланта, словом, сюрпризы были почти в каждом спектакле.
Балет Фредерика Аштона по пьесе Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь» находится в репертуаре АБТ с 2002 года. Этот очаровательный, изящный одноактный балет был поставлен хореографом  в 1964 году для  лондонского Королевского балета на музыку Феликса Мендельсона. 
Вишнёва впервые танцевала роль Титании, Королевы страны фей, и оказалась лучшей исполнительницей этой роли среди тех, кого я видела. Балерина счастливо соединила в Титании причуды земного женского характера и внеземную прелесть существа волшебного. Причём волшебная суть превалировала (далеко не все танцовщицы умеют создавать такую иллюзию).  Подчиняясь колдовству, Титания влюблялась в осла, в которого Пэк превратил ремесленника Основу. Она обнимала и украшала цветами голову животного, как, по замыслу хореографа, делают все исполнительницы Королевы фей. И всё-таки влюблённость Титании у Вишнёвой оставалась забавой феи, нашедшей себе экзотическую игрушку. Совсем по-иному проявляла себя Вишнёва в любовном дуэте с Обероном. Вряд ли я смогу в словах определить, в чём было очарование её Титании. Пластичное тело балерины  покорно изгибалось и трепетало в объятиях Оберона, как будто действительно было волшебным и сотканным из лунного света (а покорность – редкое качество героинь Вишнёвой). Движениями красивых, выразительных рук балерина ещё больше усиливала создаваемую ею иллюзию. Фея искала любви и слияния с  себе подобным любовником. Надо отдать должное Анхелу Корелло, танцевавшему Оберона. Он тоже казался волшебным существом, и их дуэт в этом балете был на редкость гармоничным.  Публика следила за танцовщиками затаив дыхание.
В балете МакМиллана/Прокофьева «Ромео и Джульетта», где Вишнёва и Корелла танцевали заглавные роли, такого дуэта, к сожалению, не сложилось.  Корелла не просто невысок ростом, в нём нет актёрской глубины, он кажется ещё незначительнее рядом с балериной, которая обладает таким темпераментом, как Вишнёва. Зато Диана танцевала с полной отдачей, особенно хороша она была во второй части балета, где страстность её творческой натуры могла проявиться в полную силу.
Но наиболее интересным для меня стало выступление Вишнёвой в «Лебедином озере», этим спектаклем балерина заключила свои гастроли в Нью-Йорке. Вот уже несколько лет Вишнёва ищет свой подход к роли, которую  в Мариинском театре изначально считали «не её». Я видела дебют балерины  в «Лебедином озере», который состоялся в Берлине, видела Вишнёву в Москве в редакции Юрия Григоровича, на гастролях Мариинского театра в Америке в редакции Константина Сергеева, в Америке - в «вольном изложении» балета Кевиным МакКензи.  Балерина искала себя в этом балете, меняя от спектакля к спектаклю то рисунок поз, то настроение целой картины, то вообще смысл своих отношений с Принцем. В последнем спектакле в конце июня Вишнёва, мне кажется, достигла наконец того уровня, к которому стремилась, почувствовала равновесие между устоявшимся зрительским представлением об исполнении Одетты/Одиллии (особенно это представление консервативно в отношении исполнения белого лебедя) и своей индивидуальностью. Балерина наконец нашла идеальную для своих данных красоту формы и ощутила свободу самовыражения. Сама она рассказывает так: «Мне очень повезло в этом сезоне: я готовила Аврору с Ириной Колпаковой (одной из лучших исполнительниц этой роли – Н.А.), а во время репетиций «Лебединого озера» мне помогла Наталья Макарова».
Маленькое отступление: в мае Наталья Макарова репетировала с Вишнёвой (как и с остальными балеринами АБТ) роль Никии, готовя её к выступлению в своей редакции балета «Баядерка». С тех пор на протяжении всего летнего сезона Макарова смотрела спектакли с участием Вишнёвой. Диана попросила Макарову (одну из лучших исполнительниц «Лебединого озера» в истории балета ХХ века) прийти к ней на репетицию. После репетиции Макарова сказала приблизительно следующее: «Ты оттого выдумываешь всякие лишние детали, что и вправду поверила, что эта роль – не твоя. Роль Одетты/ Одиллии –ТВОЯ роль, у тебя есть все данные для того, чтобы танцевать этот балет». «Этими словами,  – говорит Диана,  – она открыла мне дорогу к спектаклю».
Как я уже написала, Вишнёва нашла свой образ белого лебедя, образ  идеальной красоты. В образе её Одетты мы видели прежде всего зачарованную принцессу. И веря и не веря в любовь Принца, Одетта Вишнёвой  страстно жила надеждой на освобождение.  Оттого так блестяще и станцевала балерина свою вариацию: рассекая воздух руками-крыльями, Одетта рвалась из своего птичьего обличия на свободу.
Я уже приводила в связи с танцем Вишнёвой цитату из А. А. Ахматовой «Красота страшна, Вам скажут...» Но когда балерина вышла во втором акте в роли Одиллии, вспомнить эту строчку было бы уместнее всего. Одиллия Вишнёвой была не просто красива, она была ослепительно красива, и это сияла страшная красота. Неудивительно, что Принц Гомеса почти сразу терял голову, увлечённый, околдованный этой красотой. Одиллия Вишнёвой завладела им раньше, чем он успел усомниться в её тождественности Одетте.
О Марселло Гомесе в роли принца Зигфрида в тот вечер надо рассказать отдельно.
Гомес на сцене всегда «благородный герой», у него прекрасные манеры, неисчерпаемое обаяние и экзотическая, южная красота. Его герои умеют любить, они одарены любовью от природы. У танцовщика к тому же на сцене в любом балете  к Вишнёвой – особое отношение. В «Лебедином озере» любовь к Одетте заслонила Зигфриду Гомеса весь мир. Я с удовольствием следила за ним во втором акте, когда Зигфрид появляется на балу. Многие исполнители  (во всех странах мира) выходят в зал, радостно улыбаясь, как будто не было у них  прикосновения к таинственному ночному миру. Гомес свою любовь не предавал. Он вышел в зал, неся в душе образ Одетты. Он просто не мог улыбаться! Когда по велению матери Принц пошёл вдоль ряда невест, я чуть не засмеялась: он разве что только не отшатывался в ужасе от каждой из них, таких земных, таких непохожих на девушку-птицу. Думаю, что Одиллия  так быстро завладела его душой прежде всего потому, что была волшебной (а уж колдовскую суть образов Вишнёва сотворять умеет) и волшебно-похожей и непохожей на ту, ночную, в белом оперенье... Тоскуя по миру лебедей, Принц Гомеса ХОТЕЛ увидеть в иной, но тоже  волшебной деве  ипостась Одетты. Таинственная «непохожесть» этих образов лишала его душу покоя и отдавала во власть злых чар. Гомес превосходно танцевал в тот вечер. Как будто окрылённый любовью к Одетте/Одиллии, явившейся к нему на бал невест, он  просто летал вокруг сцены, бесшумно и мягко приземляясь.
Вишнёва-Одиллия очень тонко чертила в танце линии лебединых поз и рук Одетты, слегка искаженных и порою изломанных.  Приведу в пример один из моментов. Принц и Одиллия повторяют конечную прощальную позу Зигфрида и Одетты: Принц стоит на колене, поддерживая  танцовщицу в позе «арабеск» (одна нога высоко поднята вверх). В первом акте Одетта Вишнёвой низко склонялась к нему, вытянув лебединую шею, то ли отвечала на поцелуй Принца, то ли нежно клала головку на его плечо. Одиллия Вишнёвой также наклонялась к Принцу, но на поцелуй не отвечала. И шея Одиллии, и вытянутые назад руки-крылья были напряжёнными и жёсткими. Но Принц Гомеса уже ничего не осознавал.
Меня тронул еще один момент. Когда Принц, вновь опустившись на колено перед Одиллией, должен прижаться лицом к её рукам, Гомес медлил. Он всё смотрел и смотрел на Одиллию-Вишнёву, даже глаза зажмурил на мгновение и потряс головой и вновь всё глядел глядел и глаз не мог отвести:  не бывает на свете такой сияющей красоты!
Последняя картина в американской редакции кончается тем, что Одетта бросается в озеро и Принц следует за ней. Ротбарт гибнет, лебеди тонут в тумане, а на небе в сияющем солнечном круге обнимаются счастливые Одетта и Принц.
Одетта Вишнёвой Принца не упрекала, но, обреченная теперь вечно оставаться в лебедином обличье (по условиям сказки), потеряв надежду обрести человеческий облик, жить дальше не могла. Принц бросался в воды озера следом за ней. У Гомеса, танцовщика эмоционального и импульсивного, это выходило убедительно и естественно.
В этом году я видела Диану Вишнёву в самом разном репертуаре - от Брунгильды в современном спектакле Бежара до Авроры в классическом балете Петипа. Могу только согласиться с американским критиком Робертом Готлибом, написавшим, что сегодня нет другой балерины в мире, которая могла бы, как Вишнёва,  в одинаковой степени превосходно танцевать как классический танец, так и танец-модерн.