Мюнхенская Старая Пинакотека, один из первых музеев мира
Культура
До обидного быстро летит время. Кажется, что все это было только вчера, а прошло уже больше месяца с того памятного дня 18 мая (а это Международный день музеев, в Европе очень почитаемый), когда передо мной открылись двери просторного холла огромного старинного, в духе венецианских дворцов эпохи Возрождения, здания мюнхенской Старой Пинакотеки.
Старой – потому что собрана в богатейшем этом музее невиданная по размаху и ценности, сравнимая с сокровищницами Лувра или Эрмитажа коллекция работ лучших старых мастеров Европы. А ещё считается музей старейшиной художественных галерей потому, что раритеты его стали собирать в незапамятные времена, – чуть ли не с ХII века , – Виттельсбахи, правители Баварии, одна из древнейших правящих династий не только Германии, но и всей Европы.
Именно живопись, скульптура, виртуозно выполненные ювелирные изделия из собраний Виттельсбахов и легли в основу впечатляющей Сокровищницы и коллекций шедевров итальянского, голландского, испанского, но, главное, немецкого искусства в Старой Пинакотеке. Собственно, само слово «Пинакотека», означающее по-гречески просто-напросто «Хранилище картин», дано было обширнейшему собранию королём Баварии Людвигом I.
Разумеется, картины и скульптура собирались и бережно хранились не одним человеком и не одним поколением Виттельсбахов. Встрачалось среди них немало правителей , к искусству равнодушных, а иногда и вовсе безграмотных. Но были и люди для своего времени образованнейшие, книгочеи, искусством увлечённые. Потому-то коллекция собиралась как бы рывками, периоды застоя чередовались с годами бурного роста. Так, в 1528 году баварский герцог Вильгельм IV и его жена Якоба Баденская начали украшать свой дворец в Мюнхене образовавшими тематический цикл живописными полотнами, запечатлевшими великие подвиги мировой истории. За двадцать лет собрано было свыше семисот картин, начал составляться каталог, – то есть собирательство велось целенаправленно и на научной основе. Обратите внимание: происходило это в первой половине ХVI века.
«Вильгельмовский» цикл исторических полотен явился стержнем Пинакотеки, в хранилищах которой оставлялось только самое лучшее и талантливое. Один из замечательных холстов, возраст которого уже полтысячелетия и возле которого мы сегодня восхищённо останавливаемся, — это «Битва Иисуса» замечательного немецкого живописца и графика эпохи Ренессанса Альбрехта Альтдорфера, создавшего и возглавившего Дунайскую художественную школу, сыгравшую большую роль в формировании стилистики восточно-европейского искусства.
Я многое повидала в Мюнхене, городе-миллионнике, очень красивом, очень старом (он уже отметил своё тысячедвухсотлетие) и порой неожиданном. Побывала в ставшем эмблемой столицы Баварии великолепном готическом соборе Богородицы, храмовой постройке ХV века, в средневековой громаде Альте Хоф – первой резиденции баварских герцогов и, конечно же, обошла монументальный дворцовый комплекс Виттельсбахов, известный под именем Резиденции (с большой, заметьте, буквы), восхитившись величественной архитектурой и убранством, сокровищами баварских властителей, их лицами в зале предков. Прошла мимо чудных старой и новой ратуши и даже заглянула в самую знаменитую на планете пивную – действующую с ХVI столетия Хофбройхаус и обслуживавшую на протяжении чуть ли не трёх сотен лет только королевский двор и никого больше. Разумеется, внимательнейше и с огромным удовольствием осмотрела Новую Пинакотеку (это искусство ХIХ и начала ХХ века) и Пинакотеку-Модерн. Но самое сильное впечатление произвело на меня, конечно же, богатейшее собрание Старой Пинакотеки.
Её называют иногда Домом Дюрера. Это закономерно, потому что нигде больше не собрано столько редкостных работ величайшего художника немецкого Возрождения, каким был гениальный живописец и гравёр Альбрехт Дюрер. Вот он передо мной.
Это не тот прославленный автопортрет, который мне посчастливилось увидеть в мадридском Прадо и который размножен в бесчисленных репродукциях. Нет, тут Дюрер душу свою перед Богом, перед людьми и перед собой отверз. Это как бы самоотчёт, попытка познать себя и понимание своей самоценности. И это исповедь, искренняя до горечи. Он был умён, образован и необычайно хорош собой. «Он имел выразительное лицо, — писал его современник, — сверкающие глаза, нос благородной формы, довольно высокую шею, очень широкую грудь, подтянутый живот, мускулистые бёдра, изящные пальцы. Речь его сладостна и остроумна... Он почти в совершенстве постиг...естественные и математические науки, кои умел применять на практике и понимал их суть...» Не случайно его называют младшим Леонардо: Дюрер был математиком и механиком, занимался архитектурой, создал теорию фортификации. До нас дошли его трактаты, дневники, наброски автобиографии, стихи и письма, в том числе и адресованные жене, удивительные по накалу чувств и лиричности.
В художественном наследии Дюрера есть несколько автопортретов, как правило, предельно исповедальных. В их числе и «Автопортрет с норковым воротником». Во всех непременно выявление личностных черт. И что очень важно, каждый из дюреровских персонажей – тоже обязательно личность. «Иоанн» и «Павел» — два портрета в полный рост, но фактически это диптих, в котором остро ощущается то, что Дюрер особенно ценил в людях (и в себе) – неординарность, отданность идее и своему делу, некая несгибаемость, непререкаемая уверенность в своей правоте и вере. Павел не изжил ещё до конца властность и скрытность, в нём всё ещё прячется Савл, а Иоанн интеллигентен, умён и добр. Истинно святы Пётр и Марк. «Святые Иосиф и Иоахим»: в споре рождается истина. И потрясающий портрет молодого человека, растерянного, не понимающего, что же произошло, – два дьявола (неосмотрительность и излишняя доверчивость) загнали его в угол.
Немецкая живопись периода барокко может гордиться несколькими мастерами мирового класса. Среди них Адам Эльшаймер с его картиной «Путь в Египет» и Иоганн Лисс со «Смертью Клеопатры».
Я так же , как и вы, наверно, задаюсь иногда вопросом: чем руководствуется царица-судьба, осеняя одного художника (мыслителя, учёного, мореплавателя) на века славой, а другого, тоже даровитого и много свершившего, оставляет в безвестности? Ответить невозможно. Мало кто знает имя голландца Бернаэрта ван Орлея. Между тем живописец он замечательный, а его в начале ХVI века написанный глубоко психологичный мужской портрет смело может быть отнесен к числу шедевров. Почему забыт? Или ещё один (из многих!) шедевр неизвестного мастера, созданный столетием раньше: Вероника, отершая лицо ведомого на Голгофу Христа, держит платок, на котором отпечатался строгий и скорбный лик Спасителя. Когда в 1814 году великий Гёте увидел эту картину, он был поражён: «Здесь запечатлена одна из самых важных легенд в христианстве».
В Старой Пинакотеке хранится бесценное сокровище – первая ставшая известной картина старшего современника Дюрера, подлинного символа многогранности таланта Леонардо да Винчи. Утверждают, что прекрасная эта Мадонна стала предтечей «Тайной Вечери», и в определённой степени - Моны Лизы. В лице Марии - извечная тайна женской души, тайна, которую разгадать до конца невозможно. Картина несёт печать гениальной прозорливости. А ведь Леонардо было только двадцать один год!
Как хороши рафаэлевы чудные Девы – весёлая нежная Мадонна делла Тенда и Мадонна Темпи, апофеоз счастливого материнства. Глядя на эти не виданные прежде шедевры, я невольно думала: гений превзошёл себя.
Тициан. Совершенно неожиданный портрет Карла V – он болен, задумался о смысле жизни и о пройденном, кровью обагрённом пути... Тинторетто, Веронезе, Джорджоне, Ван Дейк – какие типажи, какая образность, какая глубина познания самых разных характеров и судеб. А богатейшее собрание радостных холстов Рубенса – мюнхенскую Пинакотеку наравне с амстердамским Риксмузеем и венским Музеем истории искусств можно назвать домом Питера Пауля Рубенса. Пир щедрой плоти, любование красотой, но и анализ совершённых ошибок и заблуждений в «Умирающем Сенеке», насмешка над всем и всеми в гениальных «Двух сатирах», брызжущая нежностью и желанием любовь 53-летнего мастера к юной его 16-летней невесте в картине, где изобразил он её в свадебном наряде...
Рембрандт...Но о великом Рембрандте мы вам расскажем особо. Гиганты живописи Эль Греко, Тьеполо, Мурильо, Веласкес, Зурбаран, Шарден – всех не перечислишь. Восторг!
Старой – потому что собрана в богатейшем этом музее невиданная по размаху и ценности, сравнимая с сокровищницами Лувра или Эрмитажа коллекция работ лучших старых мастеров Европы. А ещё считается музей старейшиной художественных галерей потому, что раритеты его стали собирать в незапамятные времена, – чуть ли не с ХII века , – Виттельсбахи, правители Баварии, одна из древнейших правящих династий не только Германии, но и всей Европы.
Именно живопись, скульптура, виртуозно выполненные ювелирные изделия из собраний Виттельсбахов и легли в основу впечатляющей Сокровищницы и коллекций шедевров итальянского, голландского, испанского, но, главное, немецкого искусства в Старой Пинакотеке. Собственно, само слово «Пинакотека», означающее по-гречески просто-напросто «Хранилище картин», дано было обширнейшему собранию королём Баварии Людвигом I.
Разумеется, картины и скульптура собирались и бережно хранились не одним человеком и не одним поколением Виттельсбахов. Встрачалось среди них немало правителей , к искусству равнодушных, а иногда и вовсе безграмотных. Но были и люди для своего времени образованнейшие, книгочеи, искусством увлечённые. Потому-то коллекция собиралась как бы рывками, периоды застоя чередовались с годами бурного роста. Так, в 1528 году баварский герцог Вильгельм IV и его жена Якоба Баденская начали украшать свой дворец в Мюнхене образовавшими тематический цикл живописными полотнами, запечатлевшими великие подвиги мировой истории. За двадцать лет собрано было свыше семисот картин, начал составляться каталог, – то есть собирательство велось целенаправленно и на научной основе. Обратите внимание: происходило это в первой половине ХVI века.
«Вильгельмовский» цикл исторических полотен явился стержнем Пинакотеки, в хранилищах которой оставлялось только самое лучшее и талантливое. Один из замечательных холстов, возраст которого уже полтысячелетия и возле которого мы сегодня восхищённо останавливаемся, — это «Битва Иисуса» замечательного немецкого живописца и графика эпохи Ренессанса Альбрехта Альтдорфера, создавшего и возглавившего Дунайскую художественную школу, сыгравшую большую роль в формировании стилистики восточно-европейского искусства.
Я многое повидала в Мюнхене, городе-миллионнике, очень красивом, очень старом (он уже отметил своё тысячедвухсотлетие) и порой неожиданном. Побывала в ставшем эмблемой столицы Баварии великолепном готическом соборе Богородицы, храмовой постройке ХV века, в средневековой громаде Альте Хоф – первой резиденции баварских герцогов и, конечно же, обошла монументальный дворцовый комплекс Виттельсбахов, известный под именем Резиденции (с большой, заметьте, буквы), восхитившись величественной архитектурой и убранством, сокровищами баварских властителей, их лицами в зале предков. Прошла мимо чудных старой и новой ратуши и даже заглянула в самую знаменитую на планете пивную – действующую с ХVI столетия Хофбройхаус и обслуживавшую на протяжении чуть ли не трёх сотен лет только королевский двор и никого больше. Разумеется, внимательнейше и с огромным удовольствием осмотрела Новую Пинакотеку (это искусство ХIХ и начала ХХ века) и Пинакотеку-Модерн. Но самое сильное впечатление произвело на меня, конечно же, богатейшее собрание Старой Пинакотеки.
Её называют иногда Домом Дюрера. Это закономерно, потому что нигде больше не собрано столько редкостных работ величайшего художника немецкого Возрождения, каким был гениальный живописец и гравёр Альбрехт Дюрер. Вот он передо мной.
Это не тот прославленный автопортрет, который мне посчастливилось увидеть в мадридском Прадо и который размножен в бесчисленных репродукциях. Нет, тут Дюрер душу свою перед Богом, перед людьми и перед собой отверз. Это как бы самоотчёт, попытка познать себя и понимание своей самоценности. И это исповедь, искренняя до горечи. Он был умён, образован и необычайно хорош собой. «Он имел выразительное лицо, — писал его современник, — сверкающие глаза, нос благородной формы, довольно высокую шею, очень широкую грудь, подтянутый живот, мускулистые бёдра, изящные пальцы. Речь его сладостна и остроумна... Он почти в совершенстве постиг...естественные и математические науки, кои умел применять на практике и понимал их суть...» Не случайно его называют младшим Леонардо: Дюрер был математиком и механиком, занимался архитектурой, создал теорию фортификации. До нас дошли его трактаты, дневники, наброски автобиографии, стихи и письма, в том числе и адресованные жене, удивительные по накалу чувств и лиричности.
В художественном наследии Дюрера есть несколько автопортретов, как правило, предельно исповедальных. В их числе и «Автопортрет с норковым воротником». Во всех непременно выявление личностных черт. И что очень важно, каждый из дюреровских персонажей – тоже обязательно личность. «Иоанн» и «Павел» — два портрета в полный рост, но фактически это диптих, в котором остро ощущается то, что Дюрер особенно ценил в людях (и в себе) – неординарность, отданность идее и своему делу, некая несгибаемость, непререкаемая уверенность в своей правоте и вере. Павел не изжил ещё до конца властность и скрытность, в нём всё ещё прячется Савл, а Иоанн интеллигентен, умён и добр. Истинно святы Пётр и Марк. «Святые Иосиф и Иоахим»: в споре рождается истина. И потрясающий портрет молодого человека, растерянного, не понимающего, что же произошло, – два дьявола (неосмотрительность и излишняя доверчивость) загнали его в угол.
Немецкая живопись периода барокко может гордиться несколькими мастерами мирового класса. Среди них Адам Эльшаймер с его картиной «Путь в Египет» и Иоганн Лисс со «Смертью Клеопатры».
Я так же , как и вы, наверно, задаюсь иногда вопросом: чем руководствуется царица-судьба, осеняя одного художника (мыслителя, учёного, мореплавателя) на века славой, а другого, тоже даровитого и много свершившего, оставляет в безвестности? Ответить невозможно. Мало кто знает имя голландца Бернаэрта ван Орлея. Между тем живописец он замечательный, а его в начале ХVI века написанный глубоко психологичный мужской портрет смело может быть отнесен к числу шедевров. Почему забыт? Или ещё один (из многих!) шедевр неизвестного мастера, созданный столетием раньше: Вероника, отершая лицо ведомого на Голгофу Христа, держит платок, на котором отпечатался строгий и скорбный лик Спасителя. Когда в 1814 году великий Гёте увидел эту картину, он был поражён: «Здесь запечатлена одна из самых важных легенд в христианстве».
В Старой Пинакотеке хранится бесценное сокровище – первая ставшая известной картина старшего современника Дюрера, подлинного символа многогранности таланта Леонардо да Винчи. Утверждают, что прекрасная эта Мадонна стала предтечей «Тайной Вечери», и в определённой степени - Моны Лизы. В лице Марии - извечная тайна женской души, тайна, которую разгадать до конца невозможно. Картина несёт печать гениальной прозорливости. А ведь Леонардо было только двадцать один год!
Как хороши рафаэлевы чудные Девы – весёлая нежная Мадонна делла Тенда и Мадонна Темпи, апофеоз счастливого материнства. Глядя на эти не виданные прежде шедевры, я невольно думала: гений превзошёл себя.
Тициан. Совершенно неожиданный портрет Карла V – он болен, задумался о смысле жизни и о пройденном, кровью обагрённом пути... Тинторетто, Веронезе, Джорджоне, Ван Дейк – какие типажи, какая образность, какая глубина познания самых разных характеров и судеб. А богатейшее собрание радостных холстов Рубенса – мюнхенскую Пинакотеку наравне с амстердамским Риксмузеем и венским Музеем истории искусств можно назвать домом Питера Пауля Рубенса. Пир щедрой плоти, любование красотой, но и анализ совершённых ошибок и заблуждений в «Умирающем Сенеке», насмешка над всем и всеми в гениальных «Двух сатирах», брызжущая нежностью и желанием любовь 53-летнего мастера к юной его 16-летней невесте в картине, где изобразил он её в свадебном наряде...
Рембрандт...Но о великом Рембрандте мы вам расскажем особо. Гиганты живописи Эль Греко, Тьеполо, Мурильо, Веласкес, Зурбаран, Шарден – всех не перечислишь. Восторг!
comments (Total: 1)