Квитанция щедрости от доктора Фрейда
История далекая и близкая
Нью-йоркское отделение Национальной Ассоциации социальных работников, к которой я имею честь принадлежать, прислало недавно приглашение на конференцию с любопытным названием: «Бесплатные клиники Фрейда: психоанализ и социальная справедливость. 1918-1938». Сразу стало безумно интересно: о том, что отец-основатель психоанализа Зигмунд Фрейд ратовал за равенство богатых и бедных, слышать до сих пор не приходилось. Его сессии, как известно, стоили пациентам огромных денег...
Вам, читатель, вряд ли нужен мой пересказ биографии Фрейда и сути его учения: и то, и другое широко известно, дополнительных источников информации достаточно. Для тех, кому некогда с ними работать, упомяну лишь вкратце, что Сигизмунд Шломо Фрейд родился в 1856 году в Моравии, в бедной еврейской семье. Родители Якоб и Амалия с выводком детей - девять! - меняли места жительства до тех пор, пока не осели в Вене - но не в шикарном квартале, а в убогом доме пьяницы-слесаря. Сигизмунд, маленький мудрец и, несмотря на некоторую угрюмость, любимец семьи, блестяще окончил гимназию, а потом и медицинский факультет Венского университета. Невротичного юношу интересовала наука, но в силу той же проклятой бедности ему пришлось заниматься практической неврологией - да и та давала весьма скромный доход.
Под влиянием практики в молодом враче проснулся интерес к функциональным психическим расстройствам. В парижской клинике известного доктора Шарко Зигмунд Фрейд пытался постичь суть гипноза, которым в то время лечили истерию. Позже он изучал гипноз в других клиниках, в итоге разуверился в его действенности, но пришел к глобальному выводу: в основе большинства психических заболеваний лежат процессы, находящиеся вне сферы сознания, но оказывающие на поведение решающую роль. Процессы эти, как заключил доктор Фрейд, имеют мощный сексуальный подтекст.
Отказавшись от бесполезного, на его взгляд, гипноза, Фрейд стал использовать иное средство воздействия на психику больных: он обратился к толкованию сновидений, свободных ассоциаций, нездоровых поведенческих проявлений. Интерпретация этого материала и стала основой психоанализа - особого, никогда ранее не применявшегося метода исследования и лечения психических расстройств.
Фрейд утверждал, что сокрытие бессознательного истощает силы пациента, и, чтобы уйти от себя, от собственной разъедающей тревожности, он вынужден прибегать к особым механизмам психологической защиты - таким, как сублимация, вытеснение, рационализация, реактивное образование, изоляция, проекция, регрессия (кто не знает, что это все такое, с легкостью найдет объяснение в любом учебнике психологии или в соответствующем разделе энциклопедии). Но как только бессознательное в результате толкования свободных ассоциаций переходит в область сознательного, пациент начинает реалистически смотреть на проблему - а это уже шаг к выздоровлению. Такие работы Фрейда, как «Толкование сновидений», «Психопатология обыденной жизни», несмотря на некоторую тяжеловесность языка, особенно в переводах, читаются специалистами и любопытствующими по сегодняшний день.
Когда психоанализ приобрел популярность, вокруг Зигмунда Фрейда сложился кружок из представителей творческой интеллигенции, желающих приобщиться к новому течению, а потом и знаменитое венское Психоаналитическое Общество. От лечения неврозов Фрейд постепенно перешел к концепции общепсихологического учения о личности и этапах ее развития. Он стал наимоднейшим доктором, к нему записывались вперед на годы. В 1910 году он посетил Америку с лекциями, слава его упрочилась. Фрейдизм как учение продолжал претерпевать изменения: психоанализ стал основой толкования религиозных верований, развития цивилизации и культуры.
Между тем над Европой нависла черная туча нацизма. После оккупации Австрии гитлеровцами Фрейд стал узником гетто. Его дочь Анну арестовало гестапо, четыре сестры его были отправлены в концлагеря и погибли. Небо ли сжалилось над гением, забыв грех его надменности и вспомнив доброту к обездоленным, но когда нацисты цинично потребовали огромной суммы за освобождение доктора-еврея и его семьи, выкуп был внесен. Из одних источников следует, что это были средства Международного союза психоаналитических обществ, из других - что Фрейда спасла бывшая пациентка принцесса Мария Бонапарт, отдавшая за возможность его выезда из страны сто тысяч шиллингов.
Фрейда встретили в Великобритании с восторгом, но прожил он там недолго - в сентябре 1939 года его не стало.
...А теперь перенесемся на сегодняшний Манхэттен, на респектабельную Лексингтон авеню, в просторный лекционный зал Хантер-колледжа. На подиуме - живая румяная дама, доктор Элизабет Энн Данто. Ее представляют коллеги по факультету - исключительно в превосходных степенях, явно поддерживая «промоушн» - но это не раздражает: приятно видеть доброжелательность и солидарность людей науки, не всегда ликующих по поводу успеха коллег.
Доктор Данто неоднократно ездила в Европу, добросовестно переработала великое множество архивного материала и выяснила: Зигмунд Фрейд, всегда считавший, что толку от лечения не будет, если оно стоит малых денег, открыл в Вене первую психотерапевтическую клинику смешанного типа - то есть такую, в которую могли приходить люди любого достатка. Фрейд обязал коллег принимать неимущих пациентов бесплатно: примерно каждый шестой пациент клиники получал лечение просто так. Никаких доказательств дохода не требовалось, это был не современный американский велфэр-офис, вынимающий душу: людям верили на слово.
Домохозяйки, простые рабочие, мелкие клерки, которым раньше и в голову не пришло бы прийти в клинику, возлечь на диван с наклонной спинкой и начать говорить, что в голову взбредет, стали завсегдатаями нового уникального лечебного центра. Те из них, кто мало понимал в психологии, просто радовались новой забаве. Иные, знающие побольше, чудовищно стеснялись: на меня будут тратить время сам доктор Фрейд и его коллеги! Между тем все происходило именно по такому сценарию: больные обследовались серьезными специалистами и направлялись на психотерапевтические сессии. Поначалу они чувствовали себя весьма дискомфортно в комнате ожидания, где их могли видеть другие пациенты, потом привыкали. Клиника не была роскошной, но и не выглядела убого: демонический красавец Мартин Фрейд, сын Зигмунда Фрейда, сам подобрал для нее вполне приличную мебель.
Что же породило у наимоднейшего доктора такую широту жеста, отчего он стал платить за лечение бедноты? Диалектика его души сложна. Намучившийся в молодости от бедности (в свое время не мог жениться на любимой девушке, поскольку содержать семью было не на что), Фрейд относился к деньгам трепетно - а вот к людям, как ни парадоксально, не всегда. В этом легко проследить ощутимое противоречие его натуры и жизненных устремлений.
По природе своей Фрейд был раздражительным, особой любви к пациентам не питал, их откровения нередко называл бредом, сочувствие психотерапевта больному категорически исключал. Тем не менее он понимал, что врачевание души порой ничуть не менее важно, чем хирургическое вмешательство. Когда он вошел в зенит славы, к нему валом повалили на прием богатые дамы, склонные к мистицизму и картинно толкующие о самоубийстве, но он строго повелел своим коллегам проводить сеансы психотерапии для домохозяек без профессии, бедных вдов, простых рабочих - так благородно трансформировалась мечта исследователя «видеть в качестве пациента весь род людской».
Неистовая доктор Данто раскопала в архивах удивительное свидетельство верности Зигмунда Фрейда (неврастеника, трудного в общении...) гуманистическим идеалам профессии. На экране - увеличенные с помощью проектора изображения квитанций о выплате докторам венской клиники немалых сумм за услуги, оказанные неимущим пациентам. Каждая квитанция подписана Фрейдом лично.
Когда пришли признание и невероятная востребованность, когда деньги, что называется, потекли рекой, вдохновение ученого не дало Фрейду превратиться в вульгарного скрягу: он видел результаты применения своего метода на практике и понимал, что любая душа, исследованная до глубин, имеет шанс излечиться. А то, что у одного в силу состоятельности больше прав на лечение, чем у другого, он считал несправедливым.
К борьбе за пресловутую социальную справедливость я сама отношусь довольно сдержанно: в сегодняшней Америке она зачастую означает просто-напросто социальный паразитизм, сознательный выбор некоторых быть бедненьким, питаться от щедрот государства и не отвечать ни за что - пусть отвечают лопухи-налогоплательщики...
Психоанализ, учение достаточно субъективное и умозрительное, изначально был и остается по сей день привилегией людей состоятельных. Сегодня на него новая повальная мода, но он не подешевел, не стал общедоступным. Оно и понятно: лечение длится долго, порой десятилетиями, к решению сиюминутных практических задач современной динамичной жизни почти не имеет отношения. Согласитесь, мало у кого есть роскошь годами толковать о полузабытых детских ассоциациях и темных влечениях и мало кому охота за собственные деньги признавать себя средоточием низменного.
Не всем нравится и роль психоаналитика как бесстрастного наблюдателя, чуждого сопереживанию: Фрейд, сравнивающий психотерапию с хирургическим вмешательством, считал, что суровый долг врачевателя - взрывать глубины подсознания, удалять психологическую рану скальпелем, но не становиться пациенту ни другом, ни нянькой: природа довершит дело сама.
Вот этот «не друг и не нянька» садился позади больного, возлежащего на кресле-реклинаторе, и вслушивался в причудливую вязь словесных ассоциаций, которые полагалось выражать свободно. Слушал долго, лишь изредка вставляя малоэмоциональные комментарии. Его сессии стоили не меньше, чем приличный мужской костюм - но не для тех, кто считал гроши.
Сегодняшнее отношение человечества к Фрейду варьируется от полного насмешливого неприятия до экстатического обожествления. Его сторонники, как в свое время и сам доктор Фрейд, не позволяют менять ни одно положение его учения, ни одну деталь психотерапевтической техники: вдруг потеряет силу...
Оппоненты посмеиваются над ортодоксальной приверженностью гения своему методу, над его сексуальной зацикленностью, над его вниманием исключительно к прошлому пациента без учета влияния окружающей среды, культуры, межличностных отношений.
Зачем же, спросите вы, я посвящаю массового читателя в эту область узкоспециального интереса? Не сомневаюсь, что кому-то будет интересно узнать, что дама-профессор написала книгу о благородстве ученого, отдававшего часть своего дорогого времени и денег бедным. Но это, как говорится в журналистском цеху, лишь информационный повод. На самом деле, я рассказываю это, чтобы подчеркнуть: наследие Фрейда не имеет ничего общего с холодной игрой ума и оказывается весьма нужным нам сегодня.
Нам, издерганным! Потрясающая интуиция позволила гениальному провидцу прийти ко многим положениям, которые впоследствии были доказаны как экспериментально, так и клинически, Фрейд - это далеко не только открытие низменного в человеке путем проникновения в забытые переживания прошлого, не только «неприличная» детская сексуальность, пресловутый Эдипов комплекс и сомнительное для жизнелюбивых влечение к смерти и даже не только классическая трехкомпонентная модель личности (Оно - Я - Сверх-я). Невротик Фрейд научил нас здоровому подходу к собственной тревожности, научил освобождаться от страданий, вместо того чтобы тратить энергию на их тщательную маскировку. Он открыто призвал жить в реальности, обращаться к конкретной проблеме и стараться ее решить - это здоровый путь.
Все ли удалось ему сделать, всех ли избавить от неврозов? Разумеется, нет. От бескомпромиссного Фрейда отошли многие его ученики, создавшие свои направления в психоанализе и иных направлениях психологии.
Сегодня в клинической практике насчитывается более ста видов психотерапии - врачевания души с помощью слова. Центры психоэмоциональной поддержки и реабилитации находятся практически в любом населенном пункте цивилизованного мира - а уж в Нью-Йорке их не счесть. Далеко не в каждом из них работают специалисты, которые претендуют на исследование глубинных слоев психики, но это еще не означает, что тот или иной принцип воздействия на больного неправилен.
Современная психотерапия - это сочетание многих теорий и подходов, это профессиональная помощь при решении проблем физического и эмоционального характера, это метод благотворного влияния на проблемный характер, на незрелую личность. Но беда не в эклектичности подходов к лечению. Беда в том, что потенциальный пациент, в тонкостях не разбирающийся, слышит в слове «психотерапия» корень «психо...» - и тут же решает: не для меня, унизительно. Между тем этот не ласкающий слух греческий корень «псюхе» означает «душа».
А вот венские домохозяйки это понимали...
Вам, читатель, вряд ли нужен мой пересказ биографии Фрейда и сути его учения: и то, и другое широко известно, дополнительных источников информации достаточно. Для тех, кому некогда с ними работать, упомяну лишь вкратце, что Сигизмунд Шломо Фрейд родился в 1856 году в Моравии, в бедной еврейской семье. Родители Якоб и Амалия с выводком детей - девять! - меняли места жительства до тех пор, пока не осели в Вене - но не в шикарном квартале, а в убогом доме пьяницы-слесаря. Сигизмунд, маленький мудрец и, несмотря на некоторую угрюмость, любимец семьи, блестяще окончил гимназию, а потом и медицинский факультет Венского университета. Невротичного юношу интересовала наука, но в силу той же проклятой бедности ему пришлось заниматься практической неврологией - да и та давала весьма скромный доход.
Под влиянием практики в молодом враче проснулся интерес к функциональным психическим расстройствам. В парижской клинике известного доктора Шарко Зигмунд Фрейд пытался постичь суть гипноза, которым в то время лечили истерию. Позже он изучал гипноз в других клиниках, в итоге разуверился в его действенности, но пришел к глобальному выводу: в основе большинства психических заболеваний лежат процессы, находящиеся вне сферы сознания, но оказывающие на поведение решающую роль. Процессы эти, как заключил доктор Фрейд, имеют мощный сексуальный подтекст.
Отказавшись от бесполезного, на его взгляд, гипноза, Фрейд стал использовать иное средство воздействия на психику больных: он обратился к толкованию сновидений, свободных ассоциаций, нездоровых поведенческих проявлений. Интерпретация этого материала и стала основой психоанализа - особого, никогда ранее не применявшегося метода исследования и лечения психических расстройств.
Фрейд утверждал, что сокрытие бессознательного истощает силы пациента, и, чтобы уйти от себя, от собственной разъедающей тревожности, он вынужден прибегать к особым механизмам психологической защиты - таким, как сублимация, вытеснение, рационализация, реактивное образование, изоляция, проекция, регрессия (кто не знает, что это все такое, с легкостью найдет объяснение в любом учебнике психологии или в соответствующем разделе энциклопедии). Но как только бессознательное в результате толкования свободных ассоциаций переходит в область сознательного, пациент начинает реалистически смотреть на проблему - а это уже шаг к выздоровлению. Такие работы Фрейда, как «Толкование сновидений», «Психопатология обыденной жизни», несмотря на некоторую тяжеловесность языка, особенно в переводах, читаются специалистами и любопытствующими по сегодняшний день.
Когда психоанализ приобрел популярность, вокруг Зигмунда Фрейда сложился кружок из представителей творческой интеллигенции, желающих приобщиться к новому течению, а потом и знаменитое венское Психоаналитическое Общество. От лечения неврозов Фрейд постепенно перешел к концепции общепсихологического учения о личности и этапах ее развития. Он стал наимоднейшим доктором, к нему записывались вперед на годы. В 1910 году он посетил Америку с лекциями, слава его упрочилась. Фрейдизм как учение продолжал претерпевать изменения: психоанализ стал основой толкования религиозных верований, развития цивилизации и культуры.
Между тем над Европой нависла черная туча нацизма. После оккупации Австрии гитлеровцами Фрейд стал узником гетто. Его дочь Анну арестовало гестапо, четыре сестры его были отправлены в концлагеря и погибли. Небо ли сжалилось над гением, забыв грех его надменности и вспомнив доброту к обездоленным, но когда нацисты цинично потребовали огромной суммы за освобождение доктора-еврея и его семьи, выкуп был внесен. Из одних источников следует, что это были средства Международного союза психоаналитических обществ, из других - что Фрейда спасла бывшая пациентка принцесса Мария Бонапарт, отдавшая за возможность его выезда из страны сто тысяч шиллингов.
Фрейда встретили в Великобритании с восторгом, но прожил он там недолго - в сентябре 1939 года его не стало.
...А теперь перенесемся на сегодняшний Манхэттен, на респектабельную Лексингтон авеню, в просторный лекционный зал Хантер-колледжа. На подиуме - живая румяная дама, доктор Элизабет Энн Данто. Ее представляют коллеги по факультету - исключительно в превосходных степенях, явно поддерживая «промоушн» - но это не раздражает: приятно видеть доброжелательность и солидарность людей науки, не всегда ликующих по поводу успеха коллег.
Доктор Данто неоднократно ездила в Европу, добросовестно переработала великое множество архивного материала и выяснила: Зигмунд Фрейд, всегда считавший, что толку от лечения не будет, если оно стоит малых денег, открыл в Вене первую психотерапевтическую клинику смешанного типа - то есть такую, в которую могли приходить люди любого достатка. Фрейд обязал коллег принимать неимущих пациентов бесплатно: примерно каждый шестой пациент клиники получал лечение просто так. Никаких доказательств дохода не требовалось, это был не современный американский велфэр-офис, вынимающий душу: людям верили на слово.
Домохозяйки, простые рабочие, мелкие клерки, которым раньше и в голову не пришло бы прийти в клинику, возлечь на диван с наклонной спинкой и начать говорить, что в голову взбредет, стали завсегдатаями нового уникального лечебного центра. Те из них, кто мало понимал в психологии, просто радовались новой забаве. Иные, знающие побольше, чудовищно стеснялись: на меня будут тратить время сам доктор Фрейд и его коллеги! Между тем все происходило именно по такому сценарию: больные обследовались серьезными специалистами и направлялись на психотерапевтические сессии. Поначалу они чувствовали себя весьма дискомфортно в комнате ожидания, где их могли видеть другие пациенты, потом привыкали. Клиника не была роскошной, но и не выглядела убого: демонический красавец Мартин Фрейд, сын Зигмунда Фрейда, сам подобрал для нее вполне приличную мебель.
Что же породило у наимоднейшего доктора такую широту жеста, отчего он стал платить за лечение бедноты? Диалектика его души сложна. Намучившийся в молодости от бедности (в свое время не мог жениться на любимой девушке, поскольку содержать семью было не на что), Фрейд относился к деньгам трепетно - а вот к людям, как ни парадоксально, не всегда. В этом легко проследить ощутимое противоречие его натуры и жизненных устремлений.
По природе своей Фрейд был раздражительным, особой любви к пациентам не питал, их откровения нередко называл бредом, сочувствие психотерапевта больному категорически исключал. Тем не менее он понимал, что врачевание души порой ничуть не менее важно, чем хирургическое вмешательство. Когда он вошел в зенит славы, к нему валом повалили на прием богатые дамы, склонные к мистицизму и картинно толкующие о самоубийстве, но он строго повелел своим коллегам проводить сеансы психотерапии для домохозяек без профессии, бедных вдов, простых рабочих - так благородно трансформировалась мечта исследователя «видеть в качестве пациента весь род людской».
Неистовая доктор Данто раскопала в архивах удивительное свидетельство верности Зигмунда Фрейда (неврастеника, трудного в общении...) гуманистическим идеалам профессии. На экране - увеличенные с помощью проектора изображения квитанций о выплате докторам венской клиники немалых сумм за услуги, оказанные неимущим пациентам. Каждая квитанция подписана Фрейдом лично.
Когда пришли признание и невероятная востребованность, когда деньги, что называется, потекли рекой, вдохновение ученого не дало Фрейду превратиться в вульгарного скрягу: он видел результаты применения своего метода на практике и понимал, что любая душа, исследованная до глубин, имеет шанс излечиться. А то, что у одного в силу состоятельности больше прав на лечение, чем у другого, он считал несправедливым.
К борьбе за пресловутую социальную справедливость я сама отношусь довольно сдержанно: в сегодняшней Америке она зачастую означает просто-напросто социальный паразитизм, сознательный выбор некоторых быть бедненьким, питаться от щедрот государства и не отвечать ни за что - пусть отвечают лопухи-налогоплательщики...
Психоанализ, учение достаточно субъективное и умозрительное, изначально был и остается по сей день привилегией людей состоятельных. Сегодня на него новая повальная мода, но он не подешевел, не стал общедоступным. Оно и понятно: лечение длится долго, порой десятилетиями, к решению сиюминутных практических задач современной динамичной жизни почти не имеет отношения. Согласитесь, мало у кого есть роскошь годами толковать о полузабытых детских ассоциациях и темных влечениях и мало кому охота за собственные деньги признавать себя средоточием низменного.
Не всем нравится и роль психоаналитика как бесстрастного наблюдателя, чуждого сопереживанию: Фрейд, сравнивающий психотерапию с хирургическим вмешательством, считал, что суровый долг врачевателя - взрывать глубины подсознания, удалять психологическую рану скальпелем, но не становиться пациенту ни другом, ни нянькой: природа довершит дело сама.
Вот этот «не друг и не нянька» садился позади больного, возлежащего на кресле-реклинаторе, и вслушивался в причудливую вязь словесных ассоциаций, которые полагалось выражать свободно. Слушал долго, лишь изредка вставляя малоэмоциональные комментарии. Его сессии стоили не меньше, чем приличный мужской костюм - но не для тех, кто считал гроши.
Сегодняшнее отношение человечества к Фрейду варьируется от полного насмешливого неприятия до экстатического обожествления. Его сторонники, как в свое время и сам доктор Фрейд, не позволяют менять ни одно положение его учения, ни одну деталь психотерапевтической техники: вдруг потеряет силу...
Оппоненты посмеиваются над ортодоксальной приверженностью гения своему методу, над его сексуальной зацикленностью, над его вниманием исключительно к прошлому пациента без учета влияния окружающей среды, культуры, межличностных отношений.
Зачем же, спросите вы, я посвящаю массового читателя в эту область узкоспециального интереса? Не сомневаюсь, что кому-то будет интересно узнать, что дама-профессор написала книгу о благородстве ученого, отдававшего часть своего дорогого времени и денег бедным. Но это, как говорится в журналистском цеху, лишь информационный повод. На самом деле, я рассказываю это, чтобы подчеркнуть: наследие Фрейда не имеет ничего общего с холодной игрой ума и оказывается весьма нужным нам сегодня.
Нам, издерганным! Потрясающая интуиция позволила гениальному провидцу прийти ко многим положениям, которые впоследствии были доказаны как экспериментально, так и клинически, Фрейд - это далеко не только открытие низменного в человеке путем проникновения в забытые переживания прошлого, не только «неприличная» детская сексуальность, пресловутый Эдипов комплекс и сомнительное для жизнелюбивых влечение к смерти и даже не только классическая трехкомпонентная модель личности (Оно - Я - Сверх-я). Невротик Фрейд научил нас здоровому подходу к собственной тревожности, научил освобождаться от страданий, вместо того чтобы тратить энергию на их тщательную маскировку. Он открыто призвал жить в реальности, обращаться к конкретной проблеме и стараться ее решить - это здоровый путь.
Все ли удалось ему сделать, всех ли избавить от неврозов? Разумеется, нет. От бескомпромиссного Фрейда отошли многие его ученики, создавшие свои направления в психоанализе и иных направлениях психологии.
Сегодня в клинической практике насчитывается более ста видов психотерапии - врачевания души с помощью слова. Центры психоэмоциональной поддержки и реабилитации находятся практически в любом населенном пункте цивилизованного мира - а уж в Нью-Йорке их не счесть. Далеко не в каждом из них работают специалисты, которые претендуют на исследование глубинных слоев психики, но это еще не означает, что тот или иной принцип воздействия на больного неправилен.
Современная психотерапия - это сочетание многих теорий и подходов, это профессиональная помощь при решении проблем физического и эмоционального характера, это метод благотворного влияния на проблемный характер, на незрелую личность. Но беда не в эклектичности подходов к лечению. Беда в том, что потенциальный пациент, в тонкостях не разбирающийся, слышит в слове «психотерапия» корень «психо...» - и тут же решает: не для меня, унизительно. Между тем этот не ласкающий слух греческий корень «псюхе» означает «душа».
А вот венские домохозяйки это понимали...
