Без покаяния
В мире
Что-то вдруг обеспокоился я судьбой творческого наследия Пушкина и Толстого, Гоголя и Лермонтова, Салтыкова-Щедрина и Некрасова, многих других классиков великой русской литературы. Совсем недавно выяснилось, что не так они писали про окружающую действительность, искажали ее злобной антигосударственной клеветой. Да еще подозрительна для россиян популярность их сочинений на Западе, в вечно враждебном закордонье.
Выражаясь советским языком, идеологическая линия классиков идет вразрез с политическим курсом российского президента Владимира Путина. Классики-то все обличали и обличали, винили страну в многочисленных грехах. То именовали ее «немытой», а «славу, купленную кровью», сомнительной, то царей проклинали, над бюрократией измывались, призывали «оковы тяжкие» сбросить, про «парадные подъезды» что-то обидное несли, нравы высшего российского общества ни в грош не ставили.
Много неправедного классики сотворили, однако Путин их поправил. Президент, как известно, объявил публично, что в истории России никогда не было ничего постыдного, каяться стране и народу не в чем. А если что и случалось, то все равно по сравнению со зверствами иных государств выглядит не очень значительным. Так поучал и назидательно наставлял Путин профессиональных историков, собравшихся у него в загородной резиденции. И не без оснований пребывал в уверенности, что указания будут выполнены.
Для россиян пожилого возраста путинские наставления свежей новостью не прозвучали. Кое-что в этом роде они уже проходили в конце 40-х и начале 50-х годов прошлого века. Тогда тоже поспешно поправляли историю, отбрасывая все негативное, выпячивая реальные и вымышленные заслуги страны увлекательными рассказами «о русском первенстве». Правда, классиков тронуть тогда не решились. Немножко пострадал один Гоголь. Николая Васильевича из категории великих писателей-сатириков низвели до звания художника слова. Красиво, значит, сочинял. Так и написали на постаменте нового, официозного памятника: «Художнику слова... От Советского правительства». Народ шутил: нам нужны такие Гоголи, чтобы нас не трогали.
Зато в ту пору досталось писателям-современникам – сочинения Зощенко, Булгакова, Платонова, Ильфа и Петрова, многих других изымались, а то и вовсе не издавались. Российская история, точно так же как современность, должна была оставаться чистой, прозрачной и благотворной, словно родниковая вода.
Позже наступил период послаблений, только продолжался он не очень долго. Верх постепенно брали национальная гордыня, гимн древним традициям, презрение и ненависть к иным народам и странам, в чем особенно преуспели писатели-почвенники. Имен классиков остракизму не подвергали, их творения попросту по-своему интерпретировали. В одном из спектаклей по грибоедовскому «Горю от ума» Чацкого представили полным дураком, а Фамусова, наоборот, мудрым хранителем традиций. Обломова в фильме по роману И. Гончарова возвеличили, Штольца, напротив, принизили.
Лавина переоценок прошлого нарастала, примеров тому можно привести немало. Однако надо признать: после смерти Сталина и до последнего времени на государственный уровень процесс подобной переоценки не выходил. Теперь снова вышел.
Владимир Путин болезненно воспринимает любую критику из-за рубежа. Он не раз сетовал: в чужом глазу они соринку замечают, в своем бревна не видят. Не станем слишком глубоко влезать в историю. Но разве можно считать «соринкой» сталинские репрессии, раздел Польши, проведенный совместно с Гитлером, расстрел польских офицеров в Катыни, Берлинскую стену, расправу с венграми, чехословаками, приступы антисемитизма, порой принимавшие кровавую форму? Это ли не грехи, требующие покаяния и искупления? А список таких грехов легко продолжить, присовокупив к ним и раскулачивание, и голодомор, и гонения на инакомыслящих, и высылку целых народов.
Кто спорит, в истории многих стран бывали периоды, которых следует стыдиться. Одни это признают, другие признавать не хотят. Немцы не устают приносить извинения за преступления, совершенные гитлеровским режимом. Американцы до сих пор чувствуют свою вину за гибель индейских племен и тяготы, испытанные чернокожими рабами. Правительства обеих стран выделяют щедрые ассигнования, стараясь хотя бы деньгами компенсировать потомкам потери их предков. Ни к чему подобному Россия не только не готова, но и готовой быть не желает.
Хорошо помню закрытый просмотр фильма «Покаяние» грузинского мастера Тенгиза Абуладзе. Эпоха горбачевской перестройки еще только начиналась, и полуфантастическое, жестокое экранное полотно о реалиях страны, где мы жили, всех бросило в оторопь. Народ жаждал покаяния. Помню и единственный критический отклик на фильм. Он донесся из окружения патриарха: негоже, не по-христиански мстить отцам, какой бы ни была их вина. Кто мог знать, что отклик окажется программным, рассчитанным на долгие годы...
Власть старательно воспитывает российское население в духе полного неприятия любых упреков со стороны. Значительная часть россиян на дух не переносит даже намек на то, что в их стране далеко не все в порядке. Ну как же, идет атака на достоинство родного государства!
Некоторые политологи объясняют такой взлет гордыни и болезненного восприятия критики комплексом униженности, испытанным страной в 90-е годы. Могли бы гордиться тем, что бескровно освободились от советского режима, однако по привычке уж очень за державу было обидно. С другой стороны, легко понять: почти мгновенный переход из одной социально-экономической формации в другую, знакомую лишь понаслышке, распад государства, потеря прежних ориентиров – все далось массам непросто. Хочется дать кому-нибудь решительный отпор.
Но представители верховной власти в новых условиях чувствуют себя и вольготно, и комфортно. Зачем же им так раздражаться в ответ на щипки зарубежных оппонентов? Зачем в оправдание своего курса они вытаскивают на свет божий главным образом замшелые заветы, отставляя в сторону истинно демократические традиции русской культуры?
Возможно, все объясняется двумя факторами. Во-первых, верхушка нынешних властных структур внутренне крайне далека от основополагающих принципов демократии. Даже дальше, чем российское общество в целом. Во-вторых, та же верхушка вовсе не уверена ни в своей правоте, ни в своем могуществе, страдает комплексом неполноценности.
Такого не наблюдается в большинстве развитых стран. В последние годы Америку, например, пощипывают все, кому не лень. Американцы, конечно, приятных чувств от этого не испытывают, однако истерик не устраивают, рубаху на себе не рвут. Слишком нервно реагирует разве что только русскоязычная публика. Видно, тоже по старой привычке: при каждой неудаче давать умейте сдачи.
Если отказаться от объективной оценки прошлого, далекого и недавнего, идеализировать традиции, подчас весьма неприглядные, учить молодежь квасному патриотизму, тогда перспективы будущего становятся хлипкими и неопределенными. Сегодня можно оказаться в выигрыше, зато завтра – обязательно в большом проигрыше. Искажение истории настоящей пользы еще никому не приносило.
Выражаясь советским языком, идеологическая линия классиков идет вразрез с политическим курсом российского президента Владимира Путина. Классики-то все обличали и обличали, винили страну в многочисленных грехах. То именовали ее «немытой», а «славу, купленную кровью», сомнительной, то царей проклинали, над бюрократией измывались, призывали «оковы тяжкие» сбросить, про «парадные подъезды» что-то обидное несли, нравы высшего российского общества ни в грош не ставили.
Много неправедного классики сотворили, однако Путин их поправил. Президент, как известно, объявил публично, что в истории России никогда не было ничего постыдного, каяться стране и народу не в чем. А если что и случалось, то все равно по сравнению со зверствами иных государств выглядит не очень значительным. Так поучал и назидательно наставлял Путин профессиональных историков, собравшихся у него в загородной резиденции. И не без оснований пребывал в уверенности, что указания будут выполнены.
Для россиян пожилого возраста путинские наставления свежей новостью не прозвучали. Кое-что в этом роде они уже проходили в конце 40-х и начале 50-х годов прошлого века. Тогда тоже поспешно поправляли историю, отбрасывая все негативное, выпячивая реальные и вымышленные заслуги страны увлекательными рассказами «о русском первенстве». Правда, классиков тронуть тогда не решились. Немножко пострадал один Гоголь. Николая Васильевича из категории великих писателей-сатириков низвели до звания художника слова. Красиво, значит, сочинял. Так и написали на постаменте нового, официозного памятника: «Художнику слова... От Советского правительства». Народ шутил: нам нужны такие Гоголи, чтобы нас не трогали.
Зато в ту пору досталось писателям-современникам – сочинения Зощенко, Булгакова, Платонова, Ильфа и Петрова, многих других изымались, а то и вовсе не издавались. Российская история, точно так же как современность, должна была оставаться чистой, прозрачной и благотворной, словно родниковая вода.
Позже наступил период послаблений, только продолжался он не очень долго. Верх постепенно брали национальная гордыня, гимн древним традициям, презрение и ненависть к иным народам и странам, в чем особенно преуспели писатели-почвенники. Имен классиков остракизму не подвергали, их творения попросту по-своему интерпретировали. В одном из спектаклей по грибоедовскому «Горю от ума» Чацкого представили полным дураком, а Фамусова, наоборот, мудрым хранителем традиций. Обломова в фильме по роману И. Гончарова возвеличили, Штольца, напротив, принизили.
Лавина переоценок прошлого нарастала, примеров тому можно привести немало. Однако надо признать: после смерти Сталина и до последнего времени на государственный уровень процесс подобной переоценки не выходил. Теперь снова вышел.
Владимир Путин болезненно воспринимает любую критику из-за рубежа. Он не раз сетовал: в чужом глазу они соринку замечают, в своем бревна не видят. Не станем слишком глубоко влезать в историю. Но разве можно считать «соринкой» сталинские репрессии, раздел Польши, проведенный совместно с Гитлером, расстрел польских офицеров в Катыни, Берлинскую стену, расправу с венграми, чехословаками, приступы антисемитизма, порой принимавшие кровавую форму? Это ли не грехи, требующие покаяния и искупления? А список таких грехов легко продолжить, присовокупив к ним и раскулачивание, и голодомор, и гонения на инакомыслящих, и высылку целых народов.
Кто спорит, в истории многих стран бывали периоды, которых следует стыдиться. Одни это признают, другие признавать не хотят. Немцы не устают приносить извинения за преступления, совершенные гитлеровским режимом. Американцы до сих пор чувствуют свою вину за гибель индейских племен и тяготы, испытанные чернокожими рабами. Правительства обеих стран выделяют щедрые ассигнования, стараясь хотя бы деньгами компенсировать потомкам потери их предков. Ни к чему подобному Россия не только не готова, но и готовой быть не желает.
Хорошо помню закрытый просмотр фильма «Покаяние» грузинского мастера Тенгиза Абуладзе. Эпоха горбачевской перестройки еще только начиналась, и полуфантастическое, жестокое экранное полотно о реалиях страны, где мы жили, всех бросило в оторопь. Народ жаждал покаяния. Помню и единственный критический отклик на фильм. Он донесся из окружения патриарха: негоже, не по-христиански мстить отцам, какой бы ни была их вина. Кто мог знать, что отклик окажется программным, рассчитанным на долгие годы...
Власть старательно воспитывает российское население в духе полного неприятия любых упреков со стороны. Значительная часть россиян на дух не переносит даже намек на то, что в их стране далеко не все в порядке. Ну как же, идет атака на достоинство родного государства!
Некоторые политологи объясняют такой взлет гордыни и болезненного восприятия критики комплексом униженности, испытанным страной в 90-е годы. Могли бы гордиться тем, что бескровно освободились от советского режима, однако по привычке уж очень за державу было обидно. С другой стороны, легко понять: почти мгновенный переход из одной социально-экономической формации в другую, знакомую лишь понаслышке, распад государства, потеря прежних ориентиров – все далось массам непросто. Хочется дать кому-нибудь решительный отпор.
Но представители верховной власти в новых условиях чувствуют себя и вольготно, и комфортно. Зачем же им так раздражаться в ответ на щипки зарубежных оппонентов? Зачем в оправдание своего курса они вытаскивают на свет божий главным образом замшелые заветы, отставляя в сторону истинно демократические традиции русской культуры?
Возможно, все объясняется двумя факторами. Во-первых, верхушка нынешних властных структур внутренне крайне далека от основополагающих принципов демократии. Даже дальше, чем российское общество в целом. Во-вторых, та же верхушка вовсе не уверена ни в своей правоте, ни в своем могуществе, страдает комплексом неполноценности.
Такого не наблюдается в большинстве развитых стран. В последние годы Америку, например, пощипывают все, кому не лень. Американцы, конечно, приятных чувств от этого не испытывают, однако истерик не устраивают, рубаху на себе не рвут. Слишком нервно реагирует разве что только русскоязычная публика. Видно, тоже по старой привычке: при каждой неудаче давать умейте сдачи.
Если отказаться от объективной оценки прошлого, далекого и недавнего, идеализировать традиции, подчас весьма неприглядные, учить молодежь квасному патриотизму, тогда перспективы будущего становятся хлипкими и неопределенными. Сегодня можно оказаться в выигрыше, зато завтра – обязательно в большом проигрыше. Искажение истории настоящей пользы еще никому не приносило.
