Излечение Нью-Йорком
Нью-Йорк
Каждый третий житель нашего города не является уроженцем Нью-Йорка, а прибыл сюда на постоянное место жительства из других регионов США или, что случается чаще, из разных стран мира. Нередко это бывают охваченные войнами или религиозно-этническими распрями «горячие» точки земного шара. За плечами многих иммигрантов – багаж прошлой жизни, в котором нередко присутствуют отчужденность и недоверие к другим этническим группам, а то и затаенная ненависть.
Неудивительно, что большинство новых иммигрантов сразу по прибытии в Новый Свет стремятся поселиться в районах «компактного проживания» соотечественников, где можно чувствовать себя более уютно уже с первых дней: родная речь, знакомые магазины, привычные продукты, возможность достаточно быстро устроиться на работу даже с минимальным знанием английского языка. Так, например, русскоязычный строитель-подрядчик, ремонтировавший мой дом, поведал мне удивительную, хотя вполне типичную для Нью-Йорка историю своего здесь становления.
Прибыв туристом из Сибири, Николай первым делом отправился на Брайтон. Там у прохожих он начал расспрашивать о возможности найти работу, недорогое жилье. И уже к вечеру первого дня нашел работу на стройке с приличной по российским меркам зарплатой и койку по цене 10 долларов за ночь в так называемом «общежитии», которое устроила в своей квартире на свой страх и риск бывшая землячка Николая. По прошествии нескольких лет он сколотил свою стройбригаду и приобрел квартиру на Брайтон-бич.
В Нью-Йорке всегда существовали «свои» районы для каждой более-менее крупной этнической группы иммигрантов: прибывавшие из стран Юго-Восточной Азии «новые американцы» всегда предпочитали Чайна-таун, покинувшие свою страну доминиканцы прямиком из аэропорта направились в манхэттенский район Вашингтон-хайтс, а большинство ирландцев привычно обустраиваются в северной части Бронкса. Эта традиция селиться в окружении себе подобных резко усилилась в конце прошлого века, когда из полыхнувшей конфликтами Восточной Европы потянулись в США новые группы беженцев. Именно тогда в обиходе у местных политиков появился термин «балканизация Нью-Йорка». Действительно, огромный город оказался разбитым на районы и даже кварталы, в которых население и их уклад жизни очень напоминали страну исхода новых иммигрантов. В то время как большие и малые народы, населяющие Балканский полуостров, ожесточенно делили его, «новые американцы» обосновывали и расширяли «свои» кварталы в вечно меняющей облик «столице мира».
В местной англоязычной прессе, которую заметно потеснили многочисленные этнические издания , высказывалась некоторая тревога за дальнейшую судьбу этого всегда беспокойного мегаполиса: насколько терпимыми друг к другу окажутся здесь бывшие враги, не возникнут трения между различными расовыми, религиозными и этническими группами? Ньюйоркцы еще не забыли отвратительный погром в Краун-хайтс, учиненный молодыми выходцами из Карибских стран над своими еврейскими соседями, а также трехдневную осаду Вашингтон-хайтс недовольными работой полиции доминиканцами. Менее кровавым, но столь же эмоциональным было пикетирование корейских овощных лавок в Бруклине афроамериканцами.
Во многих районах города целые кварталы стали похожи на улицы других городов мира - незнакомые вывески бизнесов, экзотические продукты, разноязычная толпа.
«Коренные американцы», иногда открыто, а чаще в завуалированной форме, высказывали свое недовольство столь откровенным игнорированием теории «плавильного котла» - старой доброй американской традиции «плавильного котла», согласно которой все вновь прибывшие должны изо всех сил стараться побыстрее ассимилироваться в американском обществе. Складывалось мнение, что новые иммигранты, в отличие от своих предшественников, вовсе не стремятся побыстрее освоить язык и культуру своей новой родины, комфортно чувствуя себя в окружении своих бывших земляков. Раздраженные китайскими иероглифами жители квинсовского района Флашинг даже потребовали от городских властей принять закон, обязывающий все местные бизнесы вывешивать объявления исключительно на английском языке. А брайтонские старожилы начали затяжную, но пока безуспешную борьбу против слишком бурной застройки этой некогда тихой и недорогой окраины.
Но прошло время. И сегодня можно, правда, с оглядкой, подвести первые итоги «балканизации» Нью-Йорка. Да, этническая карта этого мегаполиса стала еще более пестрой, городские улицы еще более заполонила разноязычная толпа, а местную англоязычную прессу уверенно потеснили многочисленные этнические издания. Случались эмоциональные вспышки упреков и требований, как, например, демонстративный отказ муниципальных работников-сикхов напяливать защитный шлем поверх традиционной чалмы или требования задрапированных в черные наряды мусульманок разрешить им появляться в таком виде на рабочем месте - независимо от рода выполняемой работы. Однако все конфликты решались чисто американским, цивилизованным способом – посредством судебных исков и разворачиванием агитационной кампании в англоязычной прессе.
В нашем городе тут и там можно встретить такие удивительные соседства, как, например, еврейские и арабские бизнесы, детские садики и учебные заведения в одном и том же квартале, а то и под общей крышей вдоль Кони-Айленд авеню. Для центральной части Бронкса характера такая картина: боснийские и албанские мусульмане, степенно направляются на вечернюю молитву в свои недавно построенные мечети, густо окруженные католическими соборами и церквями. Так что жизнь в этом гигантском общежитии под названием Нью-Йорк позволяет иммигрантам постепенно избавляться от старого груза прошлых горьких обид.
Бывает, новые условия жизни излечивают даже тяжелые формы человеческой ненависти. Многодетная семья религиозных мусульман-албанцев, прибывших из охваченного «этнической чисткой» Косова, поселилась в нашем квартале, получив статус беженцев от «дядюшки Сэма». Строгий глава семейства сразу озадачил добрых соседей, запретив своему пятилетнему сыну водиться с одним из его сверстников лишь потому, что его звали Крис: правоверному мусульманину, видите ли, негоже дружить с отпрыском из явно христианской семьи. Узнав о моем русском происхождении, старшие дети дружно показывали мне победно растопыренные пальцы во время натовских бомбардировок Югославии – в их сознании война продолжалась и здесь. Случилась и «бомбардировка» моего дома – сырыми яйцами в американский праздник Холлуин. В ту же ночь пострадал и сосед-серб - все по той же причине.
И вот пролетело 10 нью-йоркских лет. Старшая дочь-красавица неожиданно и к великому огорчению строгих родителей забеременела до брака. Дружные албанцы в срочном порядке справили свадьбу и помогли молодоженам обзавестись жильем в другом районе. И теперь каждый выходной молодые вместе с очаровательным малышом, в котором вся родня да и соседи души не чают, приезжают навестить родных. В будние дни трудяга-албанец, как и прежде пропадает на работе сутками, а его жена приглашает поболтать соседку, мать подросшего Криса, к себе на веранду, которую ее муж воздвиг по южноевропейскому образцу - с виноградной лозой поверху. Самый младший превратился в подростка и давно страстно увлечен истинно американской игрой - бейсболом. С наступлением лета он вместе с соседской детворой ежевечерне устраивает бейсбольные матчи на задворках нашего «блока». От ударов биты твердый кожаный мяч иногда влетает в мой «бэкъярд». Тогда я открываю калитку, и мы вместе отправляемся на поиски в густом кустарнике и заодно беседуем на извечную здесь мужскую тему: смогут ли в этом сезоне «Янки» блеснуть яркой игрой, заслуживают ли игроки столь гигантских заработков и есть ли у нашей квинсовской команды «Метс» какие-либо шансы стать лучшей в лиге.
А прошло всего лишь десять нью-йоркских лет...
Неудивительно, что большинство новых иммигрантов сразу по прибытии в Новый Свет стремятся поселиться в районах «компактного проживания» соотечественников, где можно чувствовать себя более уютно уже с первых дней: родная речь, знакомые магазины, привычные продукты, возможность достаточно быстро устроиться на работу даже с минимальным знанием английского языка. Так, например, русскоязычный строитель-подрядчик, ремонтировавший мой дом, поведал мне удивительную, хотя вполне типичную для Нью-Йорка историю своего здесь становления.
Прибыв туристом из Сибири, Николай первым делом отправился на Брайтон. Там у прохожих он начал расспрашивать о возможности найти работу, недорогое жилье. И уже к вечеру первого дня нашел работу на стройке с приличной по российским меркам зарплатой и койку по цене 10 долларов за ночь в так называемом «общежитии», которое устроила в своей квартире на свой страх и риск бывшая землячка Николая. По прошествии нескольких лет он сколотил свою стройбригаду и приобрел квартиру на Брайтон-бич.
В Нью-Йорке всегда существовали «свои» районы для каждой более-менее крупной этнической группы иммигрантов: прибывавшие из стран Юго-Восточной Азии «новые американцы» всегда предпочитали Чайна-таун, покинувшие свою страну доминиканцы прямиком из аэропорта направились в манхэттенский район Вашингтон-хайтс, а большинство ирландцев привычно обустраиваются в северной части Бронкса. Эта традиция селиться в окружении себе подобных резко усилилась в конце прошлого века, когда из полыхнувшей конфликтами Восточной Европы потянулись в США новые группы беженцев. Именно тогда в обиходе у местных политиков появился термин «балканизация Нью-Йорка». Действительно, огромный город оказался разбитым на районы и даже кварталы, в которых население и их уклад жизни очень напоминали страну исхода новых иммигрантов. В то время как большие и малые народы, населяющие Балканский полуостров, ожесточенно делили его, «новые американцы» обосновывали и расширяли «свои» кварталы в вечно меняющей облик «столице мира».
В местной англоязычной прессе, которую заметно потеснили многочисленные этнические издания , высказывалась некоторая тревога за дальнейшую судьбу этого всегда беспокойного мегаполиса: насколько терпимыми друг к другу окажутся здесь бывшие враги, не возникнут трения между различными расовыми, религиозными и этническими группами? Ньюйоркцы еще не забыли отвратительный погром в Краун-хайтс, учиненный молодыми выходцами из Карибских стран над своими еврейскими соседями, а также трехдневную осаду Вашингтон-хайтс недовольными работой полиции доминиканцами. Менее кровавым, но столь же эмоциональным было пикетирование корейских овощных лавок в Бруклине афроамериканцами.
Во многих районах города целые кварталы стали похожи на улицы других городов мира - незнакомые вывески бизнесов, экзотические продукты, разноязычная толпа.
«Коренные американцы», иногда открыто, а чаще в завуалированной форме, высказывали свое недовольство столь откровенным игнорированием теории «плавильного котла» - старой доброй американской традиции «плавильного котла», согласно которой все вновь прибывшие должны изо всех сил стараться побыстрее ассимилироваться в американском обществе. Складывалось мнение, что новые иммигранты, в отличие от своих предшественников, вовсе не стремятся побыстрее освоить язык и культуру своей новой родины, комфортно чувствуя себя в окружении своих бывших земляков. Раздраженные китайскими иероглифами жители квинсовского района Флашинг даже потребовали от городских властей принять закон, обязывающий все местные бизнесы вывешивать объявления исключительно на английском языке. А брайтонские старожилы начали затяжную, но пока безуспешную борьбу против слишком бурной застройки этой некогда тихой и недорогой окраины.
Но прошло время. И сегодня можно, правда, с оглядкой, подвести первые итоги «балканизации» Нью-Йорка. Да, этническая карта этого мегаполиса стала еще более пестрой, городские улицы еще более заполонила разноязычная толпа, а местную англоязычную прессу уверенно потеснили многочисленные этнические издания. Случались эмоциональные вспышки упреков и требований, как, например, демонстративный отказ муниципальных работников-сикхов напяливать защитный шлем поверх традиционной чалмы или требования задрапированных в черные наряды мусульманок разрешить им появляться в таком виде на рабочем месте - независимо от рода выполняемой работы. Однако все конфликты решались чисто американским, цивилизованным способом – посредством судебных исков и разворачиванием агитационной кампании в англоязычной прессе.
В нашем городе тут и там можно встретить такие удивительные соседства, как, например, еврейские и арабские бизнесы, детские садики и учебные заведения в одном и том же квартале, а то и под общей крышей вдоль Кони-Айленд авеню. Для центральной части Бронкса характера такая картина: боснийские и албанские мусульмане, степенно направляются на вечернюю молитву в свои недавно построенные мечети, густо окруженные католическими соборами и церквями. Так что жизнь в этом гигантском общежитии под названием Нью-Йорк позволяет иммигрантам постепенно избавляться от старого груза прошлых горьких обид.
Бывает, новые условия жизни излечивают даже тяжелые формы человеческой ненависти. Многодетная семья религиозных мусульман-албанцев, прибывших из охваченного «этнической чисткой» Косова, поселилась в нашем квартале, получив статус беженцев от «дядюшки Сэма». Строгий глава семейства сразу озадачил добрых соседей, запретив своему пятилетнему сыну водиться с одним из его сверстников лишь потому, что его звали Крис: правоверному мусульманину, видите ли, негоже дружить с отпрыском из явно христианской семьи. Узнав о моем русском происхождении, старшие дети дружно показывали мне победно растопыренные пальцы во время натовских бомбардировок Югославии – в их сознании война продолжалась и здесь. Случилась и «бомбардировка» моего дома – сырыми яйцами в американский праздник Холлуин. В ту же ночь пострадал и сосед-серб - все по той же причине.
И вот пролетело 10 нью-йоркских лет. Старшая дочь-красавица неожиданно и к великому огорчению строгих родителей забеременела до брака. Дружные албанцы в срочном порядке справили свадьбу и помогли молодоженам обзавестись жильем в другом районе. И теперь каждый выходной молодые вместе с очаровательным малышом, в котором вся родня да и соседи души не чают, приезжают навестить родных. В будние дни трудяга-албанец, как и прежде пропадает на работе сутками, а его жена приглашает поболтать соседку, мать подросшего Криса, к себе на веранду, которую ее муж воздвиг по южноевропейскому образцу - с виноградной лозой поверху. Самый младший превратился в подростка и давно страстно увлечен истинно американской игрой - бейсболом. С наступлением лета он вместе с соседской детворой ежевечерне устраивает бейсбольные матчи на задворках нашего «блока». От ударов биты твердый кожаный мяч иногда влетает в мой «бэкъярд». Тогда я открываю калитку, и мы вместе отправляемся на поиски в густом кустарнике и заодно беседуем на извечную здесь мужскую тему: смогут ли в этом сезоне «Янки» блеснуть яркой игрой, заслуживают ли игроки столь гигантских заработков и есть ли у нашей квинсовской команды «Метс» какие-либо шансы стать лучшей в лиге.
А прошло всего лишь десять нью-йоркских лет...
