Надо ли бояться “человека с ружьем”?

Израильский фермер Шай Дроми, чья фамилия стала нарицательной после принятия в 2008 году Закона Дроми, решил сам выдвигать и принимать законы. Владелец крестьянского хозяйства “Хават Шай” в пустыне Негев, возможно, будет баллотироваться на выборах в Кнессет 19-го созыва в списке партии “Наш дом Израиль”. Зачем партии, которую, несмотря на все уверения ее лидера в общенациональном характере НДИ, все равно называют “русской”, этот (чуть не вырвалось “знатный”) местный овцевод?

 

Шай Дроми, которому сейчас 52 года, еще каких-то 5 лет назад не сходил с первых полос израильских СМИ и телеэкранов. Пресса на все лады обсуждала инцидент на ферме, где в январе 2007 года Дроми застрелил одного из четырех грабителей, проникших в его владения. А дело было так.

 

Ночью шайка бедуинов через проделанную в заборе дыру забралась на ферму “Хават Шай”. Они отравили хозяйского сторожевого пса, и уже приблизились к загону для скота, когда неожиданно появился хозяин. Он уже не первую ночь сам ночевал в овчарне, так как за короткое время его хозяйство грабили неоднократно. В предпоследний раз угнали трактор, который так и не удалось вернуть, в последний -безвозвратно пропала целая отара овец. Ждать третьего раза означало поставить себя на край полного разорения. И вот этот раз наступил.

 

Намерения ночных “гостей” не оставляли никаких сомнений: у прорванного заграждения валялись кусачки, перед дверью агонизировала собака, возле загона слышался скрежет отворяемых ворот. Дроми бросился в овчарню, схватил фонарь и ружье. Прокричал в темноту: “Убирайтесь отсюда вон! Иначе я буду стрелять!” И увидел, как на него надвигаются четыре фигуры: грабители не поверили в угрозу и явно намеревались разобраться с хозяином. Шай укрылся за баком с водой и выстрелил в воздух. Грабители заметались по двору, они, как казалось Дроми, были все ближе и ближе. И тогда фермер выскочил из своего укрытия, на бегу сделал несколько выстрелов, стараясь стрелять по ногам. Раздались крики, трое из грабителей упали на землю, четвертый скрылся.

 

...Когда прибыла полиция, оказалось, что один из воров ранен пониже спины, второй – в ногу, третьему заряд угодил в бедро. Ранение последнего оказалось смертельным: пуля пробила бедренную артерию, и пострадавший позднее скончался от потери крови. Фермера арестовали, поместили в КПЗ, началось следствие.

 

Шая Дроми обвинили в преднамеренном убийстве и незаконном владении оружием. Суд раз за разом продлевал сроки предварительного заключения, за ходом следствия следила вся страна. И особенно – владельцы крестьянских хозяйств на Юге Израиля. Ведь бедуинские “хозяева пустыни” десятилетиями совершают набеги на здешние фермы, угоняют крупный и мелкий рогатый скот, воруют сельхозтехнику и оборудование, опустошают поля. За это время жертвами грабителей стало немало фермеров: их не только обворовывали, но и избивали, резали, поджигали в собственных домах. Правда, до убийств дело не доходило.

 

Убийцей стал один из этих натерпевшихся от бедуинов еврейских хуторян. И “прогрессивная общественность” в лице арабских депутатов Кнессета и активистов правозащитных организаций потребовала самого сурового наказания для Шая Дроми. Политики левого лагеря всячески обеляли бедуинов, говоря, что на грабежи их толкают “трудные условия жизни” и “посягательство на традиционный образ жизни”. “Израиль не должен превращаться в Дикий Запад позапрошлого века! Если каждый возьмет в руки оружие, наступит правовой беспредел!” – уверяли они. Правые приводили контраргументы: ни одна из нееврейских общин Израиля не пользуется такими привилегиями, как бедуины. Им строят целые города, пытаясь приучить к оседлому образу жизни, щедро выделяют субсидии, помогают с техникой. Но все тщетно: воровство скота, угон машин, торговля наркотиками, переправка нелегалов и прочая уголовщина привлекает кочевников гораздо больше.

 

Подтверждением тому, что Шай Дроми стрелял не в мирных экскурсантов, заинтересовавшихся передовым опытом овцеводства в условиях пустыни Негев, служил тот факт, что убитый вор-рецидивист, 31-летний Халед Абу-Атраш, только месяц назад вышел из тюрьмы, где в очередной раз отсидел за грабежи. На сей раз он “парился” четыре года. Однако защитники права бедуинов на чужое добро требовали для фермера значительно более длительного срока заключения. Обвинение склонялось к тому же.

 

Федерация израильских фермеров создала фонд помощи для оплаты услуг адвокатов обвиняемого. Газеты сообщали, что о демонстрации в поддержку Шая Дроми возле здания мирового суда в Беэр-Шеве и пикете солидарности сотен их товарищей с севера страны на перекрестке Агума возле Кирьят-Шмоны. Вместе с фермерами на акцию протеста вышли председатели местных советов Юга страны, Голан и Галилеи. А на одну из демонстраций фермеры привели с собой козочку, укрепив у нее между рогами транспарант: «Мне хорошо на ферме, не крадите меня!»

 

Владельцы фермерских хозяйств усматривали в особом отношение полиции и юридической системы к делу Доми отражение правительственной политики, нацеленной на полное выдавливание еврейского населения из ряда районов, традиционно считающимися арабскими вотчинами. Короче, проблема перетекла из области уголовной в область политическую. А Шай все сидел под арестом в ожидании своей участи.

 

В итоге прокуратура приняла неожиданное решение: не выдвигать против фермера Шая Дроми обвинение в убийстве. Он был обвинен в превышении мер необходимой обороны, незаконном хранении оружия и причинении тяжких телесных повреждений. Было также принято во внимание то обстоятельство, что при убитом и его подельниках были ножи. Суд приговорил  Дроми к пяти месяцам лишения свободы с заменой реального наказания общественными работами и крупному денежному штрафу в пользу семей потерпевших. 

 

Гневу депутатов от арабских и леворадикальных партий не было предела. Для них Шай Дроми и подобные ему – это распоясавшиеся убийцы, а бедуинские грабители и налетчики были, есть и будут “жертвами среды”. Центристы недоумевали, хотя многие из них и не могли не принимать во внимание результаты опроса, в ходе которого выяснилось, что около 80% граждан страны настаивают на принятие в Израиле закона, отвечающего принципу: “Мой дом – моя крепость”.

 

А правые просто ухватились за этот прецедент и выдвинули законопроект, получивший название Закона Дроми, который и был принят с ощутимым перевесом голосов. Как подчеркивалось в комментариях юристов, в соответствии с этим законом, “человек не несет уголовную ответственность за действия, которые было необходимо срочно предпринять для защиты своей жизни или имущества в момент проникновения злоумышленника в дом, офис или на ферму, принадлежащую указанному человеку или другим лицам, или во время попытки такого проникновения. При этом закон не распространяется на превышение пределов необходимой самообороны сверх действий, достаточных для предотвращения проникновения или для изгнания злоумышленника. Не распространяется он и на случаи, когда проникновение на частную территорию спровоцировано самим ее владельцем, ожидающим подобного развития событий”.

 

...И вот теперь человек, чей во многом трагичный пример вызвал к жизни в общем-то страшноватый закон, готов заседать в Кнессете. Для чего это лидеру партии “Наш дом Израиль” Авигдору Либерману? Только для привлечения голосов фермеров? Или еще шире – для завоевания симпатий семей жертв уголовного, а также националистического террора, к которым государство относится весьма равнодушно? Может быть, Либерману это нужно для усиления впечатления о “мускулистости” его партии, или, как ныне говорят, крутизны, столь подкупающей бывших советских людей?  А не продолжение ли это курса на окончательное превращение бывшей “русской” НДИ в партию, еще более правую, чем ныне существующие и правящие?

 

Ведь не секрет, что тот же “Ликуд” сосредоточившись исключительно на внешнеполитических вопросах и вообще заметно обуржуазившись, стал уже не так внимателен к заботам и тревогам поселенцев, жителей приграничных окраин, оставшихся на своей земле потомков израильских первопроходцев и всех прочих, некогда называвшихся “солью земли”.

 

С другой стороны, как посмотрят и в этой, и в других фракциях на парламентское соседство с человеком, “прославившимся” смертельным выстрелом? Одно дело проворовавшиеся политики, которым в Израиле и после отсидок не совестно баллотироваться в высший орган законодательной власти, и совсем другое – депутат, осужденный за применение оружия и отнюдь не на очередной здешней войне. Или прав был драматург, вложивший в уста “самого человечного человека” те самые слова: “Теперь не надо бояться человека с ружьем”?

 

А кого и чего ж тогда стоит опасаться в израильской жизни? Но об этом лучше поговорить после выборов...